Исповедь влюбленного в жизнь - Пеле

Там я чувствую себя спокойнее всего, ведь я легко могу забыть обо всех стрессах, связанных с жизнью Пеле, и просто побыть Эдсоном. Я отдыхаю, я расслабляюсь. Все мысли о жизни, обязательствах просто исчезают. Я забочусь о рыбах, о лошадях и даже о свиньях. Я нахожусь в контакте с природой, наслаждаюсь спокойствием и тишиной. Я сижу в тени деревьев и забываюсь, глядя на поля, на животных и леса. Порой я сижу там с гитарой и пробую сыграть какую-нибудь песню.

Близнецы Джошуа и Селесте очень любят там бывать. В доме, что я построил, шесть спален и есть крыло для гостей, друзей и работников ранчо. Как только у нас появляется такая возможность, мы всей семьей выбираемся на барбекю. Там у меня есть два электромобиля, таких же, что увозят с футбольного поля травмированных игроков. С младшими детьми я катаюсь на лошадях, и я очень люблю те разговоры, что мы ведем в такие моменты, – я еду посередине, а по бокам – близнецы. Я не мог проводить так много времени с Келли, Эдиньо и Дженнифер, когда они были маленькими, – мне не позволяла этого моя карьера, так что, думаю, я в какой-то степени пытаюсь это компенсировать.

Я люблю играть в футбол с Джошуа, младшим сыном. Это напоминает мне о том времени, что я проводил с любимым отцом Дондиньо. Время летит, а мы этого почти не замечаем. Скоро уже Джошуа будет играть со своим сыном, а сейчас я почти все свободное время провожу с ним.

В 2006 году мне исполнится шестьдесят шесть лет[12] – а в душе я все еще чувствую себя молодым. В нашей семье все живут долго, поэтому я думаю, что у меня впереди еще много времени. Амброзина, моя бабушка, умерла в 1976 году в возрасте девяноста семи лет, а папе было восемьдесят шесть, когда он отошел в мир иной в 1998 году. Когда и я умру, меня похоронят в башне. В Сантосе находится самое высокое в мире вертикальное кладбище, представляющее собой здание с могилами на каждом этаже. Для своей семьи я выкупил целый этаж. Там уже покоятся мой папа, тетя (Мария, которая умерла в девяностолетнем возрасте) и бабушка. Здание построил мой бизнес-партнер. Из окна видно поле стадиона «Вила Белмиро» – но это не более чем удачное совпадение.

Но мне еще предстоит сделать кучу дел, хотя я уже и жду того дня, когда смогу сбавить обороты. Слава приносит много наград, но без моей семьи это все не имело бы смысла.

Глава 11. Икона

«Пеле – один из немногих людей, опровергших мою теорию: вместо пятнадцати минут славы он получит пятнадцать веков».

Я всегда говорю, что я – бразилец из Трес-Корасойнса, бразилец с тремя сердцами. Я очень горжусь вкладом моей страны в мировую культуру. Мы – плавильный котел рас, страна, где очень особенным образом перемешаны все национальности. Несмотря на все проблемы, которые я описал в других главах, здесь царит прекрасное ощущение равенства. Мы, бразильцы, любим музыку, у нас есть вера. Мы оптимистичны от природы. Вопреки всем трудностям, страданиям или разочарованиям мы уверены, что завтра будет лучше. Мы верим.

Я знаю, что соотечественники любят меня, но вместе с тем они и жестоки по отношению ко мне. Я объясню эти противоречивые чувства при помощи двух историй. Пару лет назад меня везли по улицам Сан-Паулу. Мы остановились на светофоре, когда на нас напали два вооруженных человека. Один из них направил пистолет на водителя и приказал открыть окно. Но когда они увидели, кто сидел внутри, то сделали одобрительный жест, извинились и убежали. Они не могли обокрасть героя.

Но иногда эффект был противоположным. В аэропортах всего мира я часто проходил миграционный контроль без паспорта. Люди узнают меня и пропускают. Меня пропускали без проверки документов даже в США, а там такое почти не практикуется. А на таможенном контроле никто не проверяет мой багаж. Но здесь, в Бразилии, время от времени сотрудники аэропортов открывают мои сумки и роются в них. Во всем остальном мире ко мне относятся иначе, чем на родине.

Почему так происходит? Думаю, бразильцы очень требовательны по отношению к своим кумирам. Порой кажется, что они скорее готовы скинуть тебя с пьедестала, чем раскрутить. Им нравится поддерживать аутсайдеров, а не победителей – это связано с нашей культурой, это нечто укоренившееся в психологии народа. Когда я расстраиваюсь, то вспоминаю слова доны Селесте: «Невозможно угодить всем сразу».

Интересно, в других странах к героям относятся так же? Я не уверен. Я много путешествовал и видел немалое. В Америке, например, у Элвиса Пресли и Мартина Лютера Кинга есть чудесные мемориальные музеи. Но в Бразилии нет музея Пеле. Мне кажется, что это несколько неправильно. Пеле есть в музее восковых фигур мадам Тюссо в Лондоне – а в Бразилии ничего подобного нет и в помине.

Мои попытки создать музей Пеле вызвали ряд проблем, с которыми я столкнулся в Бразилии. Несколько лет назад существовал план по постройке такого учреждения на свободном участке земли в Сантосе. Проект был потрясающим. Музей дал бы сотни рабочих мест и привлек туристов – в городе, кроме пляжа, больше нет ничего интересного. Губернатор штата одобрил наши предложения, и мы приступили к работе. Затем объявился местный советник и все испортил. Он придумал, что возведение музея вредит окружающей среде, но на самом деле такова была местная политика. Советник и мэр были членами враждующих партий, и хоть музей принес бы пользу всем, советник просто не хотел, чтобы мэру достались все лавры.

То же самое произошло и в Гуаруже. Мы хотели построить там футбольную школу на заброшенном участке, где у нас уже были футбольные поля. Местные политики помешали этому, настояв на предоставлении огромного количества бессмысленных бумаг. Такая мелочность меня очень огорчает.

Я всегда говорил маме о том, что она дала мне три сердца: одно для семьи, одно для тех, кто мной восхищался, и третье для тех, кто мне завидовал. Я замечаю, что порой раздражаю людей, потому что говорю искренне. Например, когда я упомянул детей Бразилии, забив тысячный гол, и меня обвинили в демагогии. Я нажил врагов, когда стал министром спорта, потому что попытался что-то менять, тогда как влиятельные люди были заинтересованы в том, чтобы все оставалось прежним. Некоторые представители прессы имеют на меня зуб – так что кто-то меня любит, а кто-то и ненавидит.

Поскольку я знаменит, конечно, каждое мое слово тщательно разбирают. Без этого никуда. В итоге шумиха не всегда передает то, что я на самом деле имел в виду, но она способствует повышению продаж газет. В конце 1970 года я сказал, что бразильцы должны сделать правильный выбор на голосовании. Это заявление вызвало настоящий скандал, и меня обвинили в оскорблении бразильцев – якобы я подразумевал, что они не знают, как голосовать, намекая на то, что они глупые. А на самом деле мои слова просто вырвали из контекста. Мы все еще жили при диктатуре без президентских выборов. Наших лидеров выбирали за нас. Я лишь сказал, что с момента последних нормальных выборов прошло много времени, и я поддерживал эти перемены и участие народа в политической жизни страны. Журналисты любят раздувать из мухи слона.