То самое копье - Дмитрий Колосов

Баязид, а следом и его приближенные захохотали. Дружный смех их был столь заразителен, что Пауль не сумел удержаться от непроизвольно скользнувшей на его губы улыбки. Султан весело помотал головой, отхлебнул из чаши и взором указал пленнику на место перед собой.

— Садись, — велел толмач.

Пауль послушно устроился на ковре и покосился по сторонам. Он не мог не отметить, что в обращенных на него взорах не было ни ненависти, ни неприязни. Собравшиеся в шатре не сомневались в своей победе и потому были благодушны к врагу, который, ко всему прочему, нечаянно развеселил их. Слуга поднес пленнику чашу, почти до краев наполненную пурпурным вином.

— Пей. — Пауль не стал спорить и сейчас. Вино было терпким и приятным на вкус. Пауль неторопливо осушил чашу до дна. — А теперь говори, если не хочешь, чтобы твоя голова очутилась на нате! — перевел толмач.

— О чем я должен говорить?

— Сколько людей в войске Тимурленга?

Пауль осторожно усмехнулся.

— Разве может простой воин знать то, что ведомо лишь самому Господину счастливых обстоятельств? Я могу лишь сказать, что лагерь, разбитый нашим войском, не имеет ни конца, ни края.

Толмач перевел его слова. Кивнув, султан произнес:

— Мне нравится, что ты не дрожишь при мысли о скорой смерти и с почтением говоришь о господине своем Тимурленге, но ответ твой недостаточен, чтобы удовлетворить наше любопытство. Ты должен быть более откровенным, если хочешь увидеть восход солнца.

Пауль ничего не имел против откровенности, но мера его знания была слишком ничтожна. Хотя, с другой стороны, Пауль вдруг вспомнил, что некогда он с интересом читал историю войн. Там мелькали кое-какие цифры, которые юноша, естественно, не запомнил, но зато он уяснил одну простую истину — каждый противник намеренно преувеличивает численность своей армии до сражения и численность вражеских войск, когда сражение свершилось. Мысль показалась ему спасительной, и Пауль поспешил ухватиться за нее.

— Считается, что у Господина счастливых обстоятельств тридцать туменов, но не думаю, что в них, кроме одного или двух, положенное число воинов. В большинстве наберется едва половина.

Толмач перевел ответ юноши, и Пауль увидел довольную улыбку на устах султана.

— Твои речи не по возрасту мудры, воин, — похвалил толмач. — Скажи, что тебе известно о планах твоего господина.

На мгновение заколебавшись, Пауль ответил:

— Ничего.

Но его заминка не ускользнула от внимания султана. Тот грозно сдвинул брови и бросил толмачу несколько отрывистых фраз, смысл которых был ясен Паулю.

— Мой господин советует тебе быть поразговорчивей. Он благоволит тебе, но ты не должен забывать, что являешься пленником и что он вправе с тобой поступить как с врагом.

Пауль посмотрел на Баязида, всем видом своим выражавшего, что он не намерен шутить.

— Я должен подумать, — выдавил юноша.

Толмач перевел его слова султану, и тот кивнул.

— Думай! — велел толмач.

Пирующие вернулись к прерванному занятию, услаждая себя неторопливой беседой и вином, а Пауль предался раздумью. Вся нелепость ситуации состояла в том, что он знал планы Тимура, хотя Господин счастливых обстоятельств покуда сам не знал их. Но таково преимущество гостя из будущего, то есть из иного Отражения, как не преминула бы поправить Шева. Шева… Где она? Что с ней?

Пауль вдруг ощутил острую тоску и понял, что соскучился по Шеве. К тому же его очень тревожила судьба Охотницы. В его силах было помочь ей, выручить ее из беды, и сделать это было не так уж сложно. Достаточно было рассказать Баязиду все, что ему было известно, и изменить течение битвы. Это непременно нарушило бы ход истории и даже могло перевернуть ее с ног на голову. Подобный поступок разбил бы миллионы судеб, изменил бы историю сотен народов и государств. Победи вдруг Баязид, и могло случиться так, что мир никогда не узнал бы величия Запада, а над земным шаром навечно воссиял бы хищный полумесяц ислама. Но Шева… Пауль должен был во что бы то ни стало спасти ее, женщину с голубыми глазами и изящной фигурой кошки, такую желанную и такую непредсказуемую. И у него был один-единственный шанс сделать это — заручиться помощью Баязида. Но для этого Пауль должен был предложить султану что-нибудь взамен со своей стороны. Юноша решительно поднял голову.

— У меня есть что сказать.

Выслушав его слова, Баязид кивнул:

— Говори.

— Я могу сказать это лишь одному султану.

Приближенные Баязида грозно загудели, но тот остановил их резким движением руки.

— Ты хочешь сказать, что мои люди не заслуживают доверия?

Пауль протестующе мотнул головой.

— Нет, но знать это может лишь один. Что знают многие, знает и свинья, — вспомнил он к месту пословицу своего народа и через двух переводчиков — мнемотического и толмача-еврея — передал ее смысл Баязиду.

Султан задумался. Его отец, сиятельный Мурад, был сражен коварным сербом, пробравшимся в шатер под предлогом того, что несет важную весть. Баязиду не хотелось повторить судьбу отца, тем более что в тот миг он стоял рядом и видел, как хлынула исторгнутая мечом кровь. Но с другой стороны, султан не желал выглядеть трусом. К тому же пленник чем-то приглянулся ему, хоть Баязид не мог понять чем.

Султан задумался и думал довольно долго, пока наконец не кивнул:

— Будь по-твоему. Мы поговорим в моих покоях, а гости будут ждать нашего возвращения здесь. Но берегись, если твои слова окажутся пустыми. Я вынесу гостям твою голову!

— Я готов к этому! — резко ответил Пауль.

Баязид поднялся. По его знаку воины на всякий случай обыскали юношу и, удостоверившись, что никакого оружия при нем нет, подтолкнули к ширме, за которой уже скрылись Баязид и толмач. Там оказалась опочивальня, довольно скромная для султана.

— Садись сюда! — Баязид указал юноше на подушку рядом с собой. — Говори!

— Нет, — ответил Пауль. — Только я и ты. Толмач должен уйти.

— Но как мы поймем друг друга? — спросил султан насмешливыми устами толмача.

— Поймем, — ответил юноша, переходя на язык Баязида. — Я говорю на твоем языке.

— Вот как? — Султан не сумел скрыть изумление. — Хорошо, будь по-твоему. — Кивком Баязид велел толмачу оставить его наедине с Паулем. Когда полог вернулся на свое место, султан вопросительно посмотрел на юношу, словно ожидая, что тот будет делать. От взора Пауля не ускользнуло, что под правой рукой Баязида лежит обнаженный кинжал. Нет, султану явно не хотелось повторить судьбу отца. — Я знаю, как намерен действовать Тимур, и готов помочь тебе. Но за это ты поможешь мне.