Репетитор - Георгий Исидорович Полонский

Ну, так зовут какую-то новую подружку этого нашего чокнутого… Белка она или кто?

П а п а. Да нет же! Сиди крепче, не падай: Тутта Карлсон — Курица. И у твоего брата с ней  л ю б о в ь.

Л а б а н (оторопело). Конец света…

П а п а. Переварил? Слушай дальше… Итак, пусть он чокнутый или неполноценный, но объективно он проложил нам дорогу туда… Стоит лишь попросить мою прелестную будущую невестку, чтобы на три минуты она отвлекла Максимилиана — такую малость для свекра она сделает, нет сомненья, — и вот мы все уже раскланиваемся в курятнике! И заметь, там никто не поднимает тревогу… Поначалу все, конечно, слегка напряжены и скованы, хозяева немного не в своей тарелке…

Л а б а н (фыркая). Еще бы! Ясно, что не в своей… если в тот же вечер они будут в нашей тарелке!

П а п а. Нет, Лабан: одна такая шуточка не вовремя, раньше, чем я дам сигнал, — и все летит к черту! Наоборот, «Мир-дружба», «Мир-дружба», «Солнечный круг, небо вокруг…» и «Давайте говорить друг другу комплименты, ведь это все любви счастливые моменты…» Ты меня понял?

Лабан кивнул.

Далее надо предложить, чтобы Людвиг и Тутта Карлсон пошли прогуляться — дескать, нечего их конфузить, взрослые должны без них обсудить кое-какие деликатные вещи…

Выходит из детской  Л ю д в и г  вместе с  М а м о й. Он — в ночной пижаме.

Л ю д в и г. Вы говорили про Тутту Карлсон!

П а п а. Мы? Ничего подобного. Тебе, видимо, приснилось…

М а м а. Он плакал во сне и был весь в испарине…

Л ю д в и г. Но вы говорили про Тутту Карлсон!

Л а б а н. Да ты что, малыш? Если она тебе везде мерещится, то при чем здесь мы?

М а м а. Тебе было душно, да? Ну хочешь, выйдем с тобой на воздух? Сегодня в самом деле какая-то тяжелая ночь… будто перед грозой. Выйдем?

Л ю д в и г. Я хочу один. Не обижайся, мамочка. Мне нужно додумать свои личные мысли… (В дверях.) И все-таки вы говорили про Тутту Карлсон!

Дверь закрылась за ним.

П а п а. Женишок у нас нервный, просто беда… Лорочка, родная, у нас, кажется, намечалась маленькая рюмочка под небольшой закусончик? (Пытается поцеловать Маму.)

М а м а. Отвяжись, лицемер! Марш в кухню, я не обязана среди ночи подавать сюда…

П а п а (Лабану). Продолжим там, даже лучше… Ты, надеюсь, понял, что, когда я говорю «жених», «свекор», «невестка», это все юмор?

Л а б а н (прыснул). Да? А я попытался представить себе в натуре, как это они… Ой, умора!

Все вышли в кухню.

Картина тринадцатая

Людвиг Львиное Сердце

Перед входом в нору Ларссонов. Л ю д в и г  сидит на мшистом камне, думает. Звучит его песенка «Дорогая мама, не сердись на сына…» — только теперь не в торжествующей, а в минорной тональности. И на наших глазах Людвиг придумал, как дополнить ее.

Л ю д в и г.

Мелкого обмана

Глубока трясина…

Боком выйдут плуту

Хитрости его…

Он не стоит тайны

Цвета апельсина

Или даже солнца, солнца самого…

Где-то вдали залаяли собаки, и музыка оборвалась. Людвиг вдруг услышал милый голос, зовущий его.

Т у т т а. Людвиг! Лю-ю-юдвиг! Кто ви-и-идел Людвига Четырнадцатого?

Л ю д в и г (кинулся ей навстречу, объятый ужасом). Исчезни! Сгинь сейчас же! Я же тебе запретил…

Т у т т а. Грозный какой! Что с тобой? Уже разлюбил, да?

