Мастер - Колм Тойбин

постарался не перегружать их переездом, так что их основной задачей было перебраться самим и перевезти свои пожитки на новое местожительство в Рае. Он знал, что кое-кто из его друзей уже заметил, как Смит, обслуживая их за ужином, изо всех сил старался скрыть, что он под хмельком, но верил, что вдали от шумных соблазнов Лондона Смита можно будет убедить вести трезвый образ жизни.

Однако после их переезда сразу возникла проблема. Смиты поселились в комнате для прислуги в мансарде. В доме была только одна лестница, и, чтобы попасть к себе, им всякий раз приходилось миновать второй этаж, где располагались кабинет и спальня Генри. Половицы у них в комнате скрипели, особенно та, что находилась прямо над его кроватью. Казалось, она поднималась и опускалась всякий раз, когда Смиты на нее наступали. Вечером в первые недели после переезда супруги поднимались к себе в обычный час, но никак не могли угомониться, ходили туда-сюда, всякий раз наступая на злополучную половицу, ненадолго затихали, а потом вдруг снова начинали метаться по комнате, совершенно не думая о покое хозяина, который пытался уснуть этажом ниже. Время от времени он слышал их голоса, несколько раз что-то довольно увесистое роняли на пол. Генри обратился за советом к архитектору Уоррену. Тот сказал, что пол в хорошем состоянии и новый набор половиц ничего не изменит. Он предложил попросить Смитов вести себя потише или переместить их на первый этаж. Там имеется, напомнил он, небольшая комната, сразу за кладовой, где хватает места, чтобы поставить кровать, а если увеличить окно и поклеить пристойные обои, то она вполне сгодится для спальни. Так Смиты поселились в комнате за кладовой.

Лавочники Рая Смитов невзлюбили. Мясник не разбирал кухаркины каракули, и его совсем не радовало ее возмущение, когда он присылал вовсе не те куски, которые она заказывала. Пекарь не выпекал хлеб, который был ей нужен, и не нашел забавным, когда она сперва ушла к его конкуренту, а затем была вынуждена вернуться, поскольку тот тоже не пек такой хлеб, и вообще ей там ни один сорт не пришелся по вкусу. Бакалейщице не понравились ее лондонские замашки, и вскоре ходить в бакалейную лавку со списком заказов пришлось мистеру Смиту, потому что его жене там были не рады.

Смиты обнаружили, что Лэм-Хаус в Рае стоит наособицу. Дома вокруг были поменьше и поскромнее, их хозяева держали только одну горничную и иногда приходящую кухарку, но там не было семейных пар слуг, равных Смитам. Такие слуги имелись в усадьбах и больших поместьях в пригороде, но они не слонялись по городу, как их коллеги из Кенсингтона. Смиты быстро смекнули, что в Рае нет никого им под стать, не с кем ни поздороваться, ни по-дружески посудачить, обменяться новостями. Вскоре во всех лавках их ждал холодный, если не сказать умеренно враждебный, прием. В отличие от Берджесса Нокса, которого всегда и везде встречали тепло и ласково.

Мистер и миссис Смит укрылись за стенами Лэм-Хауса, миссис Смит даже гордилась тем, что никогда не покидала его пределов и не видела самых известных городских достопримечательностей. Зато она безраздельно властвовала в кухне, кладовой и на небольшом огороде. Принимая от Генри распоряжения, она выработала новые интонации, в которых звучали непоколебимое знание своего дела и готовность выполнять свои обязанности, но порой проскальзывали явственные нотки недовольства своим нанимателем.

В Кенсингтоне Генри часто принимал гостей, но, хотя и радел о качестве своего гостеприимства, вечеринки, которые он устраивал, никогда не бывали особенно пышными. Теперь же, в Рае, он очень заботился о том, чтобы к нему приезжали в гости, писал множество писем, приглашая друзей посмотреть на его новое жилище, и с нетерпением ожидал их приезда и впечатлений. Таким образом, огромное значение стало иметь обустройство и ежедневная уборка гостевых комнат, а также качество обслуживания и питания, которое теперь включало завтрак и обед. Миссис Смит к большому числу гостей не привыкла. Поначалу, пока для нее это было внове, Генри объяснял ей, кто приедет и каковы будут их нужды, но вскоре миссис Смит стало совершенно ясно, что поток гостей будет бесконечным, а готовка и обеспечение их удобства полностью лягут на ее плечи.

Утренние встречи, во время которых Генри давал ей указания, стали напряженными. Нет, в ее высказываниях ничего не изменилось, изменилось выражение лица, появились длинные паузы и долгие, протяжные вздохи. Генри не обращал на них внимания, просто сообщал, кто приезжает, что следует сделать, и не ждал от нее никакого ответа. Но некоторое время спустя она стала задерживать его, отпуская едкие замечания насчет того, как дорого обходятся гости, сетовать на негодяя-мясника или досадовать на Берджесса Нокса. В ее голосе стали прорезаться враждебные интонации при упоминании об очередных гостях. А Генри все никак не мог насытиться общением со старыми приятелями и родными, и его шокировало и раздражало, что миссис Смит так недвусмысленно выражает неприязнь к его гостям.

Ее супруг тем временем выработал деревянность в походке и движениях, которую многие принимали за старомодную чопорность, но Генри-то знал, что это просто результат беспробудного пьянства. Он жалел, что не может просто обратиться к ним, как когда-то миссис Смит обратилась к нему за помощью, и настоять на том, чтобы Смит бросил пить. Ему не хватало смелости выдвинуть такие требования. В всяком случае, он не сомневался, что миссис Смит бросится на защиту мужа и будет все горячо отрицать, а ему бы не хотелось это видеть.

А Берджесс Нокс, со своей стороны, с течением времени становился все услужливее и расторопнее. Он ничего не упускал и ничего не забывал. Он так и не научился улыбаться, но зато очень быстро запоминал имена, привычки и нужды каждого гостя и, похоже, мгновенно определял, какая телеграмма заслуживает того, чтобы подать ее немедленно и отвлечь хозяина от его компании, а какая может и подождать на полочке в прихожей. Он с величайшей осторожностью ступал по половицам своей комнаты в мансарде.

Берджесс совершенно равнодушно относился к регулярным попыткам миссис Смит изгнать его из кухни. В свободное от работы время он бродил по закоулкам Рая, где пристрастился к кулачному бою, и вскоре стал чемпионом в этом виде спорта. Впрочем домой он возвращался довольный и всегда к назначенному времени, излучал гордость своим положением в Лэм-Хаусе и, казалось, знал обо всем, что происходило в его недрах. Когда Генри заподозрил, что миссис Смит начала выпивать вместе с мужем, он знал, что, если ему когда-нибудь понадобится