Чёрный хребет. Книга 2 - Алексей Дроздовский

а зубы скрипят с такой силой, что в Дигоре можно услышать. Он выглядит так, будто вот-вот сорвётся и побежит в атаку на наших врагов в одиночку.

– Я думал, она умерла, – говорю.

– Все так думали.

– Заряжай! – кричу, а затем добавляю тише. – Брас, целься в это чучело изрисованное.

– Можем женщину задеть, – отвечает парень.

– Значит, целься точнее.

Пока дарграговцы взводят баллисты, гумендовец поднимается на огромный камень с углублением в центре. Место для жертвоприношений. Я это уже увидел и сейчас всё повторяется вновь. Женщину пристёгивают к кольцу, чтобы она не смогла сбежать, но это и не нужно: она настолько ослабела, что не сможет сдвинуться без посторонней помощи.

Баллисты взведены, стрелы в ложе.

– Целься! – кричу.

Мужчина заносит костяной клинок над прикованной к камню женщине, а Дверон делает несколько шагов вперёд. Если он ещё сильнее сожмёт копьё, то сломает его на две части.

– Стреляй!

Снаряды мчатся к гумендовцам, но я слежу лишь за одним, что двигается к мужчине с ножом. Брас прицелился точно: тупое копьё попадает тому в живот и проходит навылет, а сам мужчина падает на спину рядом с женщиной.

– Есть! – шепчу.

Однако, моя радость преждевременна. Медленно, как покойник, восстающий из могилы, мужчина переворачивается на другой бок и ползёт к женщине с ножом.

– Заряжай! – кричу.

Знаю, что новый снаряд не успеет вылететь вовремя и никто не поможет женщине в борьбе за жизнь, поэтому я смотрю на ползущее тело мужчины и шепчу про себя: «Борись, не сдавайся». Женщина меня не слышит, что бы с ней ни делали в этой деревне, она очень давно потеряла чувство воли и не способна самостоятельно принимать решения.

Она сидит на холодном камне, пошатываясь, пока убийца приближается к ней сзади. Она его не видит, но наверняка не смогла бы сопротивляться, даже если бы увидела. Она в таком состоянии, что смерть её уже не страшит.

А меня – очень даже.

– Быстрее! – кричу. – Заряжайте быстрее!

Но мы никак не успеем. Дверон уже прошёл половину пути до вражеского войска, пока остальные фаргаровцы следуют за ним в нерешительности. Ещё немного и мужчина сорвётся, бросится вперёд на верную смерть. Если бы зреющее бешенство можно было увидеть глазами, то он сейчас пылал бы перед нами как второе солнце.

– Целься! – кричу.

Костяной клинок первого воина Гуменда поднимается вверх и секунду висит в воздухе, занесённый для удара. А затем опускается вниз и вонзается в спину женщины.

– Стреляй! – кричу.

Татуировки на телах воинов Гуменда начинают ярко сиять, лежащие на земле поднимаются. Даже мужчина, что только что едва держал костяной клинок, встаёт без единой раны на теле. Нам предстоит сражаться с бессмертными воинами.

– Стреляй! – повторяю. – Ну же, стреляйте.

Снаряды устремляются к нашим врагам.

Дверон бросается в атаку, один против всех.

И ужасающее существо, полностью состоящее из крови, поднимается из камня и взлетает в воздух. В очертаниях его тела я узнаю Хосо, но на этом плане существования он не выглядит как серо-синее существо с узорами по всему телу. Теперь это длиннорукое, красное нечто, переливающееся кровавыми волнами, словно пузырь, надутый в форме человека. Парит над землёй и, кажется, машет мне рукой.

Эта битва будет трудной.

Глава 37

Толпа Гуменда устремляется в нашу сторону, а войско Фаргара бежит к ним навстречу.

Все мои планы посыпались из-за Дверона, который не смог совладать с яростью и решил покончить с собой вот таким идиотским способом. Изначально предполагалось, что мы встретим вражеское войско щитами и шлемами, будем рубить в удобной позиции. Но если мы останемся здесь, то позволим Фаргару умирать без нас.

Только хочу приказать идти в атаку, как тут снова...

Провал.

Я завис на несколько секунд. Пока мой мозг был отключён, два войска успели сойтись и уже вовсю сражаются друг с другом.

– Гарн? – спрашивает Вардис в замешательстве.

– В атаку! – кричу.

Мчимся вперёд. Надеюсь, мы не опоздали и толпу наших союзников не растерзали безумные фанаты крови и жертвоприношений.

Сердце бешено колотится, готово проломить грудную клетку, причём не знаю – от усталости или от паники. К чувству опасности невозможно привыкнуть. Это не прыжки с парашютом, где каждый раз чуть легче, чем в предыдущий. Собираясь сражаться с врагом, ты можешь лишиться жизни так же легко, как и отнять её, опасность никуда не исчезает.

Справа от меня бежит Вардис, Слева Брас – оба кричат. Только в этот момент я осознаю, что тоже кричу, это получается инстинктивно. Гортанный вопль, вырывающийся из лёгких сам по себе.

Впереди идёт сражение.

Фаргаровцы ощетинились стеной копий, пока гумендские дикари прут на них и пытаются достать короткими ножами. Один из дикарей лежит на земле и дико орёт, пока его со всех сторон, тыкают копьями, но убить не могут.

– Голова! – кричит кто-то.

После этого фаргаровцы начинают бить в голову гумендовца ногами и тупыми наконечниками копий, пока от черепа человека не остаётся бесформенная субстанция. Только после этого дикарь перестаёт двигаться.

Надолго ли?

Эта рана выглядит ерундой по сравнению с тем, каким был я, упав с башни в пустыне. Хосо восстановит голову дикаря легко и без проблем. Вопрос лишь в том, как быстро это произойдёт.

– Нападаем с фланга! – кричу.

В левой руке щит, в правой меч. Кулаки сжаты так сильно, что я не смог бы выронить оружие, даже если бы захотел.

Мы врываемся в толпу врагов и бьём их щитами, отчего ближайшие к нам дикари падают на землю. Я наклоняюсь и вонзаю меч в грудь худого, пятидесятилетнего мужчины со свёрнутым на бок носом. Мой удар проникает в грудную клетку, но не приносит тому ни боли, ни смерти. Дикарь продолжает извиваться с яростным визгом и пытается, лёжа, резануть меня по ноге.

Тогда я со всей силы опускаю меч ему на шею. Кровь алым фонтанчиком бьёт в траву, а я заношу оружие для следующего удара, а затем ещё одного. Четыре взмаха понадобилось, чтобы отделить его голову от тела.

Хватаю её и поднимаю вверх. Так дикарю понадобится гораздо больше времени, чтобы восстать из мёртвых.

В этот момент я, должно быть, выгляжу как безумец, с широко распахнутыми глазами и улыбкой, напоминающей звериный оскал. Бросаю голову прочь.

– Рубите их на части! – кричу. – Чтобы