Хрустальный грот - Мэри Стюарт

Он снова потянулся за кувшином и опорожнил его в свою пустую чашу.

— Проклятье, вино кончилось! Закажем еще?

Я колебался. Диниас, похоже, был слаб на выпивку. Я не хотел, чтобы он нализался раньше времени.

Он неправильно понял мою заминку.

— Ну что тебе, вина жалко, что ли? Ведь не каждый день приезжают богатые родственнички из Корнуолла! Так зачем ты все-таки приехал, а? И что ты делал все это время? Давай, маленький Мирддин, рассказывай! Только сперва закажи еще вина.

— Конечно, — сказал я и крикнул мальчику, чтобы он принес еще один кувшин. — Только, если можно, не называй меня здесь моим именем, а зови Эмрисом, пока не разберусь, куда ветер дует.

Он согласился с такой готовностью, что я догадался: дела в Маридунуме обстоят даже хуже, чем я думал.

Похоже, здесь вообще было опасно обращать на себя внимание. Большинство посетителей таверны были, похоже, валлийцами.

В лицо я никого не узнавал — но это и неудивительно: пять лет назад я вращался совсем в другом обществе. Но у дверей сидела группа людей, которые, судя по цвету их волос и бород, могли быть саксами. Возможно, люди Вортигерна. Мы молчали, пока мальчик не брякнул перед нами на стол новый кувшин с вином. Мой кузен налил себе, отодвинул в сторону тарелку, развалился на скамье и посмотрел на меня вопросительно.

— Ну, что же ты? Давай рассказывай! Что произошло в ту ночь, когда ты сбежал? С кем ты уехал? Тебе ведь, кажется, было не больше тринадцати?

— Я пристал к двум барышникам, которые ехали на юг, — сказал я. — За дорогу я расплатился одной из фибул, которые подарил мне мой… старый король. С ними я доехал до Гластонбери. Там мне повезло: я встретился с торговцем, который вез стекло с острова в Корнуолл, и он взял меня к себе.

Я опустил глаза, как бы избегая его взгляда, и принялся вертеть в руках чашу.

— Он хотел сойти за благородного и подумал, что не лишним будет иметь при себе мальчика, который умеет петь, играть на арфе да еще читать и писать.

— Гм. Ну да, похоже на то.

Я знал, что он подумает, — и в самом деле, судя по его удовлетворенному тону, он был доволен тем, что его презрение ко мне оправдалось. Оно и к лучшему. Пусть думает, что хочет.

— Ну а потом?

— Я провел у него несколько месяцев. Он был довольно щедр — он и его друзья. Мне даже удавалось подрабатывать на стороне.

— Игрой на арфе? — ухмыльнулся Диниас.

— Игрой на арфе, — согласился я. — И еще чтением и письмом — я вел счета торговца. Потом он собрался снова на север и думал взять меня с собой, но я не хотел возвращаться. Боялся, — добавил я с обезоруживающей откровенностью. — Найти место в обители оказалось совсем нетрудно. Я был слишком юн, меня взяли только в послушники. По правде говоря, меня это вполне устраивало. Жизнь была очень спокойная. Я помогал им переписывать историю падения Трои.

У Диниаса сделалось такое лицо, что я чуть не расхохотался и поспешно опустил глаза на чашу, хорошую, самианской работы, блестящую, с отчетливым клеймом горшечника. А. С. «Амброзий сделал», — внезапно подумалось мне, и я погладил пальцем выдавленные буквы, продолжая рассказывать Диниасу о пяти годах, мирно прожитых его незаконнорожденным кузеном.

— Я жил и работал в монастыре, пока до нас не начали доходить слухи о том, что происходит дома. Поначалу я не обращал на них особого внимания — они были недостоверные. Но когда мы узнали, что Камлах действительно мертв, а потом стало известно о смерти Вортимера, мне захотелось узнать, что там в Маридунуме. Я знал, что надо навестить мать.

— Собираешься осесть здесь?

— Вряд ли. Мне нравится в Корнуолле. Какой-никакой, а все-таки дом.

— Ты сделаешься священником?

Я пожал плечами.

— Пока не знаю. В конце концов, меня с детства готовили к этому. Но что бы ни ждало меня там, здесь мне места уже нет. Если оно вообще когда-нибудь было. И я ведь не воин.

Диниас усмехнулся.

— Ну, воином ты никогда и не был, не так ли? А война здесь еще не окончена — нет, она только начинается, вот что я тебе скажу.

Он потянулся ко мне через стол с заговорщическим видом, по дороге толкнул чашу, она накренилась, и вино выплеснулось на стол. Диниас поспешно подхватил ее.

— Едва не разлил! А вино и так кончается. Неплохое винцо, а? Как насчет еще одного кувшинчика?

— Если хочешь. Так ты говорил…

— Про Корнуолл. Я всегда думал, что неплохо бы побывать там. Что у вас слышно про Амброзия?

Вино начало брать свое. Диниас забыл об осторожности и говорил в полный голос. Люди начали оборачиваться в нашу сторону.

Он не обращал внимания.

— Ходят слухи, что он собирается высадиться в Корнуолле?

— A-а, — небрежно сказал я, — мало ли о чем говорят! Слухи об Амброзии ходят уже много лет, ты же знаешь. Во всяком случае, пока что он не высадился, а до тех пор мы с тобой можем гадать сколько угодно. На что поспорим?

Он полез в кошелек, висевший у пояса, выудил оттуда пару игральных костей и принялся лениво перекидывать их из руки в руку.

— А не сыграть ли нам?

— Нет, спасибо. Во всяком случае, не здесь. Послушай, Диниас! А не взять ли нам еще кувшин вина — или даже два, если тебе угодно, — и пойдем домой. Там и выпьем.

— Домой? — хмыкнул Диниас, распустив губы. — Куда это? В пустой дворец, что ли?

Он по-прежнему говорил в полный голос, и я заметил, что с другого конца залы за нами следят. Я не знал этих людей. Двое мужчин в темных одеждах, один — с черной бородкой, другой узколицый, рыжий, с длинным, вытянутым носом — прямо лисица. Валлийцы, судя по всему.

На табурете перед ними стоял кувшин с вином, и в руках они держали чаши, но я заметил, что за последние полчаса вина в кувшине не убавилось.

Я взглянул на Диниаса и решил, что он дошел до той стадии, когда человек расположен либо к дружеским излияниям, либо к шумной ссоре. Если сейчас начать настаивать на том, чтобы уйти, можно вызвать эту самую ссору.

А если за нами действительно следят и те, у двери, — действительно люди Вортигерна, лучше остаться здесь и тихо поговорить, чем тащить кузена на улицу и рисковать тем, что за нами кто-то увяжется. В конце концов, что из того, что мы говорили об Амброзии? Это имя было у всех на устах, и о нем и в самом деле сейчас ходит больше слухов, чем обычно.

Диниас бросил кости на стол и катал их туда-сюда. Руки у него еще почти не тряслись. Что ж, по крайней мере, во время игры можно будет шептаться, не возбуждая подозрений. И быть может, кости отвлекут его от кувшина с вином.

Я вытащил горсть мелкой монеты.

— Ну, если ты в самом деле хочешь сыграть… Что можешь поставить на кон?