Тюрьма народа - Алексей Широпаев

Д. Галковский рисует следующую картину: "СССР разделился на "метрополию" – Закавказье и Среднюю Азию и на "колонию" – Россию, Украину и Белоруссию (украинцам и белорусам все же "кинули" подобие государственности, которая дает им, особенно первым, шансы на выход их Проекта и возвращение в Европу, о чем мы еще скажем; русские же были и остаются лишенными даже квазигосударства – А.Ш.)…" Уже к 1941 году "уровень жизни населения новой метрополии в целом превосходил уровень колонии, совершенно разрушенной "коллективизацией". В дальнейшем народы новой метрополии обогнали население колонии и в культурном отношении. По данным переписи 1979 г., в РСФСР на 1000 человек "условно взрослых" (старше 10 лет) приходится 71 человек с высшим образованием, а в Грузии – 103 человека. Тбилиси вообще возглавлял список интеллектуальных центров СССР. Там количество лиц с высшим образованием достигало 227 на тысячу. Тогда как, например, бывшая столица Российской империи со своими 159 занимала почетное седьмое место. Следует еще учесть, что подавляющая часть грузинской интеллигенции состояла из лиц коренной национальности, а русская община Грузии в основном работала на промышленных предприятиях, в лучшем случае составляя кадры младших инженеров и техников. Соответственно грузинская община РСФСР занимала привилегированнейшее положение в высшей партноменклатуре и так называемой "творческой интеллигенции". Необходимо также учитывать, что при сравнении не просто лиц с высшим образованием, а лиц, имеющих ученые степени, преобладание Закавказья и Средней Азии будет чуть ли не подавляющим. И это при том, что до революции азиаты уступали русским в культурном отношении на много порядков.

Конечно, 95% советской азиатской интеллигенции было чисто фиктивно – в Средней Азии многие доктора наук просто не умели читать и писать. Не производя ничего, они, естественно, предпочитали уклоняться в более безопасные, престижные и расплывчатые области гуманитарного знания, получая средства к существованию за счет усиления эксплуатации колонии, которая к 70-м годам перешла от простого застоя к уже явной деградации, вынудившей колониальную администрацию усилить туземную пропаганду ("метрополия" заботится о братской колонии, помогает освоению нечерноземной зоны РСФСР, посылая туда "колонистов", и т.д.).

И наконец, колония была насильственно разбита на три республики, а сама Россия поделена еще на две половины – многочисленные национальные образования (в подавляющем большинстве случаев фиктивные (до поры – А.Ш.)) и безнациональные русские области, не имеющие даже формального представительства в верховных органах власти (та самая "великая Русь" из сталинского гимна – А.Ш.). Показательно, что руководителем такого государства стал именно "специалист по нацвопросу" (как известно, в ленинском правительстве Сталин занимал пост наркома по делам национальностей – А.Ш.).

Отличие от классической колониальной схемы здесь заключалось в "идеологическом прикрытии", характерном для материалистического мировоззрения. Если гнусная советская тирания представлялась пропагандой самой передовой демократией, так что установление абсолютной власти Сталина венчалось одновременно принятием конституции, то советская колониальная империя представлялась "окончательным решением национального вопроса", причем русское население, подвергающееся неслыханному национальному гнету, на словах оказывалось привилегированным слоем, любимцем советской власти… (так, впрочем, было на всем протяжении российской истории – А.Ш.)" (Д. Галковский, "Русская политика и русская философия").

Тем же, кто твердит, что Сталин своим тезисом о "руководящем народе" поднял русских с исторического дна, на которое их повергли космополиты типа Ленина и Троцкого, напомним, что тезис этот не нов: еще Меньшиков полемизировал с октябристами, отводившими русскому народу роль "руководителя" среди других народов России (Меньшиков настаивал на русском господстве). Так что крутой товарищ Сталин всего лишь повторил общие места думского либерализма, прикрывавшие, как и "исторический" тезис "отца родного", реальное русское бесправие.

