Время собирать камни - Александр Михайловский

Помещение, в котором находилась радиостанция, я опечатал своей личной печатью, и строго-настрого приказал моему верному адъютанту Курту охранять комнату и то, что в ней находится, как зеницу ока.

Во дворе нас ждала автомашина. На ней мы быстро доехали до Вандлица, и там свернули на дорогу, ведущую в лес. Антон сидел на переднем сидении, и крутил головой, высматривая подходящую площадку для приземления вертолета. Наконец, одна из полян, по всей видимости, устроила его. Он сделал знак шоферу, и тот остановил авто.

Мы выбрались наружу и с удовольствием стали вдыхать чистый лесной воздух. Антон, тем временем, достал из сумки небольшую черную коробочку, пощелкал на ней кнопками, и что-то в нее проговорил по-русски. Мы стали ждать. Вскоре над нашей головой зашумело и затрещало. Шум неведомой машины приближался. Наконец, над нашей головой повисло что-то напоминавшее огромную пузатую стрекозу. Вертолет начал снижаться. Шум его двигателей стал совсем нестерпимым для моих бедных ушей. В опустившейся на землю машине открылась дверь. Выглянувший из нее человек в серой мешковатой одежде осмотрелся вокруг и помахал нам рукой. Попрощавшись с шофером, мы направились к открытой двери вертолета.

Дальше все было, как в ночном кошмаре, где я, то ли гнался за кем-то, то ли убегал. Взлет, рев моторов, свист винтов. Говорить было невозможно. Антон сунул мне в руку записку, на которой было неровным почерком — вертолет трясло — было написано по-немецки: "Ваше Величество, мы сейчас летим на русский флагманский корабль адмирала Ларионова".

Прочитав, я кивнул головой. Полет продолжался почти пять часов. Я почувствовал, что мы находимся у цели, когда вертолет начал снижаться.

— Ваше Величество, — крикнул мне на ухо гауптман Мюллер, — мы прилетели.

Я посмотрел в иллюминатор. Под нами была залитая ярким светом прожекторов палуба огромного корабля. Размеры его потрясали. Мои дредноуты тоже были немаленькими, но русский флагманский корабль был почти в два раза длиннее и шире их. Палуба его напоминала плац для проведения парадов. На ней стояло несколько вертолетов, похожих на тот, на котором мы прилетели сюда. Но кроме них были и аэропланы, похожие на огромные наконечники. По палубе русского Голиафа сновали матросы, которые подкатывали на тележках к аэропланам и вертолетам какие-то цилиндрические предметы, в которых, к своему ужасу, я узнал бомбы.

— Сейчас, наверное, снова полетят под Ригу, — как-то холодно и равнодушно произнес Антон.

А у меня вдруг сжалось сердце. Снова жертвы, снова гибель моих солдат и офицеров. Да разве можно воевать против такой силы?! Безумцы, тупые и самодовольные безумцы!

Тем временем вертолет начал снижаться. Вот он коснулся своими колесами палубы русского корабля. Дверь вертолета сдвинулась в сторону, рев моторов стал затихать, и заглянувший в салон офицер, посмотрев на меня и на моих спутников, произнес на довольно хорошем немецком, — Ваше Величество, контр-адмирал Ларионов ждет вас…

Четверть часа хождений по палубе корабля-гиганта и его коридорам, и вот я вхожу в адмиральский салон, где меня поджидал человек в черной форме с золотыми адмиральскими погонами на плечах. Этот человек, статус которого в данный момент равен моему, жестом пригласил меня сесть в мягкое кресло. На неплохом немецком он сказал, — Ваше Величество, я рад приветствовать вас на борту моего флагманского корабля. Надеюсь, ваше путешествие прошло благополучно? Если вы не будете против, то сейчас мы с вами пройдем в корабельный лазарет, куда сегодня из нашего плавучего госпиталя перевезли адмирала Тирпица. Поскольку его состояние улучшилось, и появился аппетит, то неуемный больной попытался встать с постели и отправиться на прогулку по кораблю. Врачи, конечно, ему это не позволили, но разрешили нам перевезти Тирпица на "Адмирал Кузнецов". Условия в санчасти на нашем корабле не намного хуже, чем в госпитальной палате.

Я немедленно вскочил с места, — Конечно, господин адмирал, я буду очень рад увидеть старину Альфреда. К тому же его очень умная голова, наверняка, будет полезна в наших переговорах!

Снова хождение по коридорам огромного русского корабля, и вот перед нами открывается дверь в помещение, в котором по специфическому запаху лекарств я сразу узнаю госпиталь. А вот и палата, где на металлической койке полусидит мой адмирал, и при свете настольной лампы читает какую-то книгу. Немного непривычно видеть его без бороды. Впрочем, без нее он выглядит, несмотря на бледность, даже моложе.

