Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из всех элементов дизайна «Начала» сложнее всего авторам давался Лимб. Нэйтан Краули, постоянный художник-постановщик Нолана, застрял на сложных съемках «Джона Картера» для студии Disney, и на замену ему режиссер пригласил Гая Диаса, британского художника, работавшего над фильмом Шекхара Капура «Золотой век». Четыре недели они корпели в гараже Нолана, оттачивая визуальную философию фильма. На огромный восемнадцатиметровый свиток они перенесли всю историю архитектуры XX века: от Фрэнка Ллойда Райта и школы Баухаус до необрутализма Гропиуса и величественного нереализованного проекта Ле Корбюзье «Лучезарный город», где идентичные сборные густонаселенные небоскребы рассредоточены по огромной зеленой площади, и их симметричные ряды образуют координатную плоскость, тем самым превращая город в «живую машину». Поначалу свиток служил лишь подспорьем при изучении материала, однако в итоге он напрямую вдохновил один из самых удивительных образов «Начала» – чудо-город, возведенный Коббом и Мол внутри Лимба. Ряды его домов, кажется, уходят в бесконечность, а каждое следующее здание становится все выше и старше – удачная метафора постепенного развития самого фильма.
По замыслу Нолана, Лимб иллюстрирует распадающееся подсознание Кобба. Строения на окраинах города, когда-то прекрасные и девственно чистые, теперь раскалываются на части и падают в море, будто обломки ледника, и вода уносит прочь эти гигантские архитектурные айсберги. Образ города-ледника, осыпающегося в море, выглядел потрясающе в теории, но как реализовать его на экране? В поисках натуры команда приехала в Танжер, чьи переулки должны были «сыграть» роль Момбасы в сцене погони; и по пути из аэропорта в исторический центр города (медину) Нолан заметил целый квартал жилых комплексов, брошенных посреди пустырей. Фотографии этого района стали отправной точкой для создания Лимба. «Крис искал яркий, запоминающийся образ, – рассказывает супервайзер визуальных эффектов Пол Франклин. – И так родилась идея: ледник, целиком построенный из зданий». Три месяца команда без устали обкатывала различные варианты и наконец придумала безумный город-мутант. Издалека он кажется горной грядой, изрезанной лощинами и ущельями, но стоит приглядеться, и на нем проступают здания, сеть дорог и перекрестков. С результатом Нолан ознакомился на своем ноутбуке и сказал: «Ну, такого мы точно никогда прежде не видели». Всего работа над Лимбом заняла девять месяцев.
Нолан и Томас через монитор наблюдают за тем, как Леонардо ДиКаприо и Дилип Рао играют сцену.
* * *
Через двадцать три года после того, как к Нолану впервые пришла идея «Начала», съемки официально стартовали 19 июня 2009 года в Японии. Со сцены в токийском сверхскоростном поезде начинался сквозной сюжет фильма в реальном мире. На тот момент это был самый масштабный проект Нолана. Основной съемочный период прошел в пяти различных городах: Токио, Париже, Танжере, Лос-Анджелесе и канадском Калгари. На производство было выделено примерно 160 миллионов долларов и шесть съемочных месяцев, так что размахом фильм не уступал «Темному рыцарю».
А идея все росла. «“Начало” кажется настолько масштабным потому, что мы действительно колесили по миру и снимали на натуре», – размышляет Нолан. Он сам понимал, сколь необычной была его задумка. «Однако уверенности мне придавал “Помни”. По своей сути он оставался нуаром, и его жанровая природа помогала зрителям найти опору в дезориентирующем сюжете. Помню, М. Найт Шьямалан как-то сказал, что его мозг словно перестраивался во время просмотра «Помни»; как по мне, это чудесный, очень лестный отзыв. Стало быть, однажды я уже вышел за привычные рамки, нашел новый подход к истории и пробудил зрительский интерес – к кино в целом и к моему фильму в частности. Я был уверен, что смогу сделать это еще раз: с бо́льшим масштабом, бо́льшим бюджетом и более сложным миром».
Съемки продолжались. После Токио Нолан направился в свой любимый мега-ангар близ Кардингтона в графстве Бедфордшир, где супервайзер спецэффектов Крис Корболд возвел качающуюся декорацию бара и вращающийся коридор отеля. Затем пришел черед Университетского колледжа Лондона, нолановской альма-матер, которая в фильме предстает Школой архитектуры. Там герой ДиКаприо встречает своего тестя в исполнении Майкла Кейна: их диалог проходит в аудитории им. Густава Така, куда Нолан часто заглядывал в студенческие годы. Далее – Париж и улица Сезара Франка, где Ариадна, героиня Эллиота Пейджа[94], впервые нарушает ткань реальности снов: кафе, в котором она сидит, и сама улица разлетаются на мелкие кусочки. Во многом этот спецэффект удалось реализовать прямо на площадке. По улице Сезара Франка дали очередь из пневматических пушек; снаряды были достаточно легкими, чтобы не подвергать опасности ДиКаприо и Пейджа, сидевших в самой гуще обстрела. Для этой сцены оператор Уолли Пфистер использовал комбинацию цифровой и пленочной съемки на скорости в тысячу кадров в секунду, а затем, замедлив изображение на монтаже, Нолан создал ощущение, будто обломки плывут в невесомости. Впоследствии взрыв был дополнительно усилен аниматорами из студии Double Negative, которые часто присутствовали на площадке вместе со звукооператорами, писавшими звук с натуры. «Нолан хотел, чтобы мы работали по заветам 1970-х, – рассказывает Франклин. – До того, как все изменилось и кино стали делать с помощью компьютеров».
Нолан настраивает зеркала для сцены на мосту Бир-Хакейм в Париже.
Нолан, актеры и съемочная группа в перерыве на съемках драки в отеле.
Учитывая всю сложность сюжета, режиссер хотел, чтобы к началу монтажа саундтрек уже был готов. Музыка должна была направлять зрителей, задавать для них «эмоциональные, географические и временные» ориентиры. Еще на этапе сценария Нолан решил использовать песню Эдит Пиаф Non, je ne regrette rien как музыкальный сигнал перед «выбросом», который разбудит участников сна. Правда, когда к фильму присоединилась Марион Котийяр, режиссер едва не отказался от этой идеи. Переубедил его Ханс Циммер. Композитор добыл оригинальную мастер-запись песни из Национального архива Франции, а затем замедлил вступление так, чтобы две ноты, задающие ритм («та-да, та-да»), превратились в зловещий трубный гул, который грохочет на титрах и затем проходит через весь фильм, словно ревущий над городом сигнал тревоги. Вся музыка в «Начале» построена на фрагментации или усложнении ритмического рисунка из песни Пиаф, так что Циммер мог в любой момент замедлить или ускорить темп.
«Я еще не знал, какая музыка нужна фильму, – вспоминает Нолан, – но я понимал,
