Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота - Жан Маркаль

Всем нам знаком эпизод из Евангелия от Луки (глава VII), в котором описана сцена с раскаявшейся грешницей. Фарисей по имени Симон предлагает Иисусу разделить с ним трапезу. Неожиданно в доме появляется женщина «недостойного поведения», пришедшая, по-видимому, с намерением соблазнить пророка. Но, тронутая его милостью, она изливает мир на его ноги после того, как омывает их слезами и отирает своими волосами. Иисус прощает ей грехи. Трогательная история, скроенная, впрочем, из разных фрагментов для того, чтобы показать, что Иисус прощал грешниц. В трех других Евангелиях этого эпизода нет, но есть сцена, напоминающая ту, что произошла в доме фарисея Симона: действие происходит в Вифании, либо в доме Симона прокаженного (согласно Матфею и Марку), либо у Лазаря, немногим ранее воскрешенного (согласно Иоанну). Матфей и Марк лишь мимоходом сообщают о некой женщине, которая натирает ноги Христа миром, но в тексте Иоанна содержится более полная информация: «За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира» (XII, 1–3). Очевидно, перед нами та же самая сцена, о которой поведал Лука, но место падшей женщины в рассказе занимает Мария, сестра Марфы и Лазаря. Несколькими главами ранее Иоанн уже рассказывал о ней, говоря о воскрешении Лазаря. Эпизод с воскрешением, надо сказать, необычен; пожалуй, это самый странный рассказ во всем Евангелии от Иоанна. Действительно, Лазарь был добрым знакомым Иисуса, но тот, узнав о его болезни, а затем и о смерти друга, проявил удивительное равнодушие, несмотря на то что «Иисус любил Марфу и сестру ее и Лазаря» (XI, 5). Спустя четыре дня после погребения Лазаря Иисус отправился в Вифанию. Но далее идет странный рассказ. Марфа выходит навстречу Иисусу и упрекает его за то, что тот пришел слишком поздно: «Тогда Марфа сказала Иисусу: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (XI, 21). Иисус успокаивает ее и говорит ей, что ее брат воскреснет, но при этом, как кажется, не торопится его воскрешать. Тогда Марфа «пошла и позвала тайно Марию, сестру свою, говоря: Учитель здесь и зовет тебя» (явная ложь — Иисус и не думал звать ее). Мария спешит навстречу Христу, поскольку тот «еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа» (XI. 30). Значит, между этими событиями прошло немало времени, раз Марфа смогла вернуться в дом, чтобы позвать Марию, а Мария в свою очередь смогла добраться до места, где находился Иисус. Продолжение известно. Придя к Иисусу, она, припав к ногам его, слово в слово повторила упрек, брошенный ее сестрой Марфой. Лишь тогда Иисус решил действовать. Он велел привести его к гробнице Лазаря и воскресил его: «И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет» (XI, 44). Итак, кем же была эта Мария, приходившаяся сестрой Лазарю?

Возможно, именно она находилась в тот страшный час на Голгофе: «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (XIX, 25). Другие Евангелия не упоминают о ее присутствии на месте казни, но она вновь появляется на сцене в момент воскресения. В Евангелии от Луки у гробницы с телом Христа были три женщины, «пришедшие с Иисусом из Галилеи». Они пришли, «неся приготовленные ароматы», дабы бальзамировать тело: «то были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова» (XXIV. 10). В Евангелии от Марка при сцене погребения Христа Иосифом Аримафейским присутствовали две женщины (но Марии, матери Иисуса, при этом не было); они же, в сопровождении третьей (Саломии), пришли к гробнице через день после погребения (по причине того, что следующим днем была суббота): «По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его» (Марк, XVI, 1). Но Матфей говорит лишь о двух женщинах, явившихся бальзамировать тело Христа: «По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб» (XVIII, 1). Можно лишь восхищаться тем, насколько точно соответствуют друг другу синоптические евангельские тексты. Но в еще большее восхищение повергает слащавая диалектика некоторых ортодоксальных экзегетов, которые идут на невероятные геройства ради того, чтобы объяснить глобальные противоречия и поразительные нелепости, найденные в канонических Евангелиях. Пускай не говорят нам, что это проблема иного рода: для нас это проблема, потому что послание Соньера — а оно действительно существует — напрямую связано с Марией Магдалиной, какой бы ни была реальная героиня, скрывающаяся под этим именем.

