Далеко от яблони - Робин Бенуэй

отказался стать, и сообщать о своем намерении встретиться с биологической матерью, да еще после того, как они подарили ему автомобиль? Нет, ни за что.

Придется молчать, решил Хоакин. И, как выяснилось, совершил большую, просто огромную ошибку.

* * *

Он шел по коридору на урок английского. Свернул за угол и лицом к лицу столкнулся с Бёрди и Колином Моллером.

Они целовались; тонкая рука Бёрди обвивала шею Колина так же, как когда-то шею Хоакина. При желании он почти мог ощутить тепло ее кожи, жар губ, знакомый приятный аромат шампуня и душистого мыла.

Раньше Хоакин думал, что больнее сломанной руки ничего не бывает, но даже переломай он все руки и ноги разом, это все равно показалось бы каплей в море по сравнению с тем, какую боль он испытал, увидев Бёрди в объятьях Колина.

Хоакин растерянно попятился. Черт с ним, с английским, со школой и вообще со всей его жизнью. Надо убираться отсюда! Он метнулся к выходу, и тут вдруг его окликнули.

– Хоакин, подожди! – Марджори, подружка Бёрди, бросилась за ним, и он замер, вцепившись в дверную ручку. Грудь ходила ходуном, как тогда, когда он прижал Адама к стене, адреналин потоком хлынул в кровь, забивая все чувства. – Погоди! – крикнула Марджори, хотя он не двигался с места. – Хоакин, она просто хочет вызвать в тебе ревность. Колин ей даже не нравится!

Он невольно рассмеялся.

– А по-моему, очень даже нравится. – Провел руками по волосам. – Поздравь от меня счастливую парочку. – И сорвался с места. Марджори что-то кричала ему вслед, но Хоакин уже выбежал из школы.

Он никогда так не волновался, как в то субботнее утро, хотя виду не подавал. Принял душ, вымыл голову и надел рубашку, которую Бёрди подарила ему, когда они только начали встречаться. По словам Бёрди, она оттеняла его глаза. Глаза у Хоакина темно-карие, так что не очень понятно, каким образом синяя клетчатая рубашка может делать их выразительнее (словечко Бёрди, не его). С другой стороны, Бёрди хорошо разбиралась в таких вещах, поэтому он доверял ее мнению.

Интересно, у их мамы такие же глаза? А с его отцом она общается? Захочет ли она вообще видеть Хоакина и девочек, говорить с ними, или же он только послужит напоминанием о худших временах маминой жизни? Не решит ли она, что Хоакин перестарался, наряжаясь для нее? В прошлый раз, собираясь на встречу с ней, он надел свою любимую футболку с Человеком-Пауком (Человек-Паук тоже рос без родителей, как и Хоакин), но мама так и не пришла, поэтому, наверное, неважно, во что он одет.

Хоакин посмотрелся в зеркало, поправил воротничок. Каким же надо быть идиотом, чтобы изо всех сил стремиться найти женщину, бросившую своих детей так легко…

Марк и Линда завтракали на кухне и читали газеты. (Хоакин подозревал, что их дом – единственный на всей улице, куда до сих пор по утрам доставляют бумажные газеты.)

– Кто это у нас такой красивый по случаю субботы? – поддразнил Марк, увидев Хоакина. – В Центре искусств сказали прийти в парадной форме?

В любой другой день Хоакин воспринял бы шутливый тон Марка совершенно спокойно. В любой другой, но только не сегодня.

– Что, перебор? – встревожился он.

– Нет-нет, выглядишь отлично, – успокоил Марк. – Просто впервые вижу тебя нарядным.

После того как Марк и Линда подарили ему автомобиль, между ними и Хоакином что-то разладилось. Точнее, что-то разладилось у Хоакина. За прошедшую неделю он брал машину только дважды: один раз ездил на работу и один раз за продуктами по просьбе Линды, а все остальное время подарок стоял на подъездной дорожке – большая железяка, постоянное напоминание обо всем, что дали Хоакину его опекуны и за что он никогда не сможет расплатиться.

Чем больше они давали, тем громаднее казался мир, и Хоакин понимал, что ему нужен заборчик, ограда, перила – что-нибудь, чтобы не соскользнуть вниз. У каждого человека есть свой предел, но за три года жизни с Марком и Линдой их предела Хоакин так и не нащупал, и это сильно его беспокоило. Он рассчитывал, что его отказ от усыновления станет переломным моментом, что его вернут в интернат и он убедится, что сказка всегда заканчивается одинаково, а вместо этого Марк с Линдой взяли и купили ему машину.

Хоакин чувствовал себя героем видеоигры, игрушечным персонажем, что перепрыгивает с уровня на уровень, с лианы на лиану, гоняясь за сокровищем, до которого никак не дотянуться. Некоторым подросткам не удавалось продержаться так долго – у кого запас жизней заканчивался, у кого иссякала надежда. Хоакин, однако, был опытным игроком и знал, что каждый следующий уровень, каждая ниточка надежды, которую ему давали Марк и Линда, – это лишь новое, еще более трудное испытание, а что ждет в конце – и подумать страшно, ведь чтобы получить сокровище, сперва нужно убить дракона.

И Хоакин начал отступать. Сперва он просто игнорировал просьбы Линды или притворялся, что не слышит ее, хотя оба прекрасно знали, что слышит. Потом он пообещал Марку, что в среду вечером пострижет газоны, но не сделал этого, а просто сидел в своей комнате и слушал музыку. За ужином в пятницу напряжение уже ощутимо висело в воздухе. Поев, Хоакин встал из-за стола и отправился прямиком к себе. «Не хочешь помочь Линде с посудой?» – окликнул его Марк. «Неа», – бросил он, и от того, что они стерпели это молча, он занервничал еще больше, чувствуя, что теряет контроль, балансирует на грани и вот-вот рухнет в пропасть.

Однако в субботу утром, трепеща от волнения, Хоакин приготовился к бою.

– Хок, – выглянула из-за газеты Линда, – будь добр, задержись на минутку. Мы с Марком хотим с тобой поговорить.

Он успел закатить глаза, выражая досаду, но Марк просто выдвинул стул и похлопал по сиденью, так что Хоакину ничего не оставалось, кроме как сесть.

– В чем дело?

– Хоакин, в последнее время… В общем, ты ведешь себя по-свински, – заявила Линда. – И со мной, и с Марком. Мы… мы что-то сделали не так? Обидели тебя? Если так, давай все обсудим.

– Почему вы всегда считаете, что причина в вас? – огрызнулся Хоакин. – Почему копаетесь в себе? Разве дело не может быть во мне?

Марк слегка отодвинулся от стола.

– Ладно, допустим, дело в тебе. Так почему ты позволяешь себе это свинское поведение?

Хоакину было бы куда легче, не будь это правдой.

– Тебе нравится машина? – спросила Линда. – Или для тебя это… слишком?

Пожав плечами, Хоакин скрестил на груди руки. При одной