Алиса и Диана в темной Руси - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

мы войну искали, когда монголы нас топтали! Расскажи ещё чего повеселее.

– Вы? – удивилась мудрая птица. – Вы то как раз войну и ищите всё время! Вам же по возрасту положено было дома сидеть, в песочнице играть, и по лесу мгачинскому без родителей не шастать. Если б вы во дворе играли, вообще ничего с вами не было. Не-бы-ло. Понимаете? Вот и сейчас, чего в геологоразведочную шахту опять полезли? Сказано же было, что богатыри рано или поздно сами очухаются. Никто вас сюда силком не загонял. Да и вообще…

– Понимаем. – сурово сказала Алиса. – И ты бы тогда не страдал, потому что ко мне б не привязался. И ваш сказочный мир ещё б на долгие годы от людских глаз был бы спрятан. Ты не думай, я всё очень хорошо понимаю, по древним меркам я уже старая дева. А поэтому могу допетрить, что мы с Динкой тут у вас – лишний элемент, заноза в заднице у Сварога. Правильно, а то как же! Царя-самодура всё равно не переделать – по любому помоями зарастет, а Сказочнице помогать и вовсе преступление! Она же из вашего мира в наш мир сказки переносит. Значит, тоже лишний элемент.

После многозначительного эмоционального монолога, старая дева выдохлась и села отдыхать. Диана и бабка тоже. А чернокрылый товарищ расстроился:

– Зря ты так на Сварога, он же нашей сказочнице подарил слова-сверчки, ей теперь и писать не надо, сказки сами в книгу ложаться.

– А руками писать полезнее!

– Определённо! – поддакнула Диана.

– Я не знаю, – сконфузился ворон. – Но у неё артрит… Вообще-то я очень, очень вас люблю, но как взрослый, всё равно считаю, что людям, а тем более детям в нашей стране не место. Вот выберетесь вы отсюда, нет? Я же переживаю.

И тут глаза Алисы сверкнули почти таким же светом, как у Дианы:

– А не надо переживать! Откуда ты знаешь, где нам лучше и в чём наша миссия? Может, мы и родились, чтобы тут остаться навсегда, превратиться в каких-нибудь оборотней и жить вечно.

– Пути господни неисповедимы! – вспомнила Дианка очередную бабушкину реплику на все случаи жизни, и потянула сестру за рукав. – Пойдем дальше, хватит тебе уже стоять и орать, как оголтелая. Вон, всех мышек распугала.

Алиса взорвалась:

– Если ты мне про мышей ещё раз хоть слово скажешь, я тебя убью!

– Брек! – каркнул ворон и уже существенно тюкнул свою любимицу в зад.

– Ой, – присела Алиса.

Тёмыч тоже уселся на пол:

– Знаешь, дочь, дело в том что никто не знает как лучше было бы то или это, и как правильнее поступить в том или ином случае. Я думаю, понять колесо жизни и увидеть, куда оно катится – не подвластно никому, даже богам, ну или одному богу… какой он у вас там…

– Вот и давай тогда жить и действовать в связи со сложившимися обстоятельствами, – сделала вывод Алиса.

– Как бог на душу положит! – добавила её сестра.

– И не мудрствовать лукаво, – подытожила птичка. – Мир?

– Мир! – кивнула Аля и вытянулась прямо на полу.

И сон, как и крути, но одолел буйную голову старой, то бишь юной и глупой протестантки. Диана, глядя на такое дело, завалилась рядом, а Полуверица, убедившись, что с детьми всё в порядке, уселась поодаль, выудила из запазухи клубок ниток, спицы и принялась вязать шарф для святой мученицы Дианы, которая обязательно…

– Слышите вы, обязательно спровадит меня в божий свет!

И в богатырской штольне наступил тихий час, потому что даже Тёма закрыл свои трехсотлетние очи белой пленкой-покрывалом и заклевал носом. Медленная мягкая колыбельная песня тонкой струйкой потянулась изо рта Степаниды, ласково окутала наших барышень, а также их ручного пернатого помощника:

Как жила я у матушки,

Как жила я у батюшки,

горюшка не ведала,

спала, гуляла, обедала.

Полети весточка через моря,

туда, где поживает моя родня:

тоскует их дочь на чужой стороне,

Слезами умывается, кручиной утирается,

рыдает даже во сне.

Глава 12. Выход из пещеры

Утро очередного дня накрыло Богатырскую сечь игристым светом, заманчивой росой и раскатистыми трелями полевых жаворонков. Солнышко очень хотело пробить лучами земную твердь, чтобы добраться до наших путешественников и рассмотреть их получше, но не смогло. А те проснулись и без него – сами, ну когда выспались, и в их желудках заурчало со страшной силой.

– Я есть хочу, – жалобно замяукала Диана, продрав свои неземные очи.

– Потерпи! – огрызнулась Алиса и привстала, тем самым согнав с себя нахохлившейся спящий комок ворона.

Она запустила пальцы в свои колтуны-волосы. Нет, не расчесываются!

– Ням-ням? – сообразила Полуверка, оторвавшись от вязания и оглядев три голодных рта.

Она быстро спрятала спицы в многочисленных складках одежды, намотала уже готовый шарф на шею своей подопечной и вытащила из-за пазухи каравай хлеба. Хлеб был черствый, как полено, но бригада обрадовалась ему неимоверно. После короткого совещания решили расколоть буханку на куски, а затем налить в крышку термоса немного воды, замачивать в ней хлеб и есть. Исходя из прошлого опыта хранения съестных припасов в сказочной Руси, и даже опираясь на свою негативную практику: ох, как легко от девчонок уходила провизия в чужие руки! Решили съесть сразу всё и не куркулить на завтра, послезавтра и так далее.

Через полчаса команда была более или менее сыта. Ну и разговоры соответственно повеселели. Одна Полуверка не ела, ей оно, видимо, было ни к надобности. А когда девчонки всё-таки попытались накормить её моченой булкой, она даже показала товарищам свой полуматериальный живот, через который были видны позвоночник и рёбра.

– А где это наша Степанида хлебушко уперла? – ехидно спросила Динка.

– Наверное у богатырей, – прокаркал ворон и тут же чуть не подавился, потому что Полуверка посмотрела на него неким определённым взглядом, ярко свидетельствующим о том, что у птички скоро отсохнет язык.

– Поляницы, – уточнила она. – Добрые девки поляницы Степаниде харчи подносят, когда я каликой перехожей у их ворот долблюсь. И хлебца могут дать, и уточку перелетную, а ежели конь богатырский скопытится, то и кониной обрадуют.

– Фу-фу-фу, – поморщилась вегетарианка Дина.

– А зачем ты еду выпрашиваешь, если в ней не нуждаешься? – строго спросила Алиса, которая не одобряла, когда выпрашивали лишь бы выпросить.

Полуверка вздохнула:

– По привычке, деточка, по привычке. Вот упомню, бывало, бегает младая Степанида да всё вымаливает: «Матушка, дайте хлебца! Батюшка, дайте студня! Тётушка, дай молочка попить! Дедко с бабой, дайте у курочки обглодать крылышко!»

– Фу, что это? – опять скуксилась Диана.

– Не обращай внимания, – снова чуть было