Кто не боится молний - Владимир Сергеевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я больше не могу, — стонет Саша. — Все мозги расплавились от жары, ничего не соображаю.
Тамара Николаевна только подсмеивается над Сашей:
— Ничего, сынок, потерпи. Забудь, что ты москвич, живи, как здешние ребята. Вон как резвятся, не жалуются!
Вечером жара спадала, становилось легче дышать, можно было снять куртку и шляпу, разуться. А перед сном хорошо искупаться в пруду, подставить грудь теплому полынному ветру. Но летняя ночь коротка; только уснешь — надо просыпаться, солнце уже припекает и заглядывает в окно. И опять начинается круг мучений. Вот тут и попробуй быть Петькой-степняком, если ты все время остаешься московским мальчишкой. Куда уж там! Трудно Саше стать Петькой, хоть караул кричи. Полное раздвоение личности.
«Отправят меня домой с позором, — думает Саша в отчаянии. — Вот так влопался, попал в переплет».
Крылатый конь
Саша совсем начал раскисать, но неожиданно его выручил Махмуд Кобжанов. Как-то ранним утром он влетел во двор на двухколесной таратайке и осадил красивую лошадь у крыльца.
— Поедем в степь, — предложил он Саше, — Лучшего скакуна тебе приготовил, красавец конь, Тулпар называется по-нашему. Крылатый конь. Седло хорошее, катайся сколько нравится.
— Я никогда не ездил на лошади, — заикаясь от смущения и робости, сказал Саша. — Как же так сразу?
— Научим, самое простое дело. Только надо быть смелым и крепко держаться в седле.
Сашу усадили в таратайку и повезли в степь. Ехать было приятно, еще веяло утренней свежестью, на траве поблескивала роса, слева и справа от дороги кланялись своими красно-желтыми головками тюльпаны. Солнце не успело взобраться высоко и не так жгло спины. Над степью курилась дымно-фиолетовая хмарь. Далеко-далеко холодновато синели горы, и на их самых высоких вершинах сверкал белый снег. Через дорогу перебегали суслики, становились на задние лапки, тонко свиристели, проворно прятались в норы, как только на земле появлялась тень коршуна или стервятника.
Впереди бежала желтая собака, будто показывала дорогу сытому резвому коню.
— В Москве не увидишь такой степи, — рассуждал Махмуд Кобжанов. — И суслик не бегает, и орел не летает... Знаю, был на выставке, жеребенка возил. В Москве асфальт керосином пахнет, плохо дышать летом. У нас, в степи, хороший воздух, долго жить будешь.
Саша оживился от перемены обстановки, смотрел на все с любопытством. Он в самом деле ничего подобного не видал.
— А зачем собака бежит впереди? — спросил он у Махмуда.
— С нами живет, овец от волков охраняет.
— А как же вы ездите без ружья, если тут волки водятся?
— Зачем ружье? Я могу плеткой убить волка. Вон какая свинчатка на конце приделана.
Вскоре они увидали дымок на холме, потом показались белые юрты, пасущиеся отары овец и табун лошадей. Это была база отгонного животноводства.
Тут Сашу уже ждали «мастер»-собаковод Аркадий Гурьевич со своими овчарками и охотник Ораз Серкебаев с ружьем.
Жилось здесь хорошо и привольно. Варили баранину в большом котле, ели ее с луком и лепешками из пресного теста. Это блюдо называлось бешбармак и было очень вкусно. Запивали бульоном, по-местному «сурпой». В жаркое время дня пили белый кумыс, вкусный напиток из кобыльего молока, остро-кислый, стреляющий в нос, как газированная вода. Часто растапливали самовар, кипятили воду, заваривали крепкий зеленый чай. Он хорошо утоляет жажду и приятен на вкус, если его пить без сахара.
Махмуд выбрал из табуна красивого, смирного коня гнедой масти по прозвищу Тулпар, подвязал новое из коричневой кожи седло, подтянул стремена по Сашиному росту. Первый раз Саше было как-то непривычно и боязно садиться на коня, — пожалуй, страшнее, чем на самолет.
— Зачем бояться? Пустяковое дело, — дружелюбно говорил Махмуд, подсаживая мальчика в седло и помогая ему заправить ноги в стремена. — Держись за седло, упирайся ногами, как в землю. Не дрожи, как заяц, не пугай коня. Он сам умный, всегда знает, как надо бежать.
Саша цепко схватился за конскую гриву, за луку седла, прижался ногами к бокам лошади, кое-как уселся. Махмуд отпустил повод, хлопнул ладонью по лошадиному крупу.
— Пошел! Пошел, Тулпар!
Это был хорошо объезженный, смирный конь. Он сделал несколько осторожных шагов, потом легкой рысцой побежал к табуну.
— Держи повод крепче! — кричит Махмуд. — Сиди смело, ничего не будет.
Но Саша в испуге стал дергать за повод, хрипло вскрикнул, а лошадь по-своему поняла эти знаки, решила, будто ее подгоняют, пошла резвее. Мальчик испугался еще больше, ударил лошадь ногами под бока, ухватился за гриву, припал к седлу. Тулпар понесся вскачь.
— Стой ты! — закричал Саша. — Сто-ой!
Несколько раз он подпрыгнул в седле, больно ударился задом, свалился с лошади, запутавшись ногой в стремени. Тулпар тут же остановился. Подбежал Махмуд, помог неудачливому наезднику подняться, весело похвалил.
— Хорошо ехал! Давай еще.
Саша опасливо смотрел на коня, не сразу приблизился. Конь стоял смирно, косил темным глазом, прядал ушами.
Махмуд снова посадил Сашу в седло, хлопнул коня по крупу. На этот раз мальчик сидел увереннее, проехал метров сто. Махмуд издал зычный гортанный звук, выкрикнул какое-то казахское слово. Лошадь побежала рысью. Саша опять чуть было не свалился с седла, но не выпустил повода из цепких рук, удержался.
— Врешь, Тулпар. Не сдамся, оседлаю тебя как миленького!
И он с радостью почувствовал проснувшуюся в себе уверенность и силу, приподнялся на стременах, натянул поводья.
— Вперед, Тулпар! Полный вперед!
И вместе с ликующим криком вылетел из седла. Совсем не больно ударился, сразу вскочил на ноги.
— Если хочешь научиться скакать на коне, не бойся падать, — засмеялся за его спиной Махмуд. — Садись еще раз.
Саша смело пошел к Тулпару.
Через два дня юный наездник сам, без посторонней помощи дотягивался до луки седла, ставил ногу в стремя, сильным рывком подбрасывал тело в седло.
— Хорошим джигитом будешь! — кричал мальчику Махмуд, бегая рядом с лошадью и подсказывая Саше, как пользоваться поводьями и правильно держаться в седле. — Много
