Бархатные коготки - Сара Уотерс

— Об этом спросите Бо, она семь лет провела среди индусов.

— Что? О чем нужно спросить? — встрепенулась Диана.

— Мы читаем историю об одной женщине, у которой клитор был размером с член ребенка! Она тут уверяет, будто заразилась этой болезнью у одной молодой индианки. А я сказала, будь тут Бо Холлидей, мы бы спросили у нее, она ведь, пока жила на Индостане, близко общалась с индусами.

— Насчет индианок — это неправильно, — подхватила другая дама. — Вот турчанки — иное дело. Это не просто так, а чтобы они в серале могли сами себя ублажать.

— Правда? — поинтересовалась Мария, поглаживая бороду.

— Чистая правда.

— Но ведь у наших девиц из бедных слоев то же самое! — вмешалась еще одна гостья. — Детей укладывают по два десятка в одну кровать. Все время трутся друг о друга, вот клиторы и растут. Я это точно знаю.

— Чушь! — фыркнула Сапфо с сигарой.

— Да нет же, не чушь, — вспыхнула первая дама. — Будь здесь какая-нибудь девушка из трущоб, я бы стянула с нее панталоны и предъявила вам доказательство!

Ответом на ее слова был смех, потом все притихли. Я посмотрела на Диану, она медленно повернула голову ко мне.

— Интересно… — задумчиво начала она.

Ко мне повернулись еще две-три головы. В животе у меня что-то оборвалось. «Она не станет!» — сказала я про себя. Тем временем заговорила другая гостья:

— Но, Диана, у вас есть самое то, что требуется! Ведь ваша горничная как раз из трущоб, верно? Вы, помнится, взяли ее из тюрьмы или исправительного заведения? Разве непонятно, чем занимаются женщины в тюрьме? Трут себе, пока у них не вырастет размером с гриб!

Отведя от меня взгляд, Диана затянулась розовой сигаретой, потом улыбнулась.

— Миссис Хупер! — крикнула она. — Где Блейк?

— На кухне, мадам, — отозвалась экономка со своего места у чаши с вином. — Нагружает поднос.

— Сходите за ней.

— Да, мадам.

Миссис Хупер вышла. Дамы переглянулись, посмотрели на Диану. Она стояла с невозмутимым видом подле равнодушного Антиноя, но, когда она поднесла к губам бокал, я заметила, что рука у нее немного дрожит. Я переступила с ноги на ногу; мимолетно вспыхнувшее желание потухло. Миссис Хупер вернулась с Зеной. Диана ее подозвала, Зена, растерянно моргая, вышла в центр комнаты. Дамы расступились перед ней и вновь сомкнулись у нее за спиной.

— Мы тут как раз говорили о тебе, Блейк, — начала Диана.

— Мадам? — Зена снова моргнула.

— Мы говорили о том, что ты делала в исправительном заведении. — Зена покраснела. — Как проводила время. Мы подумали, у тебя в одиночной камере находилось занятие, чтобы не сидеть сложа руки.

Зена помедлила в нерешительности.

— Простите, мадам, вы это о шитье мешков?

Последовал взрыв смеха. Зена дернулась, еще больше покраснела и обхватила ладонью шею. Диана продолжила с расстановкой:

— Нет, дитя, я не о шитье мешков. Нам подумалось, тебе в тесной камере только и оставалось, что рукоблудить. Рукоблудить, пока в паху не заболит. И у тебя от долгого и усердного трения не иначе как вырос там петушок. Да, Блейк, мы думаем, что у тебя в панталонах петушок. Так что поднимай юбку — мы посмотрим!

Дамы снова засмеялись. Зена перевела взгляд с них на Диану.

— Пожалуйста, мадам. — Ее охватила дрожь. — Я не понимаю, о чем вы!

Диана шагнула к ней.

— А мне кажется, понимаешь. — Взяв подаренную Дикки книгу, Диана открыла ее и ткнула Зене в самое лицо, отчего та снова дернулась. — Мы читали книгу, где полно историй о таких девушках, как ты. И что ты на это скажешь? Что доктор, написавший эту книгу (ее мне подарила мисс Рейнольдc на день рождения), — дурак?

— Нет, мадам!

— Ну вот. Доктор утверждает, что у тебя есть петушок. Ну, живо, поднимай юбки! Да успокойся ты, мы хотим только посмотреть…

Она потянулась в юбке Зены, остальные дамы явно тоже загорелись и приготовились ей помогать. Мне сделалось гадко, и я вышла из темного угла.

— Оставь ее, Диана! Бога ради, оставь ее в покое!

Внезапно все вокруг затихло. Зена испуганно воззрилась на меня, Диана обернулась и сощурилась.

— Хочешь сама поднять юбку?

— Хочу, чтобы ты оставила в покое Блейк. Иди, Блейк. — Я кивнула Зене. — Возвращайся к себе на кухню.

