Маска времени - Мариус Габриэль

Перед глазами у нее все поплыло. Она почувствовала, что тает и пламя чужой страсти поднимает ее вверх, к самому небу, на двух огромных крыльях.

Его руки и плечи были твердыми, словно камень. С животной грацией и чувственностью пантеры она начала тереться об это мощное тело, забыв все на свете, и слышала в ответ его сдавленный стон.

Филипп подтолкнул Анну к дивану, уложил на нежно-лимонную ткань обивки, еще пахнущую мебельной фабрикой, и раздвинул ей колени. Ее красное шелковое платье совсем неэлегантно собралось в гармошку у талии. А он зарыл свое лицо там, в треугольнике, слегка прикрытом красным шелком белья. Его животный голод будто зажег Анну изнутри, а плоть ее вот-вот готова была разорваться на маленькие кусочки, как при взрыве. Желание выжгло кровь в жилах.

– Подожди, – шептала она, отчаянно пытаясь установить власть и своего желания. – Подожди, слышишь, подожди…

Но он не слышал ее. Он знал, что делает, вернее, знало его сильное, дикое, мудрое, непобедимое тело, и теперь Анне оставалось только смириться. Он сорвал бретельки платья, бесцеремонно расправился с бюстгальтером и обнажил две упругие, красивые, словно спелый виноград, груди. Затем, подсунув руки ей под бедра, зверь легко приподнял Анну и сорвал кружевное белье. Она выгнулась вся, когда он снова заглотнул ее своим ртом, и язык вошел в нее очень глубоко. Его пальцы не переставая играли с грудью Анны, пощипывая соски.

– Филипп! – задыхаясь выкрикнула она, испытывая настоящий ужас. Удовольствие, которое испытала сейчас Анна, было быстрым, как вспышка молнии, прекрасным и ужасным одновременно, словно сильнодействующий наркотик. Она никогда не подозревала, что секс может быть таким.

А он по-прежнему облизывал, сосал и ласкал языком ее сокровенную плоть. Ее левое бедро поднялось, чтобы Филиппу было удобнее.

«Господи, да он собирается съесть меня заживо. А может быть, это какое-то священнодействие?» Лицо Анны горело. Она закрыла его рукой, словно скрываясь от невидимых свидетелей.

Кусая, облизывая, высасывая ее всю, Филипп подвел Анну к самой высшей точке наслаждения. Не было мыслей о боли, сожалении, стыде – не было ничего, кроме тела, над которым властвовал только Филипп. Анна звала его по имени, и голос срывался на крик. Волна оргазма неожиданно поднялась словно из самых темных глубин ее собственного «я» и поглотила все вокруг.

Анна не удержалась и свалилась с дивана на пол.

– Филипп…

Она обняла его и начала целовать в губы с восхищением и нежностью. Анна почувствовала на губах привкус соли и поняла, что к ней вернулся вкус ее собственной плоти.

Она встала на ноги, взяла Филиппа за руку и, шатаясь, повела его в спальню:

– Пойдем.

Она упала навзничь на постель, черные волосы рассыпались по подушке, словно разлили пузырек с чернилами. Платье алым полотнищем обвилось вокруг талии, а грудь и бедра были обнажены. Одну ногу она согнула в колене, и был виден черный треугольник волос. Анне хотелось еще раз возбудить Филиппа.

Он не отрываясь смотрел на Анну, снимая с себя одежду. Тело Филиппа было прекрасным, тоже смуглым, но намного массивнее и сильнее, мускулы напрягались при каждом, даже самом легком, движении. Филипп был хорошо сложен, черные волосы вились на груди, под мышками и в паху.

Анна поняла, что этого момента в жизни ей не забыть никогда. Наблюдая за тем, как он снимает одежду, как двигается при этом, она знала, что в своей жизни ей не встретить мужчину, подобного этому.

Филипп положил одежду на стул и совершенно обнаженный, но без тени смущения повернулся к Анне.

Он шел к ней, губы его были плотно сжаты, а глаза весело улыбались. Анна страстно потянулась к нему. Его мышцы были горячими и твердыми под ладонями Анны.

Анна коснулась его плоти и начала нежно водить ладонью вдоль пульсирующей напряженной колонны, другой рукой она приподняла часть этого могучего естества – теперь уж она точно овладела этим зверем. Анна заметила, как изменилось лицо Филиппа. Он даже выгнулся от удовольствия, а мускулы напряглись.

– Когда ты так прикасаешься, мне так хорошо, что после можно спокойно умирать, – прошептал Филипп страстно.

Сейчас он поцеловал ее так же, как в автомобиле: его жаркие губы прошлись по векам Анны, по ее шее, по желобку между грудями как раз в том месте, где осталось влажное пятно от духов «Кензо». Только сейчас Анне был приятен этот аромат, смешанный с запахом их тел.

