История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2) - Уильям Теккерей

В тот же день, когда сэр Фрэнсис Клеверинг в лицо улещал и умасливал Стронга, а за спиной осыпал его проклятиями, наш баронет, давший советникам своей жены клятвенное обещание больше не подписывать векселей и довольствоваться содержанием, которое его измученная жена по-прежнему ему выплачивала, умудрился поставить свою подпись на листе вексельной бумаги, а приятель баронета, мистер Мосс Абрамс, унес эту бумагу с собой, пообещав, что деньги под вексель даст некое лицо, близко Абрамсу знакомое. И случилось так, что Стронг услышал об этой сделке в том самом месте, где она состоялась, а именно — в комнате за табачной лавкой мистера Сантьяго, куда шевалье нередко забредал на часок по вечерам.

— Опять взялся за старое, — сообщил ему мистер Сантьяго. — Они с Моссом Абрамсом долго здесь сидели. Мосс посылал моего мальчишку за маркой. Вексель, кажется, на пятьдесят фунтов. Я слышал, баронет велел Моссу пометить его задним числом, на два месяца раньше. Он скажет, что этот вексель старый, и притворится, будто забыл про него, когда договаривался давеча с женой. Теперь-то, раз за ним ничего нет, ему, наверно, опять будут ссужать деньги.

Человек, привыкший ставить свою злополучную подпись под словами "обязуется заплатить через 6 месяцев", получает еще и то удовлетворение, что его дела обсуждают, а подпись передают друг другу самые отъявленные плуты и мошенники всего Лондона.

Лавка мистера Сантьяго находилась поблизости от Бэри-стрит, где мы имели честь посещать нашего друга майора Пенденниса в его квартире. Майор как раз шествовал не спеша домой, когда навстречу ему по тому же тротуару шагал Стронг, пылающий гневом и пыхтящий сигарой.

"Продымили весь город эти молодые люди, чтоб им пусто было, — думал майор. — Вот и еще идет какой-то, с усами и с сигарой. Человек, который носит усы и курит — не джентльмен… Ах, это мистер Стронг!"

— Мое почтение, мистер Стронг! — и майор, с достоинством поклонившись, остановился перед своей дверью и поднял к замочной скважине дрожащую руку, в которой держал ключ.

Мы уже говорили, что Стронг и Пенденнис, как друзья и советчики несчастной семьи сэра Фрэнсиса, оба участвовали в долгих, томительных совещаниях касательно уплаты его последних долгов. Стронг, узнав своего собрата по этим переговорам, протянул ему руку, и старый Пенденнис без особой охоты вложил в нее свою.

— Что скажете хорошенького? — произнес майор Пенденнис покровительственным тоном, ибо он привык вращаться в таком высоком обществе, что смутно воображал, что оказывает простым смертным великую честь, снисходя до разговора с ними. — Вы все еще в городе, мистер Стронг? Надеюсь, в добром здоровье?

— Хорошенького мне вам сказать нечего, сэр, — отвечал Стронг. — Новости плохие. Они касаются наших друзей в Танбридж-Уэлзе, и мне хотелось бы с вами об этом поговорить. Клеверинг опять взялся за старое.

— Неужто? — воскликнул майор, заметно оживляясь. — Прошу вас, зайдите ко мне. — И оба, войдя в квартиру майора, расположились в гостиной.

Здесь Стронг излил наконец свое негодование по поводу преступного легкомыслия и двоедушия Клеверинга.

— Грош цена всем его обещаниям, — сказал шевалье. — Помните, сэр, как он, в присутствии поверенного миледи, кричал, что честного слова мало, а он непременно должен поклясться жене на коленях, и позвонил, чтобы принесли Библию, и призывал на себя вечное проклятие, если еще когда-нибудь подпишет вексель. Не далее как сегодня он это сделал, сэр, и впредь будет подписывать, лишь бы добыть наличных. Он готов обмануть кого угодно — жену, сына, старого друга, который сто раз его гарантировал. Да вот, на будущей неделе истекает срок нашего с ним векселя…

— Я думал, вы заплатили все…

— Кроме этого, — сказал Стронг, краснея. — Он умолял меня не упоминать о нем, и… и к тому же половину де" нег получил я. Теперь они на меня накинутся. Ну, да ничего, я привык. А бешусь я из-за леди Клеверинг. Просто позор, что он так бессердечно разоряет эту добрейшую женщину, ведь без нее он бы уже десять раз угодил в тюрьму. Деньги его идут на боксеров, достаются всяким проходимцам и темным дельцам; а честного человека он без зазрения совести бросает на произвол судьбы. Поверите ли, сэр, он взял денег у Алтамонта… вы знаете, кого я имею в виду.

— В самом деле? У этого странного человека, который, помнится, явился однажды нетрезвый к сэру Фрэнсису? — а спросил майор Пенденнис, не поведя бровью. — Кто такой этот Алтамонт, мистер Стронг?

— Право, не знаю, если вы сами не знаете, — отвечал шевалье, бросив на майора удивленный и недоверчивый взгляд.

