Всё, что у меня есть - Труде Марстейн

— раздражение из-за того, что испугалась: разве что-то могло случиться здесь, на Карла Юхана, где мы окружены толпой людей? Вдруг Ньол сунул игрушку мне прямо под нос и прошипел:

— Эй, тетя Моника, я такого не хочу.

Он практически выплюнул эти слова, и в душе у меня зашевелился стыд, который всегда был наготове, и я знала, что Ньол с Гардом это запомнят. Мне захотелось сесть на корточки и заткнуть уши.

— Ты знаешь, сколько мне лет? — спросил Ньол возмущенно.

— Прости. Тогда мы отдадим обе игрушки Гарду.

— А мне?

Ивонна вручает каждой из девочек по мороженому. Тент над верандой мы опустили, чтобы стол оказался в тени, я чувствую, как доски веранды нагрелись под лучами солнца.

— Нам тоже надо было такой сделать, — говорю я Гейру и показываю на навес над нами.

Гейр кивает. Мы уже поели, на блюде осталось немного ветчины, лепешки и консервированная спаржа, белая и блестящая. И я знаю, что скажет Гейр, когда мы придем домой: «В магазинах полно свежей нежнейшей спаржи, а она покупает консервированную!»

— Вы не заметили, что с Ханной что-то не так в последнее время? — спрашивает Ивонна. — Мы немного переживаем за нее. Она стала слишком часто болеть и постоянно жалуется на боли в ногах.

— Она сама не своя, — говорит Калле, — но я не думаю, что у нее что-то серьезное.

— Нет, но мы боимся, что это может быть лейкемия, — говорит Ивонна. Она застывает на полуслове, переводит взгляд с меня на Гейра, потом на Калле. — Она как будто немного… анемичная, — произносит она и закрывает лицо руками.

Я уверяю ее, что мы ничего такого не заметили.

— Вы что, раз так — не можете отвести ее к врачу? — спрашивает Гейр, подливая пива себе и Ивонне.

— Можем, но наш врач пока в отпуске, — отвечает Ивонна, — так что мы думаем подождать, пока он вернется.

— Да точно у нее ничего нет, — говорит Калле.

— Конечно, нет, — соглашается Гейр. — Дети вообще часто болеют, а в какие-то периоды еще чаще. Мне кажется, сейчас она выглядит здоровой.

Ивонна поднимает подлокотники своего кресла и откидывает спинку назад.

Мне вспоминается, как мы с Гейром покупали в садовом центре деревянные стулья с зелеными подушками. Прошло немало времени, прежде чем молодой продавец смог отыскать те стулья, которые мы хотели. Лицо Гейра становилось все более напряженным, нас попросили выйти со склада и подождать снаружи, словно почувствовали какую-то угрозу, исходящую от Гейра, и это разозлило его еще больше. Стоял июнь, солнечный летний день; в сущности, мы радовались, но, стоя на улице у магазина, я почувствовала себя не в своей тарелке, я не могла понять, нравится мне, что Гейр так злится, или нет. Мне нравился его гнев, для этого были причины, но мне не нравилось то, как именно он злился.

— Но я понимаю, что вы нервничаете, любой бы волновался, — говорю я.

Калле машет рукой в сторону Ханны и Майкен, которые сидят на лестнице веранды каждая со своим мороженым. Майкен склонила голову и лижет мороженое сбоку, волосы, выгоревшие на солнце, забраны в хвост на макушке. Мне спокойно, я почти никогда не волнуюсь за Майкен.

— Летом так легко сделать детей счастливыми, — говорит Калле. — Просто дать им мороженое, и пусть радуются, ведь лето такое короткое!

Я улыбаюсь ему.

— Ну, уж эти девочки точно не знают недостатка в мороженом, — замечает Гейр.

Ивонна наливает еще пива себе и Гейру.

— Сельма вчера вернулась к своей маме, — говорит Ивонна. — Ей, похоже, ни в коем случае нельзя видеть, как люди получают удовольствие от алкоголя, так что за пять дней мы не сделали ни глотка.

— Моя бывшая говорит, что так и должно быть, — вступает Калле. — Попробуй пойми эту логику. Но я делаю все, что могу, чтобы не нарываться на конфликт.

От пива у меня появляется чувство пустоты во рту и немеют ноги, и эти ощущения не проходят, как это обычно бывает.

— Майкен тоже хочет с осени начать заниматься футболом, — говорю я. — Вернее, Гейр хочет.

Калле кивает. Он собирает со стола тарелки и приборы.

— Посоветуете, с кем нам связаться? — спрашивает Гейр.

— Я дам вам номер телефона тренера девчачьей команды, — говорит Калле. — Давайте будем мотивировать Ханну и Майкен играть побольше этим летом, тогда Майкен будет легче войти в команду. Девочки часто понятия не имеют, как ведет себя футбольный мяч, в отличие от мальчиков.

Он подхватывает стопку тарелок и выходит с ними с веранды, а Ивонна поворачивается ко мне и шепчет: «Ты даже не представляешь себе, как здорово, что Сельма уехала обратно к матери, а то я уже была готова ее растерзать».

Как-то утром Калле появился под отцветшей сиренью у нашего общего подъезда к дому, в руках он держал большой белый сверток. Оказалось, это копченый окорок. С ветки сорвалось и с глухим стуком упало на землю неспелое яблоко.

— По весу больше пяти кило, — объявил Калле, кивая на завернутый в хлопчатобумажную ткань наподобие мумии кусок мяса в шкуре.

Сквозь тень листвы на посыпанную гравием дорожку падал светлыми пятнами солнечный свет.

— Ивонна сказала, чтобы я пригласил вас на копченый окорок сегодня вечером, — проговорил он. — Мы можем поужинать на веранде.

Он прижимал к себе окорок, словно грудного ребенка. А я смотрела на небо. Незрелые яблоки на низкорослых деревьях покачивались на ветру, по небу медленно плыли огромные облака — и откуда только они взялись?

— Как думаешь, погода позволит? — спросила я.

Через час короткий ливень промочил все насквозь, а потом снова выглянуло солнце, сбрызнув искрами кусты и деревья, лужайку и розы у веранды.

С той минуты, как Калле произнес «два маленьких эклектика», до того мгновения, когда мы поцеловались в их с Ивонной кухне, а потом отправились в постель, прошел примерно год и восемь месяцев. Я не могла поверить в то, что это произошло, я не считала себя виноватой, ничего подобного я не планировала и не имела понятия о том, что это случится, я просто зашла взять книгу у Ивонны.

Я собиралась лежать на веранде, читать и наслаждаться одиночеством.

Гейр с Майкен гостили у его родителей в Конгсвингере, Ивонна с Ханной уехала к сестре. Нас окружали вещи Ивонны и Калле, которые лежали повсюду. Ничего уже нельзя изменить, думала я, и смысл произошедшего обретал все большие масштабы: мы живем здесь, все вместе, в нашем замкнутом мирке. Мне пришло в голову, что Ивонна бы расстроилась, если бы узнала, что я видела ее кухню в