Настоящие сказки Шарля Перро - Шарль Перро

своими руками сняла оковы с Привета – и ручные и ножные, – и, возложив ему корону на голову и королевскую мантию на плечи, сказала:

– Идите, мой дорогой Привет, жалую вас королевской властью и беру вас себе в супруги.

Он с благодарностью бросился к её ногам. А все подданные очень обрадовались, что у них будет такой повелитель.

Свадьбу сыграли такую весёлую, какой ещё никогда не бывало в тех краях. И Красавица Золотые Кудри долго жила с красавцем Приветом, и оба они были довольны и счастливы.

Нравоучение

Когда какой-нибудь бедняк

Тебя о помощи попросит,

Помочь ему не откажи никак:

Поступок добрый – добрый плод приносит.

Так наш Привет всем другом добрым был:

И карпа пожалел, и ворона избавил,

И даже совушку-дурнушку не оставил

И ей свободу возвратил,

А мог ли он тому поверить,

Что бедные ему зверки

Всю славу принесут, какой и не измерить,

Когда он королю хотел помочь в любви?

И как бы ни была девица та прекрасна,

И даже им едва не увлеклась она,

Он помнил короля, забыв о вздохах страстных,

И честь его была верна.

Безвинно вытерпел он злое заключенье,

Но в самый горький миг он мог торжествовать:

Ведь небо видит все мученья

И добродетели не может отказать.

Мари-Катрин д’Онуа

Голубая птица

Жил-был некогда король, очень богатый и деньгами и угодьями. Умерла у него жена, и никах он не мог утешиться. Целую неделю не выходил он из своего кабинета да об стены головой бился, так был огорчён. Все стали бояться, как бы он насмерть не убился, а потому потихоньку на стены под ковры навешали пуховиков. Теперь уж он мог биться сколько ему угодно.

Все его подданные, потолковав между собой, решили идти его утешать, кто чем может. Иные приготовили важные и глубокомысленные речи, иные – более приятные и даже весёлые, но ничто не трогало короля, он еле слушал, что ему говорили. Наконец явилась к нему некая дама, укрытая всякими траурными чёрными крепами, вуалями да мантиями, и до того громко она плакала и рыдала, что король даже рот разинул. Она сказала ему, плача, что пришла не для того, чтобы попытаться утешить его горе, а чтобы увеличить его, ибо нет на свете ничего более справедливого, нежели оплакивать достойную женщину. Что до неё, так она сама потеряла самого лучшего мужа в мире и будет плакать о нём, пока глаз не выплачет. Сказав это, заплакала она вдвое громче, и тут же король, по её примеру, тоже зарыдал.

Он её принял лучше, нежели других. Рассказал ей о великих достоинствах умершей своей супруги, она же ещё больше о своём муже. И столько они тосковали об этом, что под конец уж и говорить больше было нечего.

Когда хитрая вдовушка заметила, что разговор их почти истощился, приподняла она немножко свои вуали, и обездоленный король не без удовольствия стал любоваться видом этой обездоленной женщины. А она то сюда поглядит, то туда обернётся, а глаза у неё большие, синие, ресницы длинные, чёрные и лицо цветущее. Все это король рассмотрел с большим вниманием. Стал он понемногу всё меньше о своей жене вспоминать, а потом и вовсе перестал. Вдовушка ему сказала, что она вечно будет своего мужа оплакивать, а король стал её упрашивать не увековечивать так своей скорби. В заключение всех удивил он, женившись на безутешной вдове, и чёрные одежды её сменились зелёными и розовыми: достаточно иной раз узнать слабость человека, чтобы покорить его сердце, – а потом делай с ним что угодно.

От первого супружества у короля была только одна дочка, но её, считали восьмым чудом света. Звали её Флориной, так походила она на богиню Флору, потому что была свежа, юна и прекрасна. Никогда она роскошных платьев не надевала; идёт, бывало, в лёгком тафтяном[53] платьице – разве только застежку с блестящими камнями наденет, – вся в цветах, и особенно были они хороши в её чудных косах. Было ей пятнадцать лет от роду, когда король во второй раз женился.

Новая королева велела сейчас же послать за своей дочкой, которая воспитывалась у своей крёстной, феи по имени Суссио. Но хоть и воспитывала её фея, дочка королевы всё-таки ни красой, ни грацией не обладала.

И как фея Суссио ни старалась, никакого толку добиться не могла. Но всё-таки фея её очень любила.

Звали девушку Пеструшкой, потому что всё лицо у нее было в рыжих пятнах, как у рыбки-пеструшки. Её чёрные волосы были всегда такие сальные и грязные, что тронуть страшно, а жёлтая кожа от жира лоснилась. Королева от неё была без ума и только и говорила, что о своей ненаглядной Пеструшке. А так как Флорина перед её дочкой имела все преимущества, то королеву это приводило в отчаяние, и она всячески старалась её перед королём очернить. Дня не проходило, чтобы королева и Пеструшка не делали чего-нибудь в ущерб Флорине. Но добрая и умная принцесса старалась не обращать на это внимания.

Сказал однажды король королеве, что и Флорина и Пеструшка уже невесты на выданье, и что, как только приедет ко двору какой-нибудь принц, надо одну из них непременно выдать за него замуж.

– Я полагаю, – ответила ему королева, – что нужно сперва мою дочь замуж выдать, она ведь старше вашей, а так как она ещё в тысячу раз её любезнее, то тут даже и говорить не о чем.

Король спорить не любил, согласился и сказал, что предоставляет всё её воле.

Через несколько дней прошёл слух, что едет к ним некий король, который так был хорош собой, что все его звали Очарователем. Никогда ещё никто не видал человека более любезного и более великолепного. И ум его и внешность вполне соответствовали его имени. Как только королева о том проведала, созвала она всех вышивальщиков, всех портных и всех мастеров, чтобы приготовить для своей Пеструшки платьев и украшений побольше. А короля упросила, чтобы Флорине ничего нового не шить, а кроме того, её прислужниц подговорила выкрасть у неё все одежды, гребни и украшения как раз в тот день, когда король Очарователь приехал.

Пошла Флорина одеваться, и даже ни одной ленточки не нашла. Она сразу догадалась, кому обязана этой услугой. Посылает она к купцам в