Дети Земли - Павел Ганжа

– Прошу прощения,- вмешался в разговор Шевченко.- О ком, собственно говоря, речь идет?

– Этого парня,- Вика указал на застывшее изображение,- мы встретили около дома Кацмана, когда приезжали туда первый раз и документы забрали…

– Я догадался,- едва ли не перебил девушку Борис, что для него было совсем не характерно. – Только не понимаю, чем данный конкретный нормал вас так заинтересовал.

– Поначалу ничем. Мы всех проверяли, кто рядом с домом находился. А потом… всплыли некоторые неувязки, например, газета вместо цветов. И вообще он мне тогда подозрительным показался: аура необычная, смазанная какая-то, и реагировал он на внушение… с задержкой. Помнишь, – Морозова обратилась к Виктору,- я тебе об этом сказала, а ты отмахнулся,- и не удержалась от очередной шпильки: – И еще словами мудреными ругаться стал.

– Хм, действительно…- очевидно, выпад достиг адресата, поскольку Оспешинский смутился и стал повторяться.

– Это какими словами?- полюбопытствовал Борис.

– Разными. Толерантность, апперцепционный и прочие. Я всех и не помню.

Шевченко воззрился на Виктора так, словно у него на лбу выросли широкие развесистые рога.

– Ладно, чего уставились,- поправил круглые очки Оспешинский.- Дырку протрете. Уже и поумничать нельзя, будто сами не без греха.

– Может, и не без греха, но кое-кому умничать поменьше надо было! – безапелляционно заявила Вика.

– Ладно, чего уже там. Каюсь, моя промашка.

– А чем вызвана демонстрация?- Борис кивнул в сторону застывшего изображения.- Ты с ним где-то столкнулся?

– Тебя не проведешь. Действительно,- осознав, что третье за минуту употребление данного малоинформативного "сорняка", наносит его репутации краснобая и человека, вернее, ашера, который за словом в карман не полезет, непоправимый ущерб, Оспешинский смешался и закашлялся,- кхе-кхе… столкнулся. То есть не совсем столкнулся, а… хм…

– Я тебя не узнаю!- возликовала Вика.- Мямлишь, повторяешься, чуть ли не краснеешь. Оспешинский, ты не влюбился часом?

– Отстань, противная! Сами набросились, обвинили во всех тяжких, умником обозвали, а теперь еще и издеваются. Влюбился,- протянул, словно попробовав глагол на вкус, Виктор. – В кого тут влюбишься, когда вокруг одни крокодилы. И времени для личной жизни нет – пахать на благо родины заставляют и днем, и ночью.

– Ты не отвлекайся, давай поближе к теме, – одернул вновь обретшего красноречие "пахаря" Борис.

– Даю. Поближе. Данного гражданина я заметил вчера возле – представьте себе!- собственного подъезда. Я домой возвращаюсь, иду, никого не трогаю, тут он, подлец, трется у кустиков, изображает святую невинность. Причем без газеты. Это, конечно, не преступление, мало ли кто чем занят, но мне физиономия мальчика что-то навеяла. В душу он мне запал. – Рот Вики невольно открылся для извержения очередной остроты, но Оспешинский нанес превентивный удар:- Только сразу предупреждаю возможные ехидные замечания разных невоздержанных юных особ – не влюбился. Я вообще в подобных вопросах – махровый традиционалист. А разные новомодные веяния…

– Добрый день, коллеги! – В кабинет вошел хозяин усадьбы, уселся на свободное кресло и закинул ногу на ногу. – Извиняюсь, что перебил.

– Ничего страшного, я почти закончил. – Рассказ Виктора мгновенно свернул с отвлеченных рассуждений о новомодных веяниях к конкретике.- Мальчика я долго вспомнить не мог, целый день мучался, собирался уже к Вольфу за помощью обращаться, чтобы он память мне просмотрел, но Вика избавила меня от неприятной процедуры. Теперь я знаю, где мы раньше его видели. И этот молодой человек вызывает определенный интерес, не правда ли?

– Он? – Воронин показал на изображение.

– Он.

– О том, что ты его возле своего жилища заметил, я наслышан. Твои вопли по дому хорошо разносятся. А где еще встречал?

– На улице Водопьянова, когда документы забирали. А Морозова с ним познакомилась, – наябедничал Виктор.

Не дожидаясь вопросов, Вика вкратце пересказала главе стражи историю ее "знакомства" со странным парнем. И поделилась подозрениями.

– Это еще ничего не значит, – отмел ее подозрения Воронин. Мало ли какая реакция на внушение у нормалов бывает. Отдельные экземпляры вообще отличаются ментальной невосприимчивостью, глухотой, если пожелаете. Необычные изменения в ауре – тоже показатель относительный. Изменения зависят от слишком большого количества факторов: психологическое состояние, целевые установки, внешние раздражители и так далее. А вот то обстоятельство, что данный нормал дважды за столь короткое время попадался вам на глаза в местах, прямо скажем, не предназначенных для массовых гуляний, настораживает. Возможно, совпадение, но и другие варианты исключать не следует. Виктор, проверь юношу на всякий случай.

Грива Оспешинского взметнулась вверх-вниз, выражая согласие с приказом.

– Понял, шеф, сделаю.

– Только аккуратно, без экстрима. И пробей его по своим каналам в органах.

– Яволь, мой фюрер!

Воронин ничего не ответил на эскападу подчиненного, лишь вздохнул и досадливо сморщился, словно говоря: "Горбатого могила исправит".

– А у Вас, молодежь, есть успехи? Чем похвастаетесь? – глава стражи повернулся к Борису и Вике.

– Хвастаться, Дмитрий Сергеевич, особо нечем. Уже три четверти материалов обработали, если не считать книг, конечно, а даже намека на причины исчезновения не нашли. Существенных следов нет. Какие-то непонятные мелочи всплывают: пометки, ссылки, сокращения на полях, но расшифровать их я не могу. Более того, не знаю, связаны ли вообще эти пометки-ссылки с исчезновением автора.

– Точно, – поддержала Бориса Вика.- Одни пометки и сокращения. А толку – ноль. На менталов, и то никакого компромата.

– Хоть ты Яне не уподобляйся,- укорил девушку Воронин. – Она во всех грехах менталов винит, за каждым кошачьим чихом руку Ордена видит, и ты туда же…

– Не за каждым, допустим… – начал было защищать отсутствующую супругу Борис, но осаженный взглядом недовольного начальника умолк.

– Мы должны не компромат на Орден искать, а то, что поможет нам разобраться в вопросе исчезновения Семена Моисеевича. А гипотетическими кознями Посвященных в другое время займемся… Впрочем, не будем отвлекаться. По работам Кацмана есть что-нибудь? Статьи, очерки, обзоры?

– Ничего конкретного.

– Прискорбно, – посетовал Дмитрий Сергеевич.- До книг, говоришь, не добрались?

– Куда там. А если бы и добрались, вряд ли что-нибудь существенное обнаружили – на изучение библиотеки не один год потратить можно. Только книг по истории – три шкафа.

– Круг его интересов в последнее время не менялся?