Ангелы времени - Гаевский Валерий Анатольевич

Атилла Левит не верил в происходящее.

Западня!

Они все спланировали заранее, и Симон Крез, и Лидий Мусагет, и все эти тщедушные трусы-инженеры, по чьему заказу могли действовать и так называемые маньяки-отказники, и люди, и киберы… А если посмотреть дальше, то станет ясным, что такую игру мог затеять только один явный враг Республики — Лобсанг Пуритрам…

— У меня есть одно право! — Канцлер мысленно просчитал шаги до Лидия Мусагета: пять. И на счет «пять» бросился вперед, резко оттолкнул от себя военного советника. Еще через пять секунд пальцы канцлера сомкнулись на шее эксперта и с бешеной силой стали ее сдавливать. Мусагет хрипел, глаза его выпучились и наполнились ужасом.

Улучив момент, гвардейцы охраны подняли свое оружие и, образовав круг, развернутый вовне, стали приближаться к канцлеру. На пути их находился только один военный советник. Симон Крез не раздумывая выхватил свой пистолет и выстрелил в канцлера, боровшегося с Лидием Мусагетом. Не поняв, в кого именно пришелся этот выстрел, гвардейцы открыли стрельбу по киберам-полицейским. Пресс-секретарь и человек пятнадцать чиновников из аппарата канцлера залегли на пол между кресел.

Атилла Левит повалился, подминая под себя эксперта. Тот вырвался из ослабевшей хватки канцлера и пополз к Симону Крезу.

— Прикажи прекратить огонь, болван! — хрипел Лидий Мусагет. — Ты все испортил! Теперь нас действительно сочтут предателями. Слышишь меня, идиот?!

— А так оно и есть, если разобраться, Лидий… Я просто все поставил на свои места! — Симон Крез оттолкнул эксперта и с разворота, не целясь, выстрелил в старшего офицера гвардейцев. Увидев, как падает их командир, остальные семь опустили оружие.

Киберы-полицейские уже бежали к ним, продолжая прикрываться бронированными щитами и для острастки выпускать очереди поверх голов сдающихся.

Среди всей этой возникшей суматохи и перестрелки только один человек из свиты канцлера вел себя очень сдержанно и спокойно. Это был советник Атиллы Левита мэтр Ронсар от Гильдии утильщиков. Он не прятался и не падал на пол, не вскрикивал и не метался. В кармане его камзола лежал изящный пистолет-инъектор. Когда мэтр Ронсар увидел упавшего Левита, своего друга молодости, талантливого инженера, с которым они когда-то вместе работали над идеей синхронизации астероидов, потом разлучились на много лет, он вспомнил лицо канцлера, когда тот набросился на Лидия Мусагета, отчаянное лицо…

Мэтр Ронсар, не обращая ни на кого внимания, подошел к Атилле Левиту. Канцлер еще дышал, непроизвольно сжимая кулаки, и что-то шептал. Утильщик незаметно приставил инъектор к шее друга, нажал курок. Прошла секунда, и такой же укол он сделал и себе. Момент был удачным, потому что как раз в это время автоматическая летающая платформа уже заходила на первый стыковочный причал, прижалась к терминалу, ожидая, когда сработают мощные причальные захваты.

Посмотрев на советника Ронсара, присевшего на пол и поддерживающего смертельно раненного канцлера, Симон Крез не придал этой сцене большого значения. У Атиллы здесь было много людей, навязавшихся ему в друзья, в советники, ненавидящих его притом. Но вот нашелся хотя бы один не трус… Да и черт с ним!

Но вот когда, чуть отвлекшись, он снова посмотрел в сторону трогательной сцены, то увидел нечто из ряда вон выходящее: канцлер уже стоял на ногах и Ронсар даже не поддерживал его… И оба они, как бы правильно сказать, растворялись в воздухе, теряли очертания, блекли, испарялись, как если бы были духами, а не людьми…

— Проклятие, что это?! — Симон подтолкнул Мусагета и указал на пустое место.

— Канцлер! — вскрикнул Мусагет и забегал глазами по платформе. — Куда он делся, Симон? Что ты молчишь? Ты видишь, его нигде нет. Он не мог уйти незамеченным. Его нельзя упускать, слышишь… Прикажи его искать немедленно!

