Не засыпай - Меган Голдин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через некоторое время со скамейки встает женщина, и я сажусь на ее место. Объявляют, что поезд до Майами отстает от расписания на десять минут. По залу проносится стон.
Я чувствую, что мое тело истощено, а глаза тяжелеют. Я заставляю себя оставаться начеку, сосредотачиваясь на ритме поезда, отъезжающего от платформы где-то позади меня. По мере того, как он набирает скорость, грохот превращается в скандирование: «Не засыпай. Не засыпай. Не засыпай». Я повторяю это про себя, глядя на рельсы в ожидании прибытия своего поезда.
Железнодорожные пути гипнотизируют меня своей идеальной симметрией. Меня переполняет усталость. Мои глаза закрываются, и я засыпаю.
Просыпаюсь я от громкого голоса.
– Извините меня, мэм.
Я резко открываю глаза и смотрю в обеспокоенное лицо проводника, наклонившегося ко мне.
– Мэм, эта платформа закрыта.
– Платформа? Закрыта?
Я в замешательстве гляжу вниз. Я сжимаю билет на поезд до Майами.
Кондуктор смотрит на билет.
– Мэм, поезд в Майами отправился полчаса назад. Вы его проспали.
Я смотрю на него пустым взглядом. Не имею ни малейшего понятия, зачем мне ехать на поезде в Майами. Я снова закрываю глаза, убежденная, что, должно быть, сплю.
– Мэм, я вынужден попросить вас уйти.
Я вздрагиваю от его громкого голоса и тут же снова открываю глаза. Мне не снится. Уже поздно, и я стою на пустой платформе. Я не имею ни малейшего понятия, как я сюда попала. Последнее, что я помню – это как я отвечаю на звонок на моем рабочем месте в офисе. Тогда был день.
– Я потеряла сознание или что?
– Вы опоздали на поезд. Вы, должно быть, заснули. Следующий поезд в Майами отправляется только утром. Вам придется найти, где переночевать.
– Остановиться где-то… на ночь?
– Да, мэм. Вы не можете здесь оставаться. Мы закрываем платформу. Вам придется уйти.
Я встаю на ноги, спотыкаясь, и поднимаюсь на эскалаторе в вестибюль. Я так слаба и сбита с толку, что кажется, будто я иду по зыбучим пескам. Это какая-то бессмыслица. Я собираюсь спуститься в метро, чтобы вернуться домой в свою квартиру в Бруклине, когда замечаю, что мои руки покрыты надписями. Выглядит так, будто на меня напали вандалы, пока я спала.
Буквы, написанные под каждой костяшкой, складываются в слова «НЕ ЗАСЫПАЙ». Другая надпись говорит: «НЕ СПАТЬ! Я ЗАБЫВАЮ ВСЕ, КОГДА ЗАСЫПАЮ». На моей ладони обведен номер телефона со словами «Вызов помощи». Похоже, это мой спасательный круг.
Рядом с эскалаторами есть таксофон. Я сую монеты из кармана в прорезь и набираю номер, написанный на моей ладони.
– Алло?
– Лив! Где ты?
Я прислушиваюсь к приглушенному голосу, пока на фоне громыхает череда объявлений об отправлении поездов.
– Я на Пенсильванском вокзале. Я не понимаю, что происходит, – мой голос повышается из-за паники.
– Ты только что проснулась? – спрашивает он, его голос едва слышен из-за оглушающих объявлений громкоговорителей.
– Да. Должно быть, я заснула в ожидании поезда, – я зеваю. Вокзальный громкоговоритель отдается эхом у меня в голове. Я не должна быть здесь. – Мне нужно домой.
– Лив, ты не можешь идти домой. Ты в опасности.
– В какой опасности?
– Это долгая история. Я объясню, когда увидимся. Встретимся в баре под названием «Ноктюрнал».
Глава пятьдесят первая
Двумя днями ранее
Тед распахивает входную дверь и отходит, чтобы впустить меня в помещение. Это современная двухкомнатная квартира со стерильной атмосферой отеля. Здесь кухня открытой планировки с техникой из нержавеющей стали и столешница из белого камня. Спальня оформлена в серо-голубых тонах. Атласные простыни на матрасе, шкаф с раздвижной дверью.
– Лив, я не могу не подчеркнуть, что тебе нельзя выходить на улицу и разговаривать с незнакомцами. Понимаешь? – тон Теда предельно серьезен, когда он запирает входную дверь на замок и засов. – Это ради твоей же безопасности. Никто не знает, что ты здесь. Мы должны сохранить это в тайне.
– Конечно, – убедительно говорю я, чтобы он мне поверил. Мобильный телефон, который я сунула в задний карман, врезается в мою плоть. Это мой план спасения, если я решу, что все-таки ему не доверяю.
Тед открывает холодильник и предлагает мне ни в чем себе не отказывать. Он заполнил полки салатами, йогуртами и свежими фруктами.
– Ты слишком долго жила на кофе, – произносит он, наливая апельсиновый сок в высокие стаканы и бросая кубики льда.
Он берет наши стаканы и переносит их на журнальный столик в гостиной. Я сворачиваюсь калачиком в углу серого кожаного дивана, напоминающего формой букву «Г», и потягиваю свой напиток, пока он нервно расхаживает по комнате.
– Сейчас самое время рассказать мне, что происходит, – предлагаю я.
Он проводит рукой по своим рыжевато-коричневым волосам, словно готовясь к трудному разговору.
– Я начну с самого начала. Два года назад Эми и Марко были убиты.
– Ты врешь, – тошнота подступает к моему горлу, пока ярость не берет верх. – Собственно, я не собираюсь это слушать.
Я встаю и иду мимо него к входной двери. Закрыто. Я оборачиваюсь, чтобы потребовать открытия двери, когда вижу заголовок газетной вырезки, которую он держит в воздухе, чтобы показать мне. Я выхватываю газету из его рук и читаю в немом ужасе. В статье говорится, что Эми и Марко погибли в результате двойного убийства.
– В этой статье говорится, что третий человек был доставлен в больницу с тяжелыми травмами. Кто это был? – тихо спрашиваю я, все еще держась за вырезку.
– Это была ты, Лив. Тебе повезло, что ты выжила. На твоем теле есть шрам от ножевого ранения.
Я поднимаю майку и вижу неровный шрам под грудной клеткой. Увидев его, я убеждаюсь в реальности только что прочитанного. Эми и Марко действительно мертвы. Я опускаюсь обратно на диван, мое тело дрожит от шока.
Тед садится рядом со мной. Он прислоняет мою голову к своей груди и обнимает меня. Его теплые утешающие объятия затрагивают потаенные струны моей души. Я чувствую, как будто попала домой.
– Мне очень жаль, Лив. Терпеть не могу повторять тебе одни и те же ужасные новости снова и снова, – бормочет он. – Ты каждый раз страдаешь так, как будто слышишь это впервые.
– Кто их убил?
– Никто не знает.
– Я была там. Я же должна была что-то увидеть?
– Тебя саму чуть не убили. Когда ты вышла из комы, ты ничего не помнила об убийстве, –
