Джессика - Нестеренко Юрий Леонидович

— Нет, она не училась в нашем универе, но работала тут библиотекаршей.

— А, такая, с лицом, похожим на баклажан? — криво усмехнулся Малколм. — Не удивлюсь, если это именно она придумала себе мертвого бойфренда за невозможностью найти настоящего.

— Нет, это не та, что работает сейчас. Лайзу уволили три года назад. За то, что она дала Карсону доступ к библиотечному серверу, а он запустил туда вирус.

— Час от часу не легче! — рассмеялся Малколм. — Не знаю, какие там счеты она пытается свести со своим давно покойным дружком и что ради этого напридумывала…

— Малколм, — вздохнул Рик. — Еще раз прошу, не надо терять время на притворство. На самом деле, это в твоих интересах. Ты можешь этого не понимать, как поначалу не понимал Карсон, но ты в опасности. В большой опасности.

— Из-за чьих-то бредовых фантазий?

— Мне самому ее рассказ поначалу показался полным бредом, — ответил Рик. — Любому бы показался. Но… я кое-что видел. Сегодня ночью.

— Так ты все-таки следил за мной! — обвиняюще воскликнул Малколм.

— Я должен был проверить, бред это или нет! И я увидел одного знакомого парня, который глубокой ночью в холодном пустом парке сидит на скамейке в спальном мешке с ноутбуком на коленях и смотрит фильм. Судя по саундтреку, это были «Звездные войны». Ну, конечно, почему бы и нет, почему бы кому-то не пойти ночью в парк, отмахав пешком больше трех миль, с единственной целью посмотреть там «Звездные войны» с собственного ноутбука, сказал я себе. Но дело в том, что ты смотрел фильм… с закрытыми глазами. Света от экрана и от луны и… моего бинокля было достаточно, чтобы это разглядеть. Твои губы периодически шевелились, но глаза оставались закрытыми. Да, конечно, я знаю, что такое сомнамбулизм. Но все-таки до этого мы с тобой больше месяца спали в одной комнате. И я знаю, что когда ты спишь здесь, с тобой не происходит ничего подобного.

— Ну, допустим, время от времени у меня бывают приступы, — произнес Малколм с видом человека, вынужденного поделиться стыдным диагнозом. — И что? Они совершенно безобидны. У меня нет болезни сердца, как у Карсона. Это совершенно другое.

— Все-таки упорствуешь, — констатировал Рик. — Ну а если я скажу, что я был не единственным, кто следил за тобой там? Все еще чувствуешь себя в полной безопасности?

Малколм, уже почти успокоившийся, снова почувствовал холод в животе.

— И кто это был? — спросил он.

— Я не знаю, — покачал головой Рик. — Он заметил меня раньше, чем я его, и убежал прежде, чем я смог его рассмотреть. Но ему явно что-то было от тебя надо… и вряд ли это был твой ноутбук. Так что, возможно, этой ночью я спас тебя.

«А я тебя!» — чуть было не вырвалось у Малколма, но он вовремя прикусил язык.

— Какой-нибудь бомж, — пожал он плечами. — Я по-прежнему не понимаю, при чем тут твоя Лайза и… девушка, умершая десять лет назад.

— Было и еще кое-что, что убедило меня в правоте рассказа Лайзы, — нехотя произнес Рик.

— После того, как этот тип сбежал, и я некоторое время наблюдал за тобой издали… потом я, конечно, захотел подойти к тебе и разбудить. Как когда-то Кевин. Но… я не смог этого сделать. То есть физически мне ничто не мешало. Но я чувствовал, что нельзя делать ни шага вперед. Влево, вправо, назад — сколько угодно, но только не вперед! Я, конечно, сказал себе, что это игра воображения, и шагнул. И тут на меня накатило… это было такое отвращение и такой ужас, какого я не испытывал никогда в жизни. Словно… — он скривился, — словно меня обнимает и целует труп, разложившийся уже до такой степени, что непонятно, мужской он или женский, его гнилая вонючая плоть прижимается к моему лицу, кожа рвется и расползается, из-под нее выдавливается омерзительная жижа, смрад забивает мне ноздри, его распухший язык, кишащий червями, лезет мне в рот, эти черви ползут мне в горло… Я бросился бежать, чуть не обделавшись. Хотя, какое там чуть… я реально насрал в свои трусы! Когда я, наконец, смог соображать достаточно, чтобы остановиться, мне пришлось снять и бросить их там, и подмываться ледяной водой из озера… Где-то там на берегу до сих пор валяются обосранные трусы Рика Тэлтона. Как по-твоему, стал бы я рассказывать тебе такое, если бы просто хотел приколоться? — Рик несколько секунд помолчал и добавил: — Думаю, если бы у меня было больное сердце, со мной случилось бы то же, что с Карсоном.

— Какие приятные разговоры за завтраком, — пробормотал Малколм и все же отправил в рот крекер.

