Круг Раскрывается: Холодный Огонь - Тэмра Пирс

Он заставил её раскиснуть: Фростпайн присматривал за ней как отец или брат.

‑ Но я-то никаких жалоб на моё обращение не слушал, ‑ злорадно уведомил её Фростпайн.

Уже серьёзнее он добавил:

‑ Когда я нахожу кого-то, кто готов делить со мной постель, я пытаюсь убедиться, что никто никому не лжёт и не делает больно. Это другая форма дружбы, хотя я бы её не порекомендовал тому, кто лишь начинает узнавать, что такое любовь.

Даджа схватила его за бороду и легонько дёрнула:

‑ Поскольку я ничего такого не начинаю, особенно с Бэном, ты можешь расслабиться, о зоркий наставник.

Фростпайн потянулся как пантера, которой она его иногда воображала:

‑ Я не думаю, что он интересуется твоим телом или твоим сердцем. Но…

Он провёл пальцами по бороде.

‑ Даджа, что-то тут не так, ‑ наконец сказал он.

Его тёмные глаза приняли озабоченное выражение:

‑ Я не знаю, что именно, но меня это беспокоит.

‑ Я иногда думаю то же самое, ‑ призналась Даджа. ‑ Но он сложным, Фростпайн, и его мать… Счетоводчица, не записывай это мне в убыток, но я думаю, что его мать — чудовище. И она больше чем наполовину спятила, если распускает о нас с ним такие слухи.

Фростпайн прижал Даджу к своему боку:

‑ Может это и к лучшему, что его какое-то время здесь не будет. Пошли в кухню. Анюссе нужны жертвы для каких-то опытов с выпечкой.

Глава 14

Надев перчатки, чтобы лучше думалось, он придумал что-то, что будет не уроком, а проверкой, и выбрал для этого Остров Эйрги. Когда он представил свои планы по обучению пожарных, их совет решил, что он просит слишком много средств, людей и времени на тренировки. Когда его требования станут разумнее, сказали они Бэну, они с радостью снова выслушают его. Они говорили как его мать. Остров Эйрги должен был усвоить, что уроки всегда были дороже, чем подготовка на будущее. Их совету нужно было усвоить, что давать Бэннату Ладрадуну и его добытому тяжким трудом опыту от ворот поворот — глупо.

Он вышел из дома за полтора часа до рассвета и пошёл к Каналу Трэднидл, где он надел коньки. В те части его лица, которые не были замотаны шарфами, дул крепкий ветер. Чтобы избежать его, он сначала держался стен Трэднидл, а потом и Канала Кунсел. Впереди себя он держал на вытянутом шесте фонарь. Чутьё на неровный лёд позволило ему проехать без происшествий. Перчатки, лежавшие в сумке у него за спиной, не помогут ему, если он упадёт, расшибёт голову и замёрзнет насмерть. Остров Эйрги не усвоит этот необходимый ему урок.

По крайней мере ветер заставил стражников и сторожей не покидать укрытий. Время было ночное, и бригады, ровнявшие каналы и убиравшие снег, всё ещё сидели под замком. Никто не видел, как он скользил между островов.

Он хотел сделать это на Водный День, сразу же, как только она оставила ему перчатки. Потребовался железный самоконтроль, чтобы не броситься проверять их в деле. Ему следовало быть осторожным. Он хотел устроить любой пожар, без планирования, просто чтобы наблюдать за тем, как овцы будут метаться и блеять, спасая свои жизни. Так не пойдёт. Перчатки означали, что он должен был планировать более осторожно, а не менее. Ткань, волосы, даже кожа — когда они сгорали, маги не могли выследить его по ним, но магия оставляла следы. Чем сильнее была магия, тем больше было шансов на то, что останется след. Любая поверхность, которой он коснётся в перчатках, должна быть полностью уничтожена пожаром.

Он ждал и планировал четыре, почти пять, смертных дней, хотя он и думал, что взорвётся от нетерпения. Поездка в Измолку дала ему причину отсутствовать в городе. Он договорился, что встретится с эскортом у Ворот Сурос через час после рассвета. Если он будет точно следовать плану, то все будут думать, что он в пути, когда раскроется его новейшее творение. Это значило, что он не мог наблюдать, но у всякого плана есть свои недостатки.

Возможно, в Измолке он может поэкспериментировать с перчатками и огнём, прежде чем возвращаться домой.

Городские часы пробили час до зари. Он остановился у второй лестницы, которая вела от Эйрги к Каналу Кунсел, и снял коньки. Служащие Бань Асиндинг не зашевелятся до рассвета: когда они начнут свой день, он должен уже быть на льду. Его наградой будет жар, который появится, когда они начнут закидывать поленья в оставшиеся с ночи угли, разводя огонь, нагревающий огромные бассейны, расположенные над печами. Когда огонь разгорится, откроется его подарок, чья глиняная оболочка расколется от жара, а толстые кожаные прокладки высохнут, пока наконец не загорятся. Когда это случится, его сюрприз взорвётся. Купец, продавший ему пять фунтов нового изобретения под названием «взрыв-порошок», думал, что Бэн был фермером, которому нужен был быстрый способ расчистить упрямые пни на его полях. В каком-то смысле Бэн не лгал: этот взрыв-порошок расчистит весьма крупное поле.

Замок на двери, через которую в подвал заносили поленья, открылся легко. У него был набор универсальных ключей, которые ему дал совет губернатора, когда они согласились позволить ему начать программы по обучению пожарных. С помощью этих ключей он мог входить в любые общественные здания — бани принадлежали совету города, а не совету острова.

Оказавшись в подвале, он закрыл и поставил на пол фонарь, затем подождал, пока его глаза привыкнут к полумраку. Решётки на огромных печах испускали тусклый оранжевый свет, которого было достаточно, чтобы находить дорогу. Он нашёл дверь в главную печь, представлявшую из себя два пласта железа с толстыми железными ручками. Служащие использовали толстые перчатки и подставленные под ручки железные рычаги, чтобы растащить в стороны створки двери. Даже когда огонь горел слабее всего, металл был достаточно горячим, чтобы на нём можно было что-то жарить. Бэн не использовал инструменты: их не было видно поблизости. В любом случае, смысл был в том, чтобы попробовать его перчатки.

Он вынул их из сумки и надел на руки. Они идеально сидели поверх его вязаных перчаток и толстых рукавов его тулупа. Схватив железную ручку, открывавшую одну из дверей печи, Бэн потянул. Он рассчитывал, что его размер и сила возместят отсутствие рычага. Так и получилось, хотя ему использовать обе руки, и он потянул мышцу на спине. Железная дверь, бывшая выше него самого, медленно отворилась.

В печи лежал слой углей, над которыми шёл волнами горячий воздух. Запустив руку в сумку, он вытащил своё устройство, шар раза в два больше его головы. Этот не нужно было делать таким, чтобы он долго не загорался, оставляя ему много часов, чтобы убраться подальше. Печь скоро высидит это яйцо для него. Он поцеловал сухую глиняную поверхность и закинул шар глубоко в сердце светящихся углей. Фонарь и сумку он бросил следом.