Увидев меня, Тирпиц вздрагивает и пытается встать. Книга, которую он держал в руках, падает на пол. Не сговариваясь с адмиралом Ларионовым, мы делаем несколько шагов к кровати Тирпица, нагибаемся, чтобы поднять упавшую книгу. При этом мы сталкиваемся лбами, да так, что искры брызжут у меня из глаз.

Тирпиц, видя эту сцену, весело смеется. — Ваше Величество, — обстоятельства снова заставили вас столкнуться лбами. Русский с немцем… Надеюсь, что последствия этого столкновения будут намного менее болезненными…

Адмирал Ларионов, потирая свой высокий с залысинами лоб, улыбается. Мне тоже смешно…

— Ваше Величество, — обращается ко мне Тирпиц, и голос его становится серьезным, — скажите, можно ли остановить бойню, которая идет сейчас под Ригой.

— Не знаю, Альфред, не знаю, — отвечаю я ему, — надеюсь, что мое присутствие, как монарха заставит этих безголовых генералов прекратить огонь и отойти за Двину, а еще лучше, сразу за Неман. Все должны понять, что нам больше нечего делать на Востоке. Разгромить Францию и наказать Британию — вот наша основная задача.

— Ваше Величество, — сказал адмирал Ларионов, — мы могли бы отправить вместе с вами в Ригу группу наших отборных солдат со средствами связи. Они вам могут понадобиться для сопровождения и охраны, а так же для того, чтобы помочь некоторым, наиболее упертым воякам понять, что приказ монарх надо выполнять так же неукоснительно, кА заповеди Божьи. Ну, и на всякий случай — вдруг какой-нибудь болван, который еще не навоевался вдоволь, завопит, что "кайзер не настоящий". Греха потом не оберешься. К тому же в случае необходимости с их помощью вы сможете связаться по радио с полковником Бережным, который фактически руководит операцией с нашей стороны. Если что, он поддержит вас людьми и огнем.

— Хорошо, — сказал я, хотя на душе было совсем нехорошо. Но, что мне оставалось делать? Ведь кто-то должен был остановить сражение, которого для нас могло закончиться только полным истреблением наших войск. Выбора не было.

Видимо поняв — о чем я сейчас думаю, адмирал Тирпиц с сочувствием посмотрел на меня, и сказал, — Я понимаю, Ваше Величество, что вам очень тяжело, из-за того, что вы приняли такое решение. Но поверьте — это единственный способ раз и навсегда закончить кровопролитие, и заключить почетный для нас мир с Россией. Если войска 8-й армии будут уничтожены, то в нашем Восточном фронте образуется огромная дыра, через которую хлынут русские войска, боевой дух которых растет с каждым часом сражения. Их просто некому будет остановить. Со своей новейшей боевой техникой, при поддержке авиации, они смогут легко пройти до Кенигсберга. А может, и дальше… Тем более, что Антанта, которая узнает о нашем поражении, начнет новое наступление на Западе. Деморализованные страшным поражением на Востоке, войска могут не сдержать натиск французов, англичан и американцев. Это будет катастрофа!

Ваше Величество, взвесьте все… Только вы можете спасти Германию от разгрома и унижения. Вспомните о Версале 1919 года!

Тирпиц разволновался, и, похоже, ему вновь стало плохо. Лицо его побледнело, на лбу появился пот, глаза закатились. Адмирал Ларионов, внимательно посмотрел на него, и нажал на кнопку, расположенную на переборке у изголовья раненого. Через минуту в палату вошел человек в белом халате. Укоризненно посмотрев на нас, он пощупал пульс Тирпица, посмотрел на его зрачки, после чего быстро вышел из помещения. Назад он вернулся со шприцем. Сделав укол адмиралу, он жестом предложил нас покинуть палату. Мы осторожно, на цыпочках, вышли в коридор.

— Господин адмирал, — сказал я, — когда мы летим в Ригу? Нужно побыстрее закончить эту бессмысленную войну. Я готов остановить сражение, и отвести войска прямо в Восточную Пруссию. Оттуда их будет легче перебросить на Запад. Надеюсь, что вы с господином Сталиным люди чести, и я не пожалею о таком решении. Думаю, что после того, как на фронте перестанут звучать выстрелы, нам следует немедленно сесть за стол переговоров. Мир с Россией Германии нужен, как воздух. Это единственный шанс спасти ее от поражения.

— Ваше Величество, — ответил мне русский адмирал, — вертолет для вас уже подготовлен. Готовы так же ударные вертолеты сопровождения, и десантные с бойцами, которые отправятся вместе с вами для наведения порядка в штабе 11-го армейского корпуса, втянутого сейчас в бои. Если будет необходимость, то та же самая процедура пройдет и в остальных штабах 8-й германской армии. Отправиться в путь можно будет через десять минут. Вы готовы вылететь?