Анне хотелось как можно дольше продлить мгновения безраздельного владения этим великолепным телом. Филипп оказался таким, каким Анна его и представляла: неподражаемо красивым и мужественным. Она провела ладонью по мускулам на груди, чувствуя, как затвердели его соски от прикосновения.

Анна прижалась щекой к щеке Филиппа, его руки коснулись ее груди, а потом опустились ниже, к самому сокровенному месту, где она почувствовала уже выступившую влагу.

Его руки знали, что делали, и в движениях этих рук не было ничего лишнего. Его пальцы понимали все и будто наизусть знали все изгибы тела Анны, угадывая все тайные ее желания.

– Ты так прекрасна, – произнес Филипп, не отрываясь глядя прямо в лицо Анны, – словно богиня.

Она вновь потянула Филиппа на себя, взяв в рот его естество. Его плоть оказалась большой, твердой и вожделенной. До этого момента оральный секс для Анны был чем-то запретным и непонятным, но теперь, повторяя его действия, Анна принялась его слегка покусывать и делать другие для нее самой неожиданные вещи.

Она слышала, как Филипп, задыхаясь, начал шептать ее имя. Она ощутила легкую соль выделений, и это еще больше заводило ее.

Наконец Анна подняла голову и посмотрела прямо в лицо Филиппу.

– Я захотела тебя еще с самой первой встречи. Прежде я никого так не хотела, как тебя.

Он засмеялся, слегка изогнулся, чтобы естеством коснуться ее пухлых бархатных губ:

– А я никогда в жизни не хотел ни одну женщину так, как я хочу тебя. Ты неподражаема.

– Ты – само совершенство.

Филипп схватил ее за волосы, с силой притянул ее лицо к своему, чтобы жадно поцеловать Анну в самые губы. Он целовал ее с какой-то странной смесью нежности и грубой силы.

Филипп не переставая шептал ей всякие нежности в самое ухо. Анна с трудом могла разобрать эти слова, но смысл их она понимала: он заключался в том болезненном наслаждении, которое испытывал сейчас Филипп. А затем все началось вновь: медленное, нежное и грубое открытие самых сокровенных, самых сладостных частей тела другого.

Анна почувствовала, как его палец вошел в нее. Филипп с силой начал проникать внутрь, пытаясь сразу же достичь самого корня всех сокровенных желаний, где нервы сплетены в особый тугой узел.

– Красивая, красивая моя Анна, – не переставая шептал он.

Она почувствовала, как у нее начало сводить живот от удовольствия, а нижняя часть тела таяла, бедра и ноги превратились в горячий сироп, расплылись в бесконечном наслаждении.

Филипп прижался лбом к ее лбу, и его глаза теперь в упор смотрели в самые зрачки Анны. На губах Анна ощутила горячее дыхание Филиппа. А затем его пальцы коснулись самой ее сердцевины, и от этого прикосновения мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Такого Анна уже не смогла вынести.

– Сейчас! – задыхаясь, выкрикнула она.

Анна повалилась на спину, широко расставив ноги так, что это не могло вызвать никаких сомнений. Филипп навис над ней, его горячий живот коснулся ее тела. Он вошел в Анну с потрясающей силой, заставляя ее выгнуться и закричать.

– Ты знал, что так и должно произойти? Знал с самого начала? – спросила она.

– Нет. Только сегодня, когда я увидел бриллианты в Нью-Йорке.

Филипп еще раз вошел в Анну с неослабевающей силой, наполнив ее тело все увеличивающимися приливами наслаждения, и вдруг ей показалось, будто она галопом несется по бесконечной красной долине на черном горячем скакуне, а мир вокруг стал вдруг жарким, обжигающим и радостным.

Анна ощутила приближение нового, более глубокого и мощного оргазма. Она испугалась, что кончит не вместе с Филиппом, выгнулась всем телом в ожидании последнего момента перед сладкими конвульсиями. Анна почувствовала, как ее мышцы напряглись новой, неведомой силой, а тело Филиппа внезапно перестало двигаться.

Затем, глубоко у себя в теле, она ощутила, как брызнул поток его семени. Анна услышала, как он зовет ее, а его тело вновь забилось в конвульсиях.

Время, казалось, прекратило свой бег, а мир замер. Звезды застыли в небе. Воцарилось безмолвие, в котором существовало только всепоглощающее чувство общности и единения.

Но вот постепенно Вселенной будто дали новый толчок, и Анна стала приходить в себя, испытывая несказанную радость и удовлетворение.

Анна все шептала имя Филиппа, а он бережно накрыл их обнаженные разгоряченные тела прохладной простыней и нежно обнял ее.

Анна с трудом всплыла на поверхность из глубины небытия и тут же ощутила, что в постели она одна. Она потянулась за часами – стрелки циферблата показывали 11 часов.