Мир совкового периода. Четвертая масть - Игорь Черемис

они увидели, когда я снял рубашку – это перепачканная зеленкой марля, которая закрывала всю левую лопатку.

– Сурово, – констатировал Александр Васильевич.

– Только выглядит страшно, – ответил я. – Да и то – я сам не видел, у хирурга с зеркалами было примерно никак, а сейчас уже и смотреть не хочется. Посмотрим, когда перебинтовывать надо будет.

– Рука-то нормально двигается?

Я осторожно поднял и опустил левую конечность – показал, что всё работает. Хотя то самое неудобство всё ещё присутствовало, и быстро я эту операцию смог бы проделать только через боль.

– Если меня туда не бить, – я выразительно глянул на Аллу – и она смутилась, – и не делать резких движений, то всё нормально. Повезло, могло быть хуже.

– А кто это был? – поинтересовалась бабушка. – Ты его точно не знаешь?

– Точнее некуда, впервые увидел. Примерно одного со мной роста, нос чуть орлиный, а глаза злые... коренастый такой, словно борьбой занимался, но по движениям – совсем не борец... Ал, что?

Я заметил, что Алла поднесла ко рту сжатый кулачок и закусила костяшки пальцев – верный признак, что она сильно-сильно волнуется.

Все посмотрели на девушку, и она снова смутилась.

– Эм... я не знаю... – пробормотала она. – Просто это описание напомнило мне Бориса.

– Какого Бориса? – недоуменно спросил её отец.

– Думаю, речь идет про Боба, – вмешался я. – Боб – это прозвище, а зовут его как раз Борис. Вот только он никак не мог оказаться в том парке – он сейчас служит в армии... или мог?

Мы с Александром Сергеевичем переглянулись.

***

Фотографий Боба у Аллы не было. Когда они встречались, то сделали пару совместных снимков, но после расставания она все свои экземпляры уничтожила, так что выяснить, он был в Покровском-Стрешнево или кто другой, похожий, мы не могли. Я вообще с трудом представлял, где можно посмотреть на этого человека – раньше его внешность меня не интересовала, и я откладывал его вопрос до его же демобилизации, подозревая, что тогда он сам меня найдет. Но если в парке на меня напал именно он – это многое меняло.

В первую очередь это означало, что Боб за мной следил и ждал подходящего случая; если бы я сразу пошел на «Сокол» вдоль Волоколамского шоссе, никакого нападения не случилось. Или случилось – но в другое время и в другом месте. К тому же присутствие Боба в Москве делало его одним из главных подозреваемых в убийстве Ирки – и я готов был дать голову на отсечение, что это именно он так отомстил тому, до кого смог дотянуться без особых проблем. Впрочем, всё ещё было неясно, как этот Боб добрался до столицы – я много слышал про сбежавших из своих частей военнослужащих срочной службы, но их обычно ловили очень оперативно, особенно если эти ребята пускались в бега с оружием.

Мы все погрузились в глубокую задумчивость. Если бы Валентин не был ранен – и если бы у него не было более важных дел, связанных с госпереворотом – я бы обязательно позвонил ему со своей догадкой, а уж он бы придумал, как её проверить. У меня никаких идей не было.

Осенило Аллу.

– Дима! – воскликнула она.

– Что – Дима? – недоуменно спросил я.

– Да Дима же, помнишь, он рассказывал, что они дружили, концерты на квартирах устраивали?

– Помню, конечно, – в конце концов, это было совсем недавно, а память после переноса у меня стала чуть лучше – особенно на некоторые вещи.

– Я была на таких квартирниках, там всегда фотограф крутился, – объяснила она. – Фоткал, конечно, в основном музыкантов, но и зрители попадались... у меня даже пара есть с выступления Городницкого,