Византийская составляющая Проекта, усилившаяся в ходе Войны и сразу после нее, не заглушила хазарскую компоненту, но лишь сделала ее не столь вопиющей в глазах подсоветского белого населения (византизм, даже при желании, и не может полностью подавить хазаризм, поскольку в силу их единой азиатской природы они в целом не антагонистичны и одинаково враждебны всему русскому). Хазарское начало сквозило и в совершенно еврейских по своему характеру расправах над катакомбными священниками, и в ритуальном попрании свастик на параде Победы, и в активнейшей роли Совдепа на Нюрнбергском судилище, ставшем показательной еврейской расправой над вождями белой расы. Это же начало проявилось и в той мстительности, с какой Совдеп излавливал на оккупированных территориях Европы и Китая престарелых белогвардейцев, в частности, лидеров казачества. Как свидетельствует один из участников документального фильма "Конец белых атаманов" (1996), генерала Краснова и его соратников, согласно первоначальному замыслу, должны были казнить в Москве древнееврейским способом: публично побить камнями (С. Мельгунов сообщает о случае такой расправы в Екатеринбурге в дни разгула "красного террора"). Однако в итоге, очевидно, по совету западных евреев, Совдеп отказался от этого вида казни, столь откровенного в расовом смысле. Героев казачьего сопротивления "просто" повесили.

Эта же участь ждала не только радикальных противников Проекта, но и русских эмигрантов-антисоветчиков, ментально оставшихся в его "поле" и безоговорочно приветствовавших сталинский византизм как воплощение своих псевдонационалистических идеалов. Характерна судьба К. Родзаевского, который осенью 1945 года под крышей "гостеприимного" советского консульства в Бэйпине писал покаянно-восторженное письмо Сталину: "…сталинизм это как раз то самое, что мы ошибочно называли российским фашизмом; это – наш "российский фашизм", очищенный от крайностей, иллюзий и заблуждений". "Пламенному взору его открылось единое начало, связывающее царский и советский периоды… Сталин – вот новый Иван Калита, "собиратель московских земель" " (Д. Стефан, "Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции. 1925-1945", М., 1992). Да, Родзаевскому открылась реальная полнота Евразийского Проекта – и пленила его, чтобы погубить, ибо вождь русских фашистов не обладал расовым сознанием, позволяющим трезво оценить эту дьвольскую полноту. Сталинский византизм вовсе не был пустым декоративным прикрытием для хазарской составляющей; нет, он был вполне полнокровен и органичен – потому-то и "зацепил" Родзаевского. Драма этого человека в том, что все двадцать лет его эмигрантского "активизма" свелись, по сути, к борьбе против одной из компонент Проекта – хазарской – за доминирование другой компоненты – византийско-московско-ордынской. Византизм и хазарство – это две стороны одного "пятака" под названием Россия-Евразия. Уже во Владимире Крестителе – отце-основателе Проекта, кстати, особо почитаемом русскими фашистами, – два названных начала были "едины и неделимы". К несчастью для Родзаевского и многих других, в то время сей хитрый "пятак" смутно-приманчиво отсвечивал чем-то стерто-двуглавым, "родимым", татаро-московским, оставив серп и молот "на обороте". Если бы Родзаевский, подобно Гитлеру, ментально и духовно пребывал вообще вне Проекта, то увидел бы все его составляющие, а также их азиатскую однородность, и тогда открывшееся фашистскому вождю "единое начало, связывающее царский и советский периоды" предстало бы перед ним в другом, совсем не эпическом свете, а в "багровых тонах" проклятой русской Судьбы. Тогда, глядишь, и советский дипломат Иван Патрикеев (о, как неслучайно это лубочно-русацкое имя!), успешно заморочивший Родзаевского обещаниями "новой жизни" на "родине", утратил бы в глазах Константина Владимировича "дед-морозовский" румянец, явившись тем, кем и был в действительности – по-московитски подлым и коварным вестником хазарской Лубянки (кстати, московского посла, приводившего новгородцев к присяге Ивану III в 1478 году, звали Иван Патрикеев – какова "связь времен"!).

Часто задаются вопросом: почему Родзаевский и его "подельники" оказались совершенно сломленными в заключении и на суде? Да потому, что они увидели перед собой, в судейских креслах, то, за что они так долго боролись. Врага не было. Борьба стала бессмысленной. Это и лишило их воли к сопротивлению, заставляя каяться и сдавать все и вся. Если бы они боролись за Русь, за Расовую Революцию, за Контрпроект, то мужество их не покинуло бы. Враг был бы перед ними: азиатская Система Метаисторического Пленения русских.