Сейчас или никогда - Элизабет Адлер

— Боже мой, что это за драная кошка? — невольно вырвалось у нее. — Привет, меня зовут Джуни Беннет, — нарочито громко представилась она. — Моя кровать у окна, а ты можешь располагаться вот здесь. — Она показала рукой на кровать у стены. — Кто первый пришел, тот и занимает лучшее место.

— Меня зовут Мэри Мэллори Мэлоун, — тихо сказала Мэри, переминаясь с ноги на ногу. Потом она нерешительно подошла к девушке, протянула руку и смущенно улыбнулась.

— Мэри Мэллори Мэлоун? — еще больше удивилась та. — А нельзя ли как-нибудь попроще? У тебя есть какое-нибудь домашнее имя?

— О… нет, зови меня просто Мэри. — Мэри сама удивилась, как быстро переделала свое имя, откинув от него важную часть.

— Послушай, Мэри, — решительно заявила Джуни, — сегодня вечером ко мне должны прийти друзья, поэтому не разбрасывай свои вещи по всей комнате. Договорились?

Мэри с завистью посмотрела на девушку. Она подумала, что такая наверняка была неформальным лидером в своей школе. Да и одета по высшему разряду. Все ее вещи были новыми и очень дорогими.

С самого начала Джуни повела себя крайне недружелюбно по отношению к ней и всячески подчеркивала свое несомненное превосходство. У нее был свой круг общения, и они никогда не приглашали к себе Мэри. Более того, как и в Голдене, все почему-то сторонились ее Джуни часто жаловалась друзьям, что ей очень не повезло с соседкой.

Впрочем, никакого секрета в этом не было. Иногда, глядя на себя в зеркало, Мэри понимала, в чем причина такого пренебрежительного к ней отношения. Несмотря на свои семнадцать лет, она была простушкой, не знавшей многих занимательных сторон современной жизни, не была за границей, не имела богатых родителей, не блистала умом, не вертелась в высших кругах.

Оставалось только одно — прилежно учиться и надеяться на то, что со временем это качество будет востребовано.

В конце концов она решила, что станет журналисткой. Этому было несколько серьезных причин. Во-первых, сочинять тексты для нее было гораздо легче, чем говорить с людьми, а во-вторых, из-за своего несчастливого и во многом ущербного детства она с редким любопытством наблюдала за жизнью других людей, часто подмечая такие особенности, которые нормальному человеку и в голову не приходили. А главное — журналистам приходилось задавать вопросы, а не отвечать на них, чего она боялась больше всего на свете. Таким образом она пыталась сохранить свои маленькие тайны и скрыть от посторонних все печальные обстоятельства своей прежней жизни.

К концу первого курса Мэллори могла подвести первые итоги. Друзей она так и не приобрела, об авторитете у сокурсников можно было только мечтать, зато она могла похвастаться прекрасными отметками по всем предметам и доброжелательным отношением к себе преподавателей. После успешной сдачи экзаменов она вернулась в Голден и устроилась на лето в кафе официанткой, чтобы заработать немного денег на учебный год.

Хозяйка кафе, Долорес Пауэр, круглолицая толстая женщина с неприятным тяжелым взглядом, была очень удивлена навыками Мэри и ее усердием. Ее муж был президентом местной торговой палаты и руководил местным клубом. Она очень грубо обходилась со своими работниками, однако работой Мэри осталась довольна.

— Я целый год работала в небольшом кафе неподалеку от университета, — пояснила ей Мэри, надеясь в душе, что та хоть немного повысит ей зарплату.

Что же до матери, то Мэри не могла сказать, какие чувства та испытала, увидев дочь после годичного отсутствия. Она по-прежнему была рассеянной и отстраненной, не отвечала на вопросы, а исхудала так, что страшно было смотреть. Мэри сразу поняла, что мать ничего не ест, а все свое пособие тратит на сигареты и кофе. Она уже потеряла всякий интерес к жизни и редко когда притрагивалась к тем продуктам, которые Мэри покупала для нее.

Вскоре Мэри вернулась в университет, где все было по-прежнему. А потом произошло то трагическое событие, которое перевернуло всю ее жизнь. Она приехала домой на День благодарения и своими глазами увидела, как мать решилась на отчаянный шаг и бросилась в пучину океанской волны, оставив дочь на произвол судьбы.

Мэл тяжело вздохнула, поежилась и отошла от окна, за которым мигали огни Манхэттена. Самое интересное, что о матери она стала вспоминать только в последнее время. Да и с кем она могла говорить о ней, если у них не было ни родных, ни близких, а открывать душу перед чужими она не привыкла. И вот теперь она все чаще вспоминала о своем прошлом. Объясняла она это прежде всего влиянием Гарри. Он своими расспросами теребил ее душу, будоражил воображение и пробуждал давно, казалось, забытые воспоминания. Да и времени у нее раньше не было, чтобы думать о прошлом. Работа отнимала все силы, и она так же легко выбросила из головы образ матери, как та позабыла в свое время о дочери.

А что ей оставалось делать? Тогда ей было восемнадцать лет, рядом ни единой родной души. Надо было как-то выжить, выдержать, получить образование и вырваться из ужасной нищеты. С той поры прошло много лет, и никто не знает, каких усилий ей стоило пройти этот ужасный и невероятно тяжелый путь от гадкого утенка до весьма искушенной в жизни женщины, которая прочно стоит на ногах. Именно поэтому Мэл старалась никогда не думать о прошлом и никого не посвящала в свои сокровенные тайны. Такое может правильно понять и оценить только тот, кто сам прошел через все это. А рядом с ней таких людей практически не было.

Мэл расхаживала по спальне, завернувшись в халат, и думала о Гарри. Этот человек действительно изменил ее жизнь, привнеся в нее покой. Она вдруг почувствовала уверенность в себе, а самое главное — что на свете есть человек, который неравнодушен к ней и готов помочь в любую минуту. Это чувство заметно усилилось после их поездки в загородную хижину. Он пробудил в ней чувство женского достоинства и вселил уверенность в то, что у нее все может быть нормально.

А в те годы все было по-другому. До конца учебы в университете Мэл так и не смогла обрести уверенность в себе, хотя училась лучше всех и получила диплом с отличием. Смерть матери так выбила ее из колеи, что она долго не могла прийти в себя. В конце концов она сняла небольшую комнату неподалеку от университета, чтобы только не подвергаться насмешкам со стороны сокурсниц, и остервенело работала ночами напролет, пытаясь как-то свести концы с концами.

А после окончания университета она стала работать на местной радиостанции сначала машинисткой, а потом младшим редактором отдела новостей. На заработанные деньги она купила себе парочку приличных вещей и стала потихоньку утверждаться в качестве перспективного и весьма серьезного сотрудника. Вскоре ее заметили и предложили более высокую должность на местной телестудии, где она и проработала несколько лет.