Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу после убийства Георг приказал отыскать Дима, который провожал Маю из дворца в день убийства. Тот заявил, что потерял Маю в толпе на площади, и вручил Георгу записку Сиверса Мае с просьбой о встрече. Две ночи Дим провёл в руках палача, но от своих слов не отказался, зато сообщил, что одного из послов убил Крис, о чём ему сказал Сильвестр. Король после разговора с Сильвестром вмешался – Дим вышел из тюрьмы живым и относительно целым, Крис отправился искать Холларда. Сайрона Бадла с Маей не нашли, Краск сказал, что понятия не имеет, где Мая, а её дядя сейчас заграницей. Георг был уверен: Краск знает куда больше, чем говорит.
Визит Айвариха с Катрейной заставил Георга спешить, однако ничего нового об убийстве Тории он не узнал. Георг склонялся к выводу, что Ривенхеды к её убийству не имели отношения. Сказать об этом Айвариху он не мог: тот назначит другого на его место – тогда Катрейне конец. Нужно выиграть время – Георг начал готовить её побег. Пока он неохотно вернулся к очередному допросу.
Палач любовно поглаживал тиски для коленей – два деревянных бруска с острыми шипами, насаженные на два винта. Он использовал прибор на десятилетнем мальчишке, который служил в доме Холларда Ривенхеда и отличался тем, что подслушивал разговоры господ вместо того, чтобы носить воду и колоть дрова. Стоило мальчишке три дня назад при виде внушительного арсенала пыточных инструментов рассказать про один такой разговор – как Холлард с Теодором обсуждали неудачу Илзы в деле соблазнения короля – и палач уже не останавливался. Применив по очереди большую часть имеющихся средств, палач снова и снова задавал парню вопросы тихим настойчивым голосом, вытаскивая ответы вместе с кусками плоти, слезами, соплями и кровью.
Голос – единственное, что отличало палача. Голос да светлые глаза в прорезях маски. Маску эту палач носил, не снимая – она словно приросла к его лицу. На ней виднелись следы крови, некоторые заключённые плевали в неё, но палач всё равно постоянно укрывал ею лицо. Казалось, он никогда её не стирал. Георг ни разу не обращался к палачу по имени – у него не было имени. На вид слабый и невзрачный, палач отлично знал бесчисленные способы пыток, часами рассказывал о видах казни в разных странах, где он побывал специально, чтобы обучиться заморским диковинкам. Так же изобретателен он был на допросах. Он мог любить жертву, ластиться к ней, угощать сладостями, которые обожал, мог угрожать, требовать – каждый миг работы приносил ему безмерное удовольствие.
Георг не раз видел, как палач возбуждается, глядя на мучения жертв, и с трудом удерживался от желания привязать его к ведьмину стулу, как называли кресло с многочисленными шипами на сиденье, спинке, подлокотниках и ножках. Увы, палач являлся любимчиком короля. Айварих не раз лично беседовал с ним, интересовался его мнением о ходе следствия и рассказами о методах допроса. Список тех, кого надлежало допросить особенно тщательно, король передавал палачу лично. Георг предпочёл бы вообще обойтись без его услуг – он не слишком доверял сведениям, вытащенным под пыткой, – но приказ короля был однозначен. Айварих часто контролировал процесс, хотя Георг раньше не замечал за ним привычки наблюдать за пытками.
– Он выдержит? – Георг кивнул на мальчишку.
– Да куда ж он денется, мальчик наш, – почти ласково сказал палач: Георг был уверен, что он улыбается под маской.
Мальчишка застонал и открыл глаз. Второй глаз палач успел вырезать.
– Ты говорил, что Холлард Ривенхед требовал от Илзы соблазнить короля. А как же королева Катрейна? Они говорили о ней? – спросил Георг.
Мальчишка кивнул. Он уже не пытался ничего скрывать:
– Они хотели жаменить её на Илжу, – прошамкал он. Зубов во рту почти не осталось, рыжие вихры за эти дни совершенно поседели.
– Как?
– Они… говорили, ей надо в монаштырь… Доминиарх шобиралша ш ней говорить. А барон шкажал, что пока штарая жена жива, новая будет нежаконной…
– То есть они собирались избавиться от неё?
Мальчишка за эти дни научился различать, нужно ли отвечать правду или просто подтвердить «догадку» следователя, и быстро закивал:
– Да, да, мой гошподин, доминиарх хотел в монаштырь. Барон… он хотел, штоб гошударь был вдовшом. – Мальчишка скривился, его вырвало кровью.
– Убери его и приведи Фабиана Ривенхеда! – брезгливо приказал Георг помощнику палача по прозвищу Железный Бык. Помощник отправился за новой жертвой, палач занялся подготовкой инструментов – он любил их чистить и натирать до блеска.
Георг собрал достаточно материалов о планах Ривенхедов, которые не сидели сложа руки, пока Айварих просил пантеарха о разводе. Более того, речь шла о переговорах Гиемона с Холлардом относительно свержения Айвариха. Ульрик Холмкрест сообщил немало сведений, например, что они и Алекса пытались склонить к измене – парень оказался слишком нерешителен и уклонился от разговора. От него же Георг узнал о ссоре Диэниса с Холлардом из-за Илзы. Взамен на показания Георг закрыл глаза на то, что жена Ульрика Сиэлла с сыном сбежала в замок свёкра. Это был один из немногих оставшихся с древних времён укреплённых замков. Георг надеялся, что Айварих не вспомнит о них, а если нет – старый Холмкрест не сдаст единственного внука: этот старик твёрже камней собственного замка.
Да, Ривенхеды не хотели терять место под солнцем и шли ради этого на измену и предательство. Может, именно поэтому Георг не испытывал к ним жалости. Его задача – сделать так, чтобы на допросах никто не обвинил ни в чём Катрейну. Он очень внимательно формулировал вопросы и вносил ответы в документы.
Фабиан давно не просил Георга прекратить пытки, хотя не просил и о пощаде. Он вздрагивал при виде палача, тонко выл от боли, но в преступлениях не признавался. Палач бился над ним дольше всех и заверил, что сегодня святой отец будет послушнее шлюхи самого щедрого клиента. Закованный в колодки Фабиан, однако, не сдавался.
– Мы получили показания, что Холлард Ривенхед планировал убить королеву Катрейну, чтобы женить короля на Илзе.
– Конечно, – усмехнулся Фабиан разбитыми губами. – А потом убить короля и стать королём самому, женившись на своей дочери. – Георг всегда подозревал, что Фабиан выбрал не тот путь в жизни. Он слишком насмешлив.
– Вы отрицаете, что доминиарх Ривенхед ездил в город Латею, где от него потребовали воспрепятствовать установлению власти короля над церковью вплоть до восстания против Его Величества? – Фабиан был священником, личным помощником Теодора, не раз выполнял его поручения.
– Я там не был… – плюнул Фабиан. Из-за слабости слюна поползла по его подбородку.
– Ты говорил, он будет сговорчив, – с издёвкой обратился