— Стой где стоишь! — крикнула ей Диана. — Что до тебя, — Диана уставила на меня один прищуренный глаз, черный и блестящий, — ты, похоже, вообразила себя хозяйкой — ишь, раздает указания моим слугам! Ну нет, ты тут служанка! Ну, приказала я своей прислуге оголить зад — тебе-то что за дело? Твоим голым задом я любовалась не раз и не два! Марш обратно за занавес! Вот разберемся с крошкой Блейк, может, дойдет очередь и до Антиноя.

Дианины слова, подобно ударам, сыпались на мою больную голову, и вот мне показалось, что она треснула, как стекло. Я рванула с шеи вянущую гирлянду. Сдернула с головы и швырнула на пол парик. Мои смазанные маслом волосы плотно облипали голову, щеки горели от вина и гнева — выглядело это, должно быть, ужасно. Но чувствовала я себя совсем не ужасно: меня переполняли сила и свет.

— Не говори со мной так! Как ты смеешь так со мной говорить?

Дикки, стоявшая рядом с Дианой, закатила глаза.

— Ей-богу, Диана, ну что за зануда!

— Зануда? — Я обернулась к Дикки. — На себя посмотри, старая корова, обрядилась в атласную рубашку, как мальчишка-подросток. Дориан Грей? Скорее уж его ебаный портрет после нескольких заходов в доки!

Дикки дернулась и побледнела. Некоторые дамы захихикали, среди них и Мария.

— Мой милый мальчик… — начала она.

— Какой я тебе «милый мальчик», сучья образина! — огрызнулась я. — Ты-то чем лучше, в турецких шароварах? Гарем свой высматриваешь? С таким хозяином они небось отрастили себе вот такие петухи и трахают ими друг друга. Все полтора года только и норовишь меня пощупать, но хороша бы ты была наедине с настоящей девицей! Небось позвонила бы горничной — путь покажет, что делать с ее голыми сиськами!

— Ну, довольно! — Это была Диана. Бледная и разгневанная, она, однако, не теряла самообладания. Она обернулась к кружку хихикающих дам. — Нэнси любит когда-никогда, для забавы, взбрыкнуть; иной раз это и в самом деле бывает развлекательно. Но не сегодня. Сегодня, боюсь, это утомительно и скучно. — Она перевела взгляд на меня, но обращалась по-прежнему к гостьям. — Сейчас она пойдет наверх и подумает о своем поведении. — Голос Дианы звучал ровно. — А когда поймет, что виновата, извинится перед леди, которых обидела. Затем я придумаю для нее какое-нибудь легенькое наказание. — Она скользнула взглядом по остаткам моего костюма. — Что-нибудь, пожалуй, в духе древних римлян.

— Римлян? Кому и знать о них, как не тебе. Сколько, бишь, тебе сегодня стукнуло? В Адриановом дворце точно успела побывать!

После всего мною сказанного это было относительно мягкое оскорбление. Однако в ответ на мои слова в толпе раздался смешок. Он был чуть слышен, но Диана была не из тех, кто потерпит, чтобы над нею смеялись. Скорее бы она стерпела выстрел промеж глаз.

Услышав этот сдавленный смешок, она побледнела. Шагнув ко мне, она занесла руку; я успела только заметить, как промелькнуло что-то темное, и мою щеку словно бы ожгло взрывом.

Диана все это время не выпускала из рук книгу Дикки; ею мне и досталось.

Я вскрикнула и пошатнулась. Схватилась за лицо — на ладони оказалась кровь — не только из носа, но и из раны под глазом, куда пришелся край кожаного корешка. Я искала плечо или руку, чтобы опереться, но все дружно расступились, и я чуть не упала. Я посмотрела на Диану. Ее тоже качнуло после удара, но рядом была Эвелин, придержавшая ее за талию. Диана ничего мне не сказала, я тоже наконец утратила дар речи. Наверное, я кашляла и отфыркивалась. Кровь брызнула на турецкий ковер, дамы еще попятились, корча удивленно-недовольные moue.[12] Я повернулась и на неверных ногах кинулась к двери.

Стоявший там Атлас, гончая Марии, залаял на меня. Мария пристроила ему по бокам на ошейник две собачьи головы из папье-маше, чтобы он изображал пса-охранителя врат Аида.

Мраморный пол холла, как уже говорилось, был усыпан розами; очень трудно было пересекать его босиком, с больной головой, зажимая ладонью щеку. У подножия лестницы я услышала за спиной шаги и стук. Это была Зена: Диана отослала ее следом за мной и захлопнула дверь. Она молча на меня смотрела, потом взяла за руку:

— О мисс…

И я (все выглядело так, что я спасла Зену от Дианы только для того, чтобы принять удар на себя) — я стряхнула ее руку.

— Не трогай меня! крикнула я.

Кинулась прочь, в свою комнату, и закрыла за собой дверь.

Я сидела там несчастная, в темноте, потирая кровоточившую щеку. Внизу после недолгой тишины заиграло фортепьяно, послышался смех, потом крики. Веселье продолжалось без меня! Я не верила своим ушам. Издевательство над Зеной, оскорбления, рукоприкладство, кровь из носа — все это, похоже, придало дополнительную приятность и без того приятной вечеринке.