Обратимся, однако, к Евангелию, в корне отличному от трех синоптических текстов. В Евангелии от Иоанна, наиболее надежном источнике (оно было создано на основе свидетельств самого Иоанна или его приближенных), Мария из Магдалы приходит к гробнице одна, но при этом Иоанн не говорит, что она пришла умастить тело, как того требовал обычай: «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба» (XX, 1). Не решившись войти в гробницу, она мчится к Симону Петру «и к другому ученику, которого любил Иисус» (XX, 2), то есть к Иоанну. Эти двое спешат к гробу, но более ловкий и быстрый Иоанн добегает первым и видит, что тела Иисуса нет. Ученики возвращаются к себе, глубоко убежденные в том, что их Учитель воскрес.

Но Мария Магдалина не идет следом за ними. Ее поведение не совсем понятно: казалось, она должна радоваться тому, что сбылось предсказание, однако «Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (XX, 11–13). Вероятно, Мария не очень-то верила в то, что Иисус воскрес: она думала, что его недруги унесли тело, дабы не дать ученикам исполнить обычный погребальный обряд. Произнеся эти слова и обернувшись, она видит человека, стоящего рядом с нею. Это Иисус, но она не узнает его. Марии кажется, что перед ней садовник: напомним, все это происходит во владениях Иосифа Аримафейского, в его саду, где Иосиф построил гробницу для себя самого, но отдал ее тому, чьему учению он следовал тайно. «Из страха от Иудеев». Дело в том, что Иосиф из Аримафеи был значительным должностным лицом как у иудеев, так и у римлян.[162]«Садовник» спрашивает у нее, почему она плачет, и этот простой вопрос вызывает у Магдалины гнев, что красноречиво свидетельствует об ее отношении и чувствах к Иисусу: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (XX, 15). Сложно выразить настоящее любовное чувство более емко и точно.

Далее происходит сцена, которую можно интерпретировать сколь угодно и как угодно: «Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне,[163] ибо Я еще не вошел к Отцу Моему;[164] а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.[165] Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей[166] (XX, 16–18)».

Итак, мы собрали воедино все сведения о Марии из Магдалы, какие только можно было найти на страницах канонических Евангелий. Этого и мало, и много. Прежде всего, встает вопрос о том, что может быть общего между этими тремя женщинами, тремя Мариями. Известно, что в античные времена божества часто изображались в виде триад, следы этого сохранились даже в христианском догмате о Троице. Обычай придавать герою или богу три лика был широко распространен в культуре кельтов: в изобразительном искусстве галло-романского периода часто встречаются скульптурные группы «Трех Матерей» или трехглавые божества, как, например, изображение Цернунна на алтаре в Реймсе. Именем богини Бригитты в ирландском мифологическом эпосе обозначались три женских персонажа, в то время как сама она нередко представала в образе трех птиц. Нельзя сказать, что представление стало проще, но это так; триада входит в систему логики, которую сложно назвать традиционной или классической. Нельзя ли увидеть следы этой традиции и в «Трех Мариях» из Евангелия, черты которых угадываются в фольклорных персонажах легенды о Сен-Мари-де-ла-Мер?

В Евангелиях фигурируют три героини, которых порой принимают за один и тот же персонаж: безымянная грешница, явившаяся в дом фарисея и покаявшаяся перед Иисусом; далее, Мария из Вифании, сестра Марфы и Лазаря; наконец, Мария из Магдалы (то есть Мария Магдалина), пришедшая, по словам Луки, из Галилеи вместе с Иисусом. Как можно было отождествить целомудренную Марию из Вифании с падшей женщиной, проникнувшей в дом фарисея Симона ради того, чтобы искусить Христа? По словам Иоанна, «Мария же, которой брат Лазарь был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими» (XI, 2). Итак, перед нами четкое указание на уже знакомые нам действия. Здесь нет места сомнениям, но смущает другое: в рассказе Иоанна нет эпизода с грешницей, вошедшей в дом фарисея Симона, об этом говорит лишь Лука. В свою очередь Лука уточняет, что Симон жил в Вифании, то есть там же, где обитал и Лазарь с сестрами Марфой и Марией. Этого, по-видимому, оказалась достаточно, чтобы превратить Марию из Вифании в проститутку, которая вполне могла быть богатой женщиной, ведущей «веселый образ жизни». Но Вифания находится в Иудее, в то время как тот же Лука замечает, что Мария Магдалина пришла из Галилеи. Действительно, Магдала, селение, откуда родом Мария, находится в Галилее; при этом Лука добавляет, что Магдалина была среди тех женщин, «что следовали за Иисусом».