Симон Крез вздохнул, сказал про себя еще раз «Проклятье!» и со всей силы с неимоверным наслаждением выпустил кулак в скулу Лидия Мусагета. Главный эксперт взвизгнул и, сбивая с ног кибер-полицейских, отлетел метра на три в проходе между кресел.

— Надо было все-таки дать возможность Атилле задушить тебя! — сказал военный советник с верхом презрения. — Хочешь драпать из нашего мира, торопишься… Я еще подумаю, брать ли с собой таких гнид, как ты!

***

Мехди Гийяз Калиаббат шел по коридорам и галереям замка.

Да, это был момент истины, хвала Храму!

Все движение, все население вокруг замерло: охранники, прислуга, офицеры служб, церемониймейстеры, коменданты, «царедворцы» правящего дома, приближенные и теократы. С некоторых пор послушников стало много, достаточно, чтобы следить за всеми, даже за теми, для кого слежка являлась работой. Он сам их на это направлял, он сам выстраивал в замке систему абсолютного контроля. Но абсолютного не получалось. Абсолютный, должно быть, имел только Бог, которого Мехди не слышал. Сейчас он не слышал даже шума от собственных шагов.

«Я превратился в призрака, — подумал он. — Меня никто не видит, как Бога!»

Он стал подниматься по лестнице, расставив руки, и так сбил с ног человек пять из числа офицеров Тристана Гойи. Повернулся, чтобы оценить последствия…

Все людишки взлетели в воздух, как надувные куклы, и не падали, а только стремились к падению. Их лица, застывшите в определенной мимике, ничего не выражали.

В крыло замка, где размещались княжеские покои, он попал просто: препятствий не было нигде, их не могло быть и раньше. Калиаббат проникал сюда беспрепятственно, когда требовались какие-нибудь моральные наставления андроидам. Это было сугубо его личное дело. И все бы шло как нужно, если бы такой же практикой не стал пользоваться этот выродок Гойя. Двойной предатель…

Наверняка, он сейчас здесь, наверняка после того как «князья» завершили прием посетителей, где, конечно же, суетливый интриган умудрился что-нибудь подтасовать, подменить, а теперь пытался обьяснить двум идиотам свое правильное отношение к политике или хуже того — научить…

Калиаббат вошел в рабочий кабинет Марко Дереша.

Все было еще хуже…

Тристан Гойя действительно был здесь. Князья-андроиды сидели в креслах у горящего камина. Пламя не шевелилось. Гойя стоял у камина, непринужденно опираясь локтем о каминную полку, и что-то говорил: рот его был полуоткрыт, а глаза нацелены на маленький черный приборчик, который шеф нимфианской разведки держал в левой руке. У приборчика был странный циферблат и несколько управляющих кнопок. Программатор. Естественно, секретный…

Калиаббат извлек стилет из кармана своей тоги.

Первыми двумя ударами он проколол головы андроидам. Из отверстий на месте проколов брызнули электрические разряды. Брызнули и застыли голубыми змейками…

Третий удар стилета пришелся Тристану Гойя в шею, сбоку. Лезвие прошло насквозь. Фонтанчики крови вырвались из шеи с обеих сторон и застыли. Калиаббат посмотрел на стилет: лезвие было совершенно чистым, кровь просто не успела к нему прилипнуть. Гойя продолжал говорить, выражение его лица не изменилось. Если верить действию нейрозамедлителя, то для убийцы выражение лиц его жертв не изменится еще долго, но в том, другом, времени, этих троих больше нет.

Калиаббат вышел из кабинета.

Кто дальше?

Друзилла Кромвель…

С некоторых пор эта проститутка заимела в замке отдельные апартаменты. Гойя ей покровительствовал. Хуже всего, что утешителями Кромвель становились и целомудренные теократы, которых эта тварь совращала, отнимая их способность слышать Бога…

В роскошно украшенную спальню Кромвель Мехди Калиаббат вошел, миновав комнаты с бассейнами, в которых в застывшей, словно лед, но горячей воде плавали четыре молодые фрейлины, увеселяющие двух пьяных офицеров и двух татуированных теократов. Все это развратное купание было обставлено воскурениеми, бурдюками дорогих вин, из которых вино проливалось прямо в бассейны, фруктами, падающими из блюд туда же… Тела женщин были перевязаны массивными золотыми цепями…