Дневник черной смерти - Энн Бенсон

— Но как нам в темноте не отстать от них, не имея такого острого нюха? Вот завтра утром — другое дело.

— Может, ее видели участники майских праздников… обратитесь к ним за помощью. Идите по деревням и расспрашивайте всех, кто сегодня веселится. Пообещайте им большие неприятности, если они откажутся помочь.

— Прошу прощения, сир, но я считаю своим долгом вывести вас из заблуждения: не все участники майских праздников готовы стать вашими союзниками.

Король вперил в него свирепый взгляд.

— Все англичане мои союзники — если хотят преуспевать.

— Это да, сир, но уверен, вы понимаете, что среди ваших нынешних гостей есть определенное количество лордов — все они твердят об искренней преданности вам, этого нельзя отрицать, — которые тем не менее предпочли бы сегодня оказаться за пределами вашего замка. Если бы не необходимость присутствовать на празднике в честь вашей дочери, они с радостью потрудились бы на благо человеческого рода, ложась с любой девицей, которую сумели бы заполучить. — Сэр Джон криво улыбнулся. — Вот их жены — дело другое. Они всегда ваши союзники в том, чтобы помешать своим мужьям слишком усердствовать на благо короны, и потому от них больше толку.

Король грязно выругался себе под нос.

— Хорошо, отправляйтесь с первым светом. Возьмите с собой де Куси и Бенуа. Не хочу, чтобы они болтались здесь, пока проблема не будет решена. Хотя я понятия не имею, почему де Куси так ненавидит мою дочь, может, приняв участие в охоте, он почувствует некоторое удовлетворение.

И король взмахом руки отпустил рыцаря.

Сэр Джон поклонился и вышел. Он и сам не раз задавался вопросом, почему де Куси так ненавидит молодую женщину. Впрочем, это не имеет значения, решил он и отправился будить егермейстера, отвечающего за гончих.

— На север, — сказала Кэт. — Они рассчитывают, что мы поскачем на юг.

Отец и дочь со всей возможной скоростью мчались сквозь тьму. Вдоль дороги здесь и там виднелись майские костры, вокруг которых шумно пировали язычники; беглецы скакали мимо и в конце концов остановились в лесу, около маленького ручья, где конь мог напиться и отдохнуть. Алехандро спрыгнул на землю первым и помог слезть Кэт. И только сейчас, когда непосредственная угроза пленения на время отступила, они смогли свободно обнять друг друга.

Наконец Алехандро заставил себя отпустить дочь.

— Он не ранил тебя?

Сейчас было не время вдаваться в подробности того, что именно сделал с ней Бенуа; это можно будет рассказать позже.

— Моя душа была ранена, но ты исцелил ее. — На глазах Кэт выступили слезы. — Я все еще не могу поверить, что ты настоящий. Неужели разлука позади и мы снова вместе?

Алехандро рассмеялся.

— Я самый что ни на есть настоящий и разлука действительно позади. Она была действительно очень долгой. Завтра ты сама убедишься в этом, увидев седину в моих волосах.

— Уверена, ты все тот же.

— А ты стала прелестной женщиной.

Он поднял ее и завертел вокруг себя, смеясь от радости, пока у обоих не закружилась голова.

Когда он опустил ее на землю, младшая дочь Эдуарда Плантагенета посмотрела в глаза человеку, любовно вырастившему ее как собственное дитя.

— Семь лет, — сказала она.

— Почти восемь!

— И теперь, когда мы снова вместе, у меня такое чувство, будто я рассталась с тобой только вчера и никакой долгой разлуки не было! Как такое может быть?

Алехандро снова обнял ее, на этот раз со страстью, граничащей с отчаянием.

— Мне больно думать о каждом дне, когда мы были не вместе. Приди я за тобой раньше…

Она плотнее прижалась к нему.

— Знаю, ты пришел бы раньше, если бы обстоятельства позволили. — Она слегка отодвинулась. — Я боюсь спрашивать, но… как там мой сын? Он здоров?

— О, да! И не только здоров — я просто не в состоянии описать, насколько он хорош. Я радуюсь за него и горжусь им. Он смышленый, вежливый, красивый, прямо как ты, и…

Алехандро резко оборвал себя. Кэт закончила за него:

— И как Гильом Каль?

— Да, — еле слышно ответил Алехандро. — Как его отец, имя которого он носит. Думаю, оно ему подходит.

Они постояли, вспоминая славного человека, оставившего такой глубокий след в их жизни. Потом Кэт подняла взгляд к небу.

— Скоро рассвет. Пора снова в путь. Будет время поговорить о моем сыне позже, когда мы окажемся в безопасности.