Л ю д в и г. Да если б разлюбил, разве я говорил бы тебе, чтоб ты сгинула?! Зачем ты пришла?

Т у т т а. Чтобы сказать, что на вас надвигается беда. Вы в опасности. Где твои родители? Про такие дела надо со взрослыми говорить… Пусти же меня!

Л ю д в и г. Да нельзя тебе к ним, глупенькая!

Т у т т а. А тебе, умненький, можно было к нам?! Ну не стой же, как пугало… (Проскочила в дом из-под его лапы, загораживающей дверь. Огляделась — пусто.) Уважаемые Ларссоны! Вставайте, вам пора! Очень неважные новости!

Л ю д в и г. Что ты натворила?! Лабан… он же не выдержит! Ты хочешь, чтобы я стал убийцей брата? Или с папой подрался? Как мне тебя уберечь, как?!

Т у т т а. Как хочешь. Мое дело — уберечь тебя и всех вас.

Появились  П а п а, М а м а, Л а б а н — все жуют.

Л а б а н. Что это… откуда? (Тыча пальцем в Тутту, закашлялся.)

Мама колотит его по спине.

Л ю д в и г (в страшном напряжении). Разрешите вам представить мою подругу Тутту Карлсон! У нее какая-то тревожная новость.

П а п а. Тутта Карлсон! Какая молоденькая… Просим, просим! Вы и сами по себе неплохая новость — я бы сказал, радостно-тревожная…

М а м а (желчно). Шейка — что надо, не правда ли, отец?

Л ю д в и г. Незачем так ее разглядывать!

Л а б а н (переводя дух). Сама пришла… Ну надо же какая дуся! Эй, Людвиг, какого черта ты заслоняешь ее?

Л ю д в и г. Чтоб ты не пялился! (Тутте.) Видишь, уже начинается! Давай быстро свою новость и уходи!

П а п а. Сынок, зачем такая нервозность, спешка?

Т у т т а. Затем, что начинается охота на лис!

Все замерли.

Ночью к нам кто-то приехал. То есть не к нам, а к Человеку, к Хозяину… А я, как нарочно, плохо спала, металась все время… Мама даже решила, что я больна…

П а п а. Маму зовут Мадлен, если мне память не изменяет?

Т у т т а. Мадлен, да. Она вас тоже помнит.

М а м а. Даже в такую минуту ты верен себе!

Т у т т а. Продолжать? Ну вот, значит, проснулась я и отпросилась у мамы подышать. Мне хотелось проведать Максимилиана, потому что перед этим Людвиг очень жалостно про него говорил, потому что еще перед этим мы его обманули и осрамили…

Л а б а н. Вы с Людвигом? Максимилиана?!

П а п а. Если прелестная гостья хочет, чтобы мы серьезно отнеслись к ее словам, то ничего присочинять не следует…

Л ю д в и г. Она говорит одну правду! Она — не вы!

Т у т т а. В общем, там, возле будки Максимилиана, я и услышала конский топот и лай двух незнакомых собак. С ними приехал гость Хозяина, весь в каких-то лентах с маленькими карманчиками… Потом они смазывали свои ружья на крыльце и говорили про лис… Хозяин сказал, что они слишком уж свободно разгуливают в районе курятника… А тот, который приехал, говорит: «Ну, считай, что они отгуляли свое. — И добавил: — Начнем за полчаса до рассвета». А потом прицелился прямо в луну! Я заметила, что глаза у него — ну просто как лед!.. От этих слов и от этих глаз меня всю затрясло…

Л а б а н (папе). А ты говорил, что Людвиг проложил нам дорогу в курятник… На тот свет проложил он нам дорогу!

Т у т т а. Ну-ну! Вы тоже навещали нас, нечего валить все на Людвига…

Л а б а н (огрызнулся). А ты вообще молчи, не вякай, пока цела.

Л ю д в и г. Не смей с ней так разговаривать, ты, хам неблагодарный!

Л а б а н. Что такое?!

П а п а. Лабан, на место! Некогда