— Вот, крепкий чай с лимоном пить могу, а есть, как это вспомню, до сих пор не тянет, — ответил Рик, и Малколм сообразил, что тот и в самом деле не съел ни крошки. Малколм впервые задумался о том, на что могли быть похожи кошмары, терзавшие убийц Джессики. Возможно, то, что увидел и почувствовал Рик, было еще далеко не худшим вариантом… причем для него это длилось лишь пару секунд, пока он не покинул запретную зону, и он при этом не спал. А во сне ощущения, несомненно, были сильнее, реалистичнее и намного дольше…

— Так что? — вновь спросил Рик. — Сходишь со мной сегодня к Лайзе? Я предварительно договорился с ней вчера, что она все тебе расскажет. Но тогда я еще не был уверен. А теперь…

— Ну ладно, — с видимой неохотой произнес Малколм. На самом деле он уже давно понял, что выслушать Лайзу необходимо — хотя бы для того, чтобы понять, что она знает и насколько может помешать их встречам с Джессикой. Кевин больше не опасен, на Рика есть управа, а вот эта неведомая Лайза… — Ты ведь все равно иначе не отвяжешься… Когда?

— После полудня. Я ей брошу сообщение, что ты согласен, она мне перезвонит, когда будет готова. Идет?

— Ладно.

Еще не так давно Малколм с нетерпением ждал бы возможности услышать рассказ, проливающий свет на гибель Карсона. Теперь же он не ждал от разговора с Лайзой ничего приятного, а в таких случаях ожидание еще невыносимей, чем в предвкушении радостного события. Малколм бесцельно ползал по интернету, желая убить время, затем завалился на кровать в наушниках и вскоре задремал под музыку — все же этой ночью он спал меньше обычного. То есть, на самом деле, смотря что считать «обычным» — еще пару недель назад он как раз старался не тратить на сон больше шести часов в день, и обычно ему этого хватало. Но за последнее время он быстро привык спать намного дольше, практически от заката до рассвета, в то время как ночь с каждым днем незаметно, но неизменно становилась все длиннее…

Разбудил его телефон Рика, звонок которого пробился даже сквозь успокаивающую музыку в наушниках.

— Ну что, Малколм, ты готов? Лайза нас ждет.

— Далеко это? — проворчал Малколм, садясь на кровати.

— Пара миль отсюда. Ничего, погода хорошая, прогуляемся.

Выйдя с территории кампуса, они оставили позади длинную туристическую улицу с ресторанами и небольшими, но фешенебельными магазинами, перешли через площадь, на которую с одной стороны выходил островерхий католический собор в неоготическом стиле, а с другой — модернистская синагога, прошли через несколько кварталов утопавших в зелени богатых каменных домов в два-три этажа, некоторые из которых походили на замки в миниатюре, миновали огромное здание школы с прилегающими к нему стадионом и спортивными площадками, пересекли федеральное шоссе (в черте города именовавшееся Двадцатой улицей) с его торговыми центрами, бензоколонками и автосервисами, вновь углубились в жилые кварталы, но уже попроще — здесь стояли деревянные дома, главным образом простые одноэтажные под пологими двускатными крышами либо двухэтажные на 6–8 сдающихся в аренду квартир, прошли мимо старинного громоздкого здания масонского храма под большим куполом, давно стоявшего заколоченным, и вышли на очередную деловую улицу, где ютились, тесно прижимаясь друг к другу, комиссионные магазинчики, прачечные самообслуживания, ломбарды, дешевые бары и тому подобный мелкий бизнес, не рассчитанный ни на туристов, ни на обладателей толстых бумажников. Вся улица состояла из маленьких двухэтажных домиков без каких-либо архитектурных изысков, где на первом этаже располагался собственно бизнес, а на втором, как правило, жили его владельцы или арендаторы. Рик уверенно прошагал мимо тату-салона с мигавшей в витрине неоновой вывеской, китайской продуктовой лавки, откуда тек тяжелый дух сырых и, похоже, не самых свежих морепродуктов, груды набитых мусором черных пластиковых мешков, сваленных прямо на тротуаре, пустого здания с окнами в мутных разводах, из-за которых тщетно взывали написанные от руки призывы «Сдается в аренду!», «Вьетнамской католической церкви» (точно такого же домика, в котором ничто, кроме этой надписи на двух языках, не выдавало культового сооружения), табачного магазинчика, сулившего «самые низкие цены, разрешенные законом штата» — и за ним, наконец, свернул налево, к дому, который, несмотря на свои небольшие размеры, имел два входа, каждый для своего арендатора. Справа располагалась парикмахерская, способная, очевидно, обслуживать лишь одного клиента за раз, но, тем не менее, занимавшая в ширину две трети здания, а слева — узкая дверь без сопутствующей витрины, с одной лишь табличкой, за которой, по всей видимости, находился коридор, уводящий вглубь дома, либо лестница на второй этаж.