Они взобрались на коня и поскакали дальше. На этот раз Алехандро направился на восток, но Кэт остановила его.

— Père, я уже говорила, это неразумно — ехать сейчас на юг или восток.

— Но нам же необходимо добраться до Кале.

— Этого они от нас и будут ждать. Безусловно, в конце концов мы должны там оказаться, однако сейчас лучше вести себя непредсказуемо. Им не придет в голову искать нас на севере.

— Почему?

— Потому что у нас нет причин скакать туда. И потому что на севере чума, и Шандос знает, что мне это известно.

— Шандос…

— Король никому не доверяет так, как Шандосу. Уверена, именно его пошлют за нами. — Она увидела огорчение на лице Алехандро, поняла, чем оно вызвано, и мягко добавила: — Он не станет вкладывать в это сердце, père. И все же он преданный рыцарь и будет делать то, что ему приказано.

— А твой брат? Он тоже примет участие в погоне?

— Может быть. Не потому, что его заботит, найдут меня или нет, — его мало волнуют дела государства. Однако он воин, хотя и растолстел в последнее время. Если он и поедет с ними, то лишь для того, чтобы почувствовать возбуждение от самой охоты. — Кэт помолчала. — Вот де Куси… это совсем другое дело. Он захочет отомстить за унижение Бенуа, к тому же наверняка не может забыть прикосновение моего ножа. Он захочет наказать меня, просто чтобы потешить свою гордость.

— Пусть приходит! — с вызовом ответил Алехандро. — Я снесу ему голову, как он Гильому Калю.

Перед глазами обоих возник образ: катящаяся по земле голова Каля в шлеме и обезглавленное тело верхом на лошади. Потом Алехандро сказал:

— Придет время, и мы сравняем счет. Сейчас нужно убираться отсюда.

Они долго и трудно скакали лесом, а потом свернули на широкую дорогу и вскоре наткнулись на указательный столб с треснувшей доской, на которой нельзя было различить ни одной буквы.

С нее свисал выцветший, превратившийся в лохмотья флаг. Алехандро потянул его на себя и расправил; в глубине складок, там, куда не попадал солнечный свет, материя была темно-серой, почти черной.

Оба знали, что означает такой флаг.

— Продолжим путь? — спросил Алехандро.

— Да.

Вскоре им попалась деревушка, покинутая жителями.

— Вряд ли все ушли на праздник, — с горечью сказала Кэт.

— Ты права, дочь. Думаю, что нет.

На деревенской площади Алехандро спешился, повел коня за собой и остановился перед маленьким домом; дверь была широко распахнута, но внутри никого не оказалось.

Он быстро осмотрел дом и вышел наружу.

— Такие уединенные места всегда вызывают ощущение покоя, но не это. Сердце вздрагивает при мысли о том, что случилось с жившими здесь людьми.

— У меня такое чувство, будто мы вторгаемся, куда не следует, — ответила Кэт. — Поскакали дальше, père. Мне здесь не нравится.

Они помчались по той же дороге, которая становилась все более запущенной. Примерно спустя полчаса перед ними возник небольшой особняк.

Алехандро снова слез с коня и привязал его к ветке дерева.

— Если особняк тоже покинут, можно остановиться в нем. Здесь легче спрятаться, чем в маленьком доме. И уж точно, спать удобнее, чем в лесу. Пойду взгляну. Оставайся здесь.

На полпути к особняку он обернулся и посмотрел на Кэт, как будто опасаясь оставлять ее одну. Она разгадала выражение его лица и сказала:

— Иди. Но возвращайся как можно скорее.

На обитой деревянными планками двери висел колокольчик; Алехандро позвонил и замер в нервном ожидании. Потом позвонил снова, но, как и прежде, никто не вышел, чтобы впустить его. Он толкнул дверь, и, к его удивлению, она легко открылась.

Мебели внутри оказалось мало, и выглядела она хуже, чем он ожидал найти в таком особняке. Быстро пройдя через несколько комнат, Алехандро не обнаружил никаких признаков обитания. Здесь была маленькая комнатка с камином, открывающаяся в другую, дверь из которой выходила в сад позади здания. Окно узкое, но коня можно было привязать так, чтобы он все время оставался на виду. В дальней части сада протекал ручей, так что они смогут напиться.

— Подойдет, — сказал Алехандро, вернувшись к Кэт и с тоской оглядываясь. — Этот дом напомнил мне тот, который я получил в дар, когда первый раз покидал Виндзор. Слишком большой для простого человека вроде меня.

Дочь нежно положила руку ему на плечо, понимая, какие горькие и одновременно сладкие воспоминания связаны для него с тем местом.