Одиссея мичмана Д… - Николай Черкашин

- О нем, да и не только о нем, вам лучше всего расскажет его сын, друг моего детства,- заметила Ирина Александровна.- Кирилл живет в Ленинграде. Он литературный переводчик. Книга «Не кричи, волки!» - это его перевод.

Одна из любимейших моих книг «Не кричи, волки!» стояла и стоит у меня на полке, в тысячный раз подтверждая древнюю истину о тесноте мира людей…

Ленинград. Май 1987 года

С сыном мичмана Вальдмана - Кириллом Николаевичем - я познакомился на Васильевском острове, в его старинной родовой квартире окнами на Неву и Пеньковый Буян. С углового чугунного балкона открывалась такая же старинная, как и все в этих комнатах, «першпектива» на изгиб Невы со Стрелкой, с ростральными колон нами, Биржей (ныне главным музеем флота), Дворцовым мостом…

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Кирилл Николаевич Вальдман, корен ной петербуржец, преподаватель Ленинградского государственного университета. В Великую Отечественную войну был сержантом, переводчиком штаба стрелкового полка.

Кажется, в этой квартире я не увидел ни одной современной вещи, кроме книг и электроламп. В этих массивных стенах еще стоял Петербург, чудом не развеянный ураганами двадцатого века. На крышке секретера лежала чугунная роза с несуществующей ныне решетки Зимнего дворца… С нее и начну.

Впрочем, тут я нахожусь в положении реставратора, на стол которого легли куски разбитой мозаики с немыслимо разными фрагментами. Как связать в коротком рассказе чугунную розу с решетки Зимнего и…Доску почета колхозников в Саратове? Скалы Мурмана и плесы Моонзунда? Ростральную колонну и памятник Ленину у Финляндского вокзала? Минный заградитель «Амур» из семнадцатого и канонерскую лодку «Амгунь» из сорок первого? Королеву всех эллинов и красавицу-швейцарку, медсестру из советского госпиталя времен финской войны? Историю почтовой марки «Счастливое детство» и тот злосчастный ораниенбаумский поезд, из-под колес которого достали окровавленное тело морского офицера?

Я разложу эти фрагменты хотя бы просто во временной последовательности, и пусть читатель посожалеет вместе со мной об утра ченной во всей полноте картине.

Вглядываюсь в снимок из альбома Сергиевской…

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. На палубе крейсера «Олег» королева всех эллинов Ольга в окружении черных гардемаринов 1913 года. Греческая королева любила русский флот и охотно посещала его корабли, приходившие в Пирей с визитами. Ее особа была внесена в списки чинов российского флота.

За спиной королевы стоит - на том же самом месте, где фотогра фировался перед Цусимой мичман Домерщиков! - юноша в гардема ринской бескозырке. Тонкое серьезное лицо - это и есть Коля Вальдман.

Он только что вернулся из экскурсии по афинскому Акрополю. Его потрясли Парфенон, скульптуры античных мастеров, высокий дух искусства Эллады. Никто не знает, что отныне решилась его судьба. Через каких-нибудь десять лет бывший мичман и бывший краском со страстью отдаст себя ваянию - всецело!

«Каких-нибудь» - это лишь о скоротечности времени, но никак не о самом десятилетии, что перековывало судьбы людей и народов, как чугун - в розы, а розы - сплетало в терновые венцы с чугунными шипами…

В 1915-м новоиспеченный мичман Вальдман вступил на палубу минного заградителя «Амур», того самого, что отличился потом в Моонзундском сражении.

В историческую ночь семнадцатого года вахтенным начальником на мостике минзага «Амур», доставившего в Питер революционный десант, стоял Николай Вальдман. «Амур» - невский побратим «Авроры». В память о той октябрьской ночи и по сю пору хранится в квартире Вальдманов - сына и внука - чугунная роза с решетки Зимнего дворца.

Гражданскую войну военмор Вальдман провел на Онеге и Мурмане. Сначала был помощником командира эсминца «Сторожевой» на Онежской военной флотилии, в девятнадцатом стал командиром корабля. Чуть позже знаменитый Панцержанский, командующий флотилией, назначил Вальдмана флагманским артиллеристом дивизиона кано нерских лодок. Через год молодой флагарт покинул Онегу и отпра вился на Север - в штаб Наобмура, начальника обороны Мурман ского побережья. Здесь-то и встретил он красавицу-швейцарку - «мисс Мурман», Елизавету Кюнцли, ставшую его женой, его музой. Потом у всех скульптурных героинь Вальдмана будет лицо этой женщины…

Штаб обороны Мурмана жил в двадцать первом году дружной коммуной из бывших черных гардемаринов: Александр Сергиевский, Владимир Биллевич, Александр Яковлев, Николай Вальдман… Жили впроголодь, но молодо и весело: влюблялись, устраивали капустники, вылазки в тундру… Кораблей не было - их угнали интервенты, у портовых причалов торчали лишь мачты и трубы затопленных паро ходов. Они верили в будущий флот Севера - могучий, океанский, арктический. По сути дела, те молодые военморы и стояли у самых истоков советского Северного флота, ставшего ныне и океанским, и ядерным, и ракетоносным - сильнейшим и современнейшим флотом страны.

Командовал штабом Наобмура Георгий Андреевич Степанов - в конце жизни вице-адмирал, заместитель главного редактора Морского атласа, начальник Военно-Морской академии.

Там, на мурманских скалах, Вальдман стал писать акварелью. Несколько уцелевших его работ говорят о весьма выразительной кисти молодого художника. Скупые и точные мазки с большим настроением передают хмурую красоту гранитного Севера. Две аква рели сохранились у дочери его друга - Сергиевской. Кое-что осталось у сына, остальное рассеяно по квартирам ленинградских друзей.

В 1923 году помощник начальника курса Военно-морского училища имени Фрунзе военмор Вальдман сдал дела и обязанности, получил свидетельство о демобилизации и без малого на двадцать лет ушел в вольные художники. Быть скульптором в городе Фальконе и Мартоса, Шубина и Микешина ответственно и непросто даже с академическим дипломом. Дерзкого же самоучку руководители пролеткультовского ЛОСХа1 приняли в штыки: «У нас и без бывших офицеров ряды полны».

Разгар нэпа, угар нэпа… Безработная жена-красавица варила на керосинке суп «карие глазки» из вобльих голов; надрывался младенец Кирюша; никому не нужный ваятель искал работу… Акрополь, Парфенон, королева эллинов, орудия «Олега», грозно вскидывающиеся на зыби, звездные россыпи средиземноморского неба, зарево Моонзунда, рубящий луч «Авроры», бои на Онеге, коммуна Наобму ра - да было ли все это наяву? И что считать миражом - флотское прошлое или подгулявшего нэпмана, заказавшего себе мраморный бюст?

Вальдман, однако, не унывал. В двадцать семь лет не подобает опускать руки, тем более бывшему моряку… Николай брался за все: писал рекламные щиты и киноафиши, лозунги и объявления. Подря дился реставрировать ростральную колонну на Стрелке. Делал керамических собачек, и не на потребу базарным вкусам, а по всем канонам малой пластики, с тщанием художника-анималиста. Собаки пользовались спросом.