Самоцветные горы - Мария Семенова

– Именно, – кивнул Шамарган.

Винитар ехал по улице на вороном Сергитхаре. Так или иначе, им предстоял немалый путь вместе. Прежде, чем пускаться в дальнюю дорогу, коню и всаднику следовало привыкнуть друг к другу, познакомиться, подружиться. Ибо как знать наперёд, кому из них кого и при каких обстоятельствах, может быть, доведётся спасать?..

Пока Винитар лишь испытывал всё возраставшее уважение к шо-ситайнцу Винойру, прежнему хозяину Сергитхара. Испуг и озлобление, вызванные невесёлыми жизненными переменами, начали проходить, и жеребец всё более становился таким, каким, по всему видно, был прежде: понятливым, ласковым и послушным. Он безо всякого труда нёс Винитара, охотно отзываясь на малейшее движение повода или ноги у своего бока, даже на изменение положения тела в седле. Он хотел угодить человеку, потому что человек ему нравился. С ним Сергитхар не боялся ни брехливых собак, ни скрипучих повозок, ни голубей, неожиданно взлетающих прямо из-под копыт. Даже при виде других жеребцов он ограничивался лишь тем, что воинственно прижимал уши, но в драку первым не лез, понимая, что несущему всадника приличествует достойная сдержанность. Шо-ситайнское седло на потнике из мягкого войлока удобно облегало его спину… Правда, делалось это седло под человека ростом Винитару примерно до плеча. Рослому кунсу в нём было не слишком удобно, но неудобство было вполне терпимым. Да и не менять же седло, ведь если всё пойдёт как надо, в довольно скором времени коня придётся вернуть…

Винитар сворачивал то туда, то сюда, не особенно задумываясь, куда именно едет, и в конце концов Сергитхар вынес его на кривую узкую улочку неподалёку от гавани, где вдоль бесконечных заборов на подушках и ковриках сидели гадалки.

Винитару было известно, что пророческий дар не считается среди саккаремских женщин чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, далеко не все они умели провидеть судьбы страны, но способные предсказать суховей или – день возвращения уехавшего мужа находились в каждой деревне. Это принято было связывать с осколками Небесных Самоцветов – оружия Богов, разившего Зло во времена подения Камня-с-Небес. Оружие исполнило свой долг, но и само не пережило битвы. Его осколки рассеялись, и там, где их находили в земле, рождались чтимые саккаремцами провидицы и ворожеи.

А если есть настоящие провидицы, немедленно появляются и поддельные, стремящиеся нажиться на своём мнимом даре и на доверчивости приезжих. И не так-то просто бывает отличить одних от других.

При виде конного воина гадалки наперебой принялись окликать его, на всевозможных языках Предлагая истолковать будущее, приворожить красавицу, отвести вражескую стрелу. Одна потрясала священными табличками – глиняными лепёшками с выдавленными на них письменами. Другая подбрасывала железный горшок, внутри которого с удивительно красивым звоном перекатывались гадательные фигурки. Третья намекала на тайные знания древнего народа меорэ, четвёртая загадочно поглаживала череп с непропорционально большим лбом и глазницами… Винитар понял: его приняли за чужеземного наёмника, сошедшего на чирахский берег в поисках ратного счастья. Он остался равнодушен к призывам гадалок, ибо уважал как истинный лишь свой, сегванский, неведомый здесь способ прорицания будущего, – при помощи вязального крючка и трёх морских камешков, как показывала ему когда-то бабка Ангран. Его взгляд остановился лишь на одной женщине. Сперва она показалась ему глубокой старухой, но он тут же понял, что ошибался, и сердце ёкнуло: воистину так могла бы выглядеть его мать, если бы не умерла годы назад!.. Это видение, впрочем, тоже оказалось простой игрой тени и косого послеполуденного света. Ведь не могла же, в самом деле, маленькая темноглазая и темноволосая женщина, вдобавок улыбчивая и полнотелая, хоть как-то походить на его мать, от которой он унаследовал и волосы, и глаза!..

Женщина молча сидела на старом-престаром коврике, таком ветхом и драном, что было не вполне ясно, зачем вообще он ей нужен, – ведь мягкости в нём уж точно больше не было никакой, – и смотрела на Винитара. Молодой кунс остановил коня. Его рука потянулась к поясу, разыскивая кошель. В кошеле у него лежало несколько серебряных монет из запасов Волкодава. Винитар не просил их у него, это венн за столом пододвинул ему горсть денег, сказав просто: “Возьми”. Кунс нащупал два самых крупных сребреника и бросил их женщине. Одна – и более здравая – часть его разума отчётливо понимала, что он делает глупость. Ему, оставшемуся без гроша, купили прекрасную лошадь и ещё дали денег, а он вздумал тратить их… вот таким образом. Но другая часть его существа – и он склонен был прислушаться именно к ней, – не менее убеждённо твердила, что женщина, награждённая от Богов хотя бы мимолётным и неверным сходством с его матерью, не должна, просто не имеет права сидеть на голых камнях, а значит, брошенные монетки некоторым образом оказывались посвящены памяти умершей, стало быть, потрачены самым благим и правильным образом…

И плевать, что якобы нищая гадалка вполне может оказаться собственницей богатого дома, вышедшей облегчать кошельки таких, как он, доверчивых простаков…

Женщина между тем ловко поймала брошенные сребреники подолом, украшенным разноцветными заплатками, и улыбнулась:

– О чём же рассказать тебе всю правду, сынок?

– Ни о чём, – ответствовал Винитар. – Купи себе, мать, новый коврик или подушку.

– О! Так я и сделаю, – обрадованно отозвалась уличная гадалка. – Но мой нынешний коврик столь долго странствовал вместе со мной, что я вряд ли решусь просто взять и похоронить его в мусорной куче. Окажи ему честь, сынок, присядь на него вместе со мной!

И Винитар, к своему некоторому удивлению, обнаружил, что соскакивает с седла и в самом деле опускается рядом с женщиной на продранный коврик. Жеребец изогнул шею посмотреть, чем занят всадник, но с места не двинулся.

– Никуда не денется твой Серги, – сказала женщина Винитару, и тот вздрогнул от неожиданности. Он не называл коня по имени так, что она могла бы услышать, и отлично помнил об этом. От женщины не укрылось его замешательство, и она шутливо погрозила ему пальцем, а потом взяла за обе руки: – Не обременяй себя слишком многой задумчивостью, сынок, и не противься течению жизни. Ты опытный пловец и знаешь, что она всё равно протечёт так, как ей будет угодно… Верно, ты вождь племени, бросившего родной остров и живущего в чужом краю, захваченном без правды и чести, так что мало кто из соседей вас любит… А теперь ты остался вовсе один, даже без ближней дружины и корабля. Ну и что с того, мальчик? А она кто?.. Верно, кнесинка и дочь кнесинки, но тоже семь лет уже не видела стен своего Галирада, и жизнь там успела далёко утечь без неё и помимо неё…