Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

Приятные чужие воспоминания потекли в него, убаюкивая и согревая в этот тревожный час.

Глава 28

Чай с шафраном

Глава 28. Чай с шафраном

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон пробуждения насекомых

Запускают воздушных змеев. День двадцатый от пробуждения

Ангу. Лес Кукол

*киноварью*

Потревоженный сквозняком, сонно звякнул на двери металлический колокольчик.

Пробудившись от этого уютного звука, Элирий немедленно вспомнил, как накануне едва не остался навсегда в зазеркалье лесного озера, но кто-то помешал ему утонуть; чьи-то крепкие руки вытащили юношу на поверхность, стянули промокшую насквозь одежду, пропитавшуюся водой и потому отяжелевшую и чертовски холодную; а после этот кто-то старательно высушил его волосы и всю ночь согревал теплом своего тела, бережно синхронизируя потоки энергии. Вспомнил, как были сняты остатки вервия бесцветия и энергия свободно потекла по меридианам. Как сам он доверчиво приник к таинственному спасителю, бессознательно ища покоя и защиты. Как, задыхаясь в удушливой темноте, чувствовал, что его сжимают в надежных объятиях.

Он действительно вспомнил, или всё это только привиделось ему в предсмертном эйфорическом полубреду? На память в последнее время рассчитывать не приходилось. Так что же произошло минувшей ночью? Он спал и видел сны?

Расплывчатые воспоминания приходили как будто из видения. Но губы, кажется, и в самом деле чуть припухли и до сих пор ноют от случайных ночных прикосновений. Какой позор.

Кажется, прошлой