Каменный след - Николай Иванович Леонов

внука. Утверждает, что на почве бытовой ссоры. Ей сейчас под восемьдесят.

– Кому под восемьдесят? Подруге внука? – окончательно запутался Гуров.

– Остряк, – мрачно заметил Орлов.

– А мы-то там зачем? – удивился Гуров, медленно двигаясь в сторону кухни. – Местный отдел полиции, думаешь, не справится?

– В местном отделе полиции сильные следователи, Лев Иванович, но я тебя попрошу взять дело на особый контроль. В конечном итоге всю работу придется делать нам. После, когда уже будете на Петровке, я все подробно объясню. Сам не могу там быть, иначе бы позвонил уже оттуда.

Гуров угадал тон Орлова. Потом, значит, потом.

– Ну… хорошо, – с готовностью откликнулся он. – Надо обратить внимание на что-то особенное?

– Много ли ты знаешь людей в преклонном возрасте, которые спокойно попадут в центр небольшой мишени с расстояния в четыре с половиной метра, да еще в слабо освещенном помещении? – спросил Орлов. – Прибавь к этому плохое зрение и тремор рук у стрелка.

Гуров зашел на кухню, протянул пустой стакан Маше и вернулся в комнату.

– Не веришь ты в чудеса, Петр Николаевич, – назидательным тоном произнес он.

– А ты их много на своем веку повидал? – спросил Орлов. – Но да, сильно смахивает на чудо. Потому что в этом случае если старушка не врет, то, видимо, без магии не обошлось. Она утверждает, что всадила жертве пулю прямо в лоб с первой попытки. Якобы находилась в состоянии аффекта. Я, конечно, все понимаю…

– Интересное кино, – согласился Гуров.

– Я ничего не исключаю, Лев Иванович. Может быть, это просто роковое стечение обстоятельств. То самое «волшебство», о котором ты говоришь. Эксперты нам помогут. Но вот чего я больше всего боюсь: если мы все решим, что чудеса существуют, то настоящий убийца останется гулять на свободе.

– Сколько лет было жертве?

– Двадцать шесть.

– А кто вызвал полицию? Вдова?

– Да, сама Лигунова и вызвала. Поторопись, пожалуйста. На Петровку заезжать не нужно, опергруппа на Тверскую уже выехала.

– Я тебя понял, Петр Николаевич. Захвачу Стаса по пути.

– Разберетесь, – заключил Орлов. – Как вернетесь – первым делом ко мне.

– Само собой, Петр Николаевич.

Дорогу Гуров вспомнил, едва машина въехала в огороженный двор. Охранник с подозрением взял в руку протянутое ему служебное удостоверение и замешкался, не зная, как себя вести дальше.

– Так полиция уже приехала, – недоверчиво пробормотал он.

– Пропустите нас, товарищ, – обратился к нему Крячко. – Полиции много не бывает, а вместе мы редко куда-то приезжаем во избежание привлечения внимания.

– Открывайте уже, – приказал Гуров, которому надоели препирательства.

Охранник вернулся в свою «будку» и поднял шлагбаум.

– Вон и наши, – опознал Гуров личный автомобиль судебно-медицинского эксперта. – Надеюсь, мы не опоздали.

Вспомнился ему и подъезд, через который давным-давно они с генерал-майором Орловым попали в здание. Жильцов встречал просторный холл с желтым мраморным полом, а у стены справа стоял широкий стол, за которым их встретила добродушная пожилая консьержка. Сейчас же на месте стола красовалась благоустроенная кабинка, за стеклом которой виднелось крутящееся кресло, покрытое старой ковровой дорожкой.

Возле лифта они увидели пожилого мужчину. Смотрелся он очень презентабельно и внешне абсолютно не вписывался в окружающую среду. Высокий, с мужественными чертами лица, он очень напоминал голливудского актера Клинта Иствуда, облачившегося в черный костюм-тройку, из-под которого выглядывала белая сорочка. На груди красовался искристый зеленый галстук, выпущенный не позже семидесятых годов прошлого столетия. Старик стоял прямо возле раздвижных дверей и, затаив дыхание, прислушивался. Завидев сыщиков, смерил их подозрительным взглядом.

– Добрый день, – поздоровался он низким голосом. – Вы к Елене Андреевне?

– Нет, – покачал головой Гуров. – К Лигуновым.

– Ах да… да, – смутился старик. – Конечно, к Лигуновым. Я консьерж, – с гордостью добавил он. – Уже девятнадцать лет занимаю этот пост. Василий Васильевич меня зовут. Сам давненько в этом доме живу.

Гуров и Крячко дружно вынули из карманов удостоверения, но ни к одному старик не прикоснулся.

– Не нужно, – отказался он. – Я уже знаю, что произошло. К Лигуновым вам на самый верх. Девятый этаж. Такая суматоха с самого утра, такая беготня. А мне к Луневой Елене Андреевне еще ветеринара проводить надо – у нее собака задыхается. Да и лифт бы еще не застрял от такого частого использования. Вот и бегаю туда-сюда.

– Зачем же бегаете? – поинтересовался Гуров, раздвигая двери лифта. – Сидели бы на месте, если уж ваше рабочее место там. Тот, кому нужно, сам к вам подойдет.

– Да знаете, после случившегося места себе не нахожу, – признался консьерж. – Брожу туда и обратно.

– Лева, – кивком позвал Крячко из лифта. – Потом поговорим, Василий Васильевич, ладно?

– Я здесь с шести утра до одиннадцати вечера, – объявил старик. – Буду рад помочь, если понадобится. Но сразу хочу сказать, что Елизавета Ильинична была хорошей женщиной. Я уже поговорил с полицией, но там не особо интересовались такими подробностями. Между тем и муж ее, пока был жив, тоже забегал ко мне на коньячок. Хорошие люди, таких теперь осталось крайне мало!

– Почему вы говорите о Елизавете Ильиничне в прошедшем времени? – спросил Гуров.

– Так ее же убили, – растерялся старик.

– Кого? – не понял Гуров.

– Лева! – уже громче повторил Стас. – Надо идти.

– Еще увидимся, – пообещал Гуров, заходя в лифт.

– Конечно, конечно, – отступил старик.

Лифт тронулся. Наверх он шел с натугой, со скрипами, вздохами и протяжными стонами, и Гуров не мог не удивиться тому, что такие агрегаты все еще сохранились в старых жилых домах. Не дай бог действительно застрянет.

– Василий Васильевич станет нашим самым ценным свидетелем, – усмехнулся Крячко. – Помяни мое слово.

– А если он еще и сплетни коллекционирует, то ему вообще цены не будет, – добавил Гуров.

– Ты прав. Попозже надо бы с ним потолковать.