Блитвуд (ЛП) - Гудман Кэрол

— Подожди, — прошептал он мне на ухо, его дыхание было единственным теплом в этом замёрзшем мире. Он обхватил рукой мои плечи и указал на небо: — Смотри.

Огромные чёрные крылья раскинулись над рощей, рассеивая воро́н. Они взбили снег в пену, белоснежную пену, испещрив её драными перьями отвратительных воро́н и каплями крови.

«Тени… кровоточат?» Эта мысль была настолько ужасна, что я не смогла даже её озвучить, но в снежном мире чайной чашки Рэйвен услышал меня и прошептал в ответ, его голос был также наполнен ужасом, как и моя мысль.

«Да, внутри каждого сумрачного создания остаётся частичка животного — или личности — каким оно однажды было».

Огромное крылатое создание пробило свой путь сквозь окровавленную и истлевающую воронью тушу, желая добраться до Меропы. Когда оно достигло девушки, она уже была оклевана и изорвана воро́нами, но всё ещё была жива. Дарклинг поднял её, кровь капала из её рваной плоти и наполняла углубление, которое отпечаталось на месте, где она пролежала всю ночь. Но я увидела, как она обняла руками своего крылатого спасителя, и как её взгляд зацепился за него. Я услышала, как известил троекратный звон, не на земле и не внутри моей головы. Я услышала его, зазвонившим в её голове.

— Она знала его! — воскликнула я. — И любила его.

Рэйвен ладонью закрыл мне рот, чтобы заставить замолчать. «Почему? Разве мы не были просто зрителями здесь?»

Я услышала ответ Рэйвена в своей голове, но не в словах, а в образах. Меропа и Адерин — я расслышала его имя в голосе Рэйвена — любили друг друга, но это было запрещено. Дарклинг не мог любить смертного. Но он не мог позволить ей умереть. Когда он спас её и забрал с собой в качестве невесты, Дарклинги были прокляты. Они могли переносить души в загробный мир смертных и Волшебную страну, но сами по себе они никогда больше не смели пересекать границу Волшебной страны. Когда эта часть истории встала на своё место, я почувствовала скорбь и тоску Рэйвена — но была ли эта тоска по миру, который утратил его вид, или из-за любви, которую разделили Меропа и Адерин, я не смогла сказать. А времени уточнять это не было.

Адерин поднялся с Меропой в своих руках, в тот самый миг, когда нестройный звон колоколов наполнил поляну и прибыли рыцари, дыхание их лошадей наполнило воздух паром, их выкрики разогнали сумрачных созданий. Они подняли сестёр Меропы, которые заплакали и стали кричать, увидев окровавленные очертания на снегу. Но они были слишком слабы, чтобы сделать хоть что-то, кроме как уцепиться за спины своих спасителей, покидая рощу, преследуемые тенями.

«Пошли».

Прежде чем я осознала, что произошло, Рэйвен поднял меня вверх — точно также как Адерин поднял Меропу — и мы полетели, рассекая метущий снег, последовав по пути следования рыцарей и спасённых сестёр. Сумрачные создания преследовали их по земле и небу — плотный поток ворон и волков. Однако по краям сумрачного потока, я смогла разглядеть других созданий — сияющих спрайтов и гоблинов и троллей — дающих отпор сумрачным созданиям.

— Они пытались помочь, — сказала я.

— Да, — ответил Рэйвен, его голос был траурным. — Создания Волшебной страны недруги теням. Они сражались с ними из столетия в столетие. Где бы тени ни были, фейри пытаются бороться с ними. Иногда они проигрывают и тени принимают их формы.

Я увидела, как гоблин упал под покровом сумрачных ворон, которые выклёвали дыры в его жёсткой шкуре. Он закричал своим товарищам — и в чарах чайной чашки то, что обычно звучало как невнятное ворчание, превратилось в слова.

— Убейте меня! — закричал он. — Лучше умертвить меня, чем позволить «сумеркам» поглотить мою душу!

Я в ужасе наблюдала, как другой гоблин бросился на своего компаньона и зубами разорвал его горло. Я отвернулась и услышала голос Рэйвена в своём ухе.

— Именно поэтому твой вид считает, что фейри встали в один ряд с тенями. Но посмотри, даже Дарклинг, который спас Меропу, пытался спасти её сестёр.

Я увидела, что рядом с нами летел другой Дарклинг, девушка, взгромоздившаяся на его спине, выкрикивала указания ему на ухо и указывала на фигуры на земле. Рыцари достигли ворот замка. Они сформировали оборонительный конвой вокруг сестёр, чтобы провести их через ворота, и в то же время отбивались от теней. Это была та самая сцена, что я засвидетельствовала в канделбеллуме, только теперь благодаря своему надземному выгодному для созерцания положению, я смогла увидеть то, чего не видела раньше — по краям с тенями сражались гоблины и сияющие спрайты, а сверху Адерин отвратил атаку ворон. Если бы не Адерин и фейри, рыцари и сёстры не добрались бы до безопасного места, но они не смогли уберечь принца. Когда последняя из ворон приземлилась на него, мне захотелось отвести взгляд. Я не хотела вновь смотреть, как его разорвут на части. Но я не смогла отвернуться. Скопление темноты вокруг него притягивало меня, словно это был магнит, который тянул меня к нему, его сила становилась всё могущественней, когда каждая из теней наполнила полую форму боровшегося принца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наблюдая, я обмякла в руках Рэйвена. Он приземлился рядом с крепостным валом замка и прислонил меня к стене. Я почувствовала его дыхание на своём ухе, но не смогла расслышать, что он говорил. Погребальный звон низкого колокола был настолько громким в моих ушах. Я не слышала его, когда наблюдала эту же сцену в канделбеллуме, потому что там была игра теней. А вот эта сцена таковой не была. Какая бы магия не верховенствовала в чайной чашке, она была сильнее. Я следила не за игрой; это было по-настоящему. У меня на глазах принца разорвали на кусочки. Сумрачные воро́ны зарылись под его кожу, пожирая его изнутри. Я могла видеть, как вороны извивались и выпячивались под его кожей. Я громко простонала от ужаса происходящего.

И сумрачное существо повернулось ко мне. Лицо существа было массой бурлящей сырой плоти, но глаза уже были наделены разумом и их взгляд устремился на меня. Оно увидело меня. Существо открыло рот и, свернувшись клубами, дым повалил из него, когда оно заговорило.

Я закричала. Рэйвен сдавил мою руку так сильно, что я почувствовала, как разорвалась моя плоть… а затем мы вернулись в укрытие Рэйвена, и я скорчилась на полу. Крылья Рэйвена окутали меня, одну руку он положил на моё плечо, другой бережно держал мой сжатый кулак. Кровь текла сквозь мои стиснутые пальцы.

— Всё хорошо, — заговорил он, и теперь, когда низкий колокольный звон не отбивал в моей голове, его голос стал различим. — Прости, я не осознавал, что твоя магия настолько сильна, и ты сможешь воплотить сцену в жизнь. Мне пришлось сделать что-то, чтобы разорвать чары.

Он раскрыл мои пальцы, выбирая осколки разбитого фарфора из моей разодранной плоти, снова и снова нашептывая, что ему очень жаль и что всё было хорошо, пока его слова не потеряли чёткость, превратившись в воркование, подобно звуку, который издают голуби на подоконниках в городе. Смутно я ощутила, что он очистил и забинтовал мою руку, а затем он укутал меня в одеяло, поскольку я не могла перестать дрожать. Потом он положил меня на лежанку, которая оказалась удивительно мягкой, подобно пуховой перине, и накрыл меня своими крыльями, так как меня до сих пор лихорадило от того, что некая часть меня всё ещё стояла в снегу, наблюдая за тем, как сумрачное существо повернулось и пригвоздило меня своими красными глазами, открыло рот и произнесло моё имя.

ГЛАВА 26

Проснулась я от криков плачущих горлиц. Не открывая глаза, я смогла представить, что нахожусь на Четырнадцатой улице в своей квартире, а мама рассыпает хлебные крошки по оконному краю и говорит с голубями, её голос приглушённый и журчащий, как у птиц. Обычно я лежала в кровати, слушая и воображая, что узнаю все мамины секреты, стоит только подслушать её утренние разговоры с птицами, но говорила она настолько тихо, что я так и ни разу не смогла уловить ни единого слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот только была я не в своей квартире на Четырнадцатой улице. Когда события прошлой ночи вернулись ко мне, я ощутила, как затяжной, зарождающийся ужас расползается по мне. Я была захвачена Дарклингом. Он наложил на меня заклятие. Он заставил меня видеть образы в чайной чашке. Моя рука была порезана и забинтована. Сейчас я была в его логове. Лишь колоколам известно, что он планировал сделать со мной. Я открыла глаза.