— По правде сказать, — проговорил майор, — у меня есть кое-какие подозрения. Я полагаю — заметьте, это только предположение, — что в прошлом нашего друга Клеверинга, а, между нами говоря, капитан Стронг, это, пожалуй, самый распущенный человек, какого мне доводилось встречать, — что в его прошлом есть какие-то неприглядные тайны, и он, понятно, боится, как бы их не узнали. И очень возможно, что этому человеку, который называет себя Алтамонтом, известно о нем что-нибудь дурное, и он тянет из Клеверинга деньги, а тот дает, чтобы он молчал. Я знаю случаи, — в лучших семействах Англии, — когда люди вот так выплачивают огромные суммы. Но их частные дела до меня не касаются, мистер Стронг, и если я езжу к человеку обедать, из этого не следует, что я выпытываю его тайны или отвечаю за его прошлое. То же и с нашим другом Клеверингом: я принимаю большое участие в его жене и ее дочери, очаровательной, к слову сказать, девушке, и, когда миледи меня попросила, я занялся ее делами и пытался навести в них порядок; конечно, я и в другой раз сделаю все в меру моих скромных сил и способностей, чтобы быть ей полезным. И если я буду вынужден… понимаете, если буду вынужден… а кстати, мистер Стронг, касательно этого Алтамонта, — как он себя чувствует? Вы, кажется, с ним знакомы. Он сейчас в городе?

— Я не обязан знать, где он находится, майор Пенденнис, — сказал Стронг в сердцах и взялся за шляпу, глубоко уязвленный покровительственной манерой майора и его нарочитой осторожностью.

Пенденнис мгновенно сменил высокомерный тон на добродушно-лукавый.

— Ах, капитан Стронг, вы тоже, я вижу, осторожный человек, и правильно, сэр, совершенно правильно. Никогда не знаешь, у какой стены есть уши и с кем имеешь дело; и вы, капитан Стронг, светский человек и старый солдат — старый и заслуженный, как я слышал, — знаете, что не следует без нужды расстреливать патроны. У вас могут быть свои предположения, а я могу все прикинуть и взвесить и сделать свои. Но есть вещи, до нас не касающиеся, которых нам лучше не знать, верно, капитан? Я, например, не буду их знать, пока мне это не станет нужно; и вы, сколько я понимаю, держитесь того же правила. Что до нашего друга баронета, то я с вами вполне согласен: его расточительству следует положить конец; и я решительно порицаю всякого человека, который не держит слова и своим поведением огорчает семью и доставляет ей неприятности. Я честно высказал вам свою точку зрения и не сомневаюсь, что вы ее разделяете.

— Разумеется, — сухо подтвердил мистер Стронг.

— Я счастлив это слышать; счастлив, что старый товарищ по оружию полностью со мною согласен. И я от души рад нашей случайной встрече, которой обязан вашим посещением. Всего лучшего. Благодарю вас. Морган, проводите капитана Стронга.

И шевалье, предшествуемый Морганом, вышел из квартиры майора Пенденниса. Осмотрительность старика сильно озадачила Стронга, но и лакей не меньше его дивился скрытности своего барина. Ибо мистер Морган, будучи примерным лакеем, двигался по дому бесшумно, как тень, и, оказавшись у самой двери во время разговора между майором и его гостем, успел кое-что подслушать, во всяком случае — больше, чем мог понять.

— Кто такой этот Алтамонт? Вам что-нибудь известно про него и про Стронга? — спросил мистер Морган у мистера Лайтфута, когда они снова встретились в своем клубе.

— Стронг — вроде как его агент, гарантирует его векселя и всякие мелкие поручения исполняет, когда что придется, — ответил мистер Лайтфут. — И Алтамонт небось с ними заодно. Вы же знаете, для этих шахермахеров с векселями всегда требуется двое либо трое. Алтамонт ухнул всю кубышку на дерби и выиграл порядочно. Хоть бы уж мой-то раздобыл где-нибудь денег, чтобы я мог получить расчет!

— Как по-вашему, миледи будет опять платить его долги? — спросил Морган. — Разузнайте это для меня, милейший, не пожалеете.

Майор Пенденнис часто говаривал, смеясь, что его лакей Морган гораздо богаче его; и в самом деле, за годы, проведенные в услужении у майора (благодаря которому он познакомился со многими другими видными лакеями, а через них — с делами их господ), этот расчетливый и скрытный слуга путем осторожных спекуляций успел скопить кругленькую сумму. Когда Артур вступил во владение своим имуществом (но не ранее того), Морган однажды очень его удивил, сообщив, что у него имеется немного денег, фунтов сто пятьдесят, которые ему хотелось бы выгодно пустить в оборот; может быть, джентльмены из Темпла, которые собаку съели на денежных делах, посоветуют бедному человеку, как их поместить? Он, Морган, будет очень благодарен мистеру Артуру — очень благодарен и обязан, если тот ему укажет, к кому обратиться. Когда Артур, рассмеявшись, ответил, что ничего не смыслит в денежных делах и понятия не имеет, чем он может помочь Моргану, тот простодушно заверил его, что очень, очень ему благодарен, и если мистеру Артуру понадобится немного деньжонок до получения ренты — мало ли что бывает, — пусть он тогда вспомнит, что старый, верный слуга его дядюшки готов его ссудить, — для него большая честь быть полезным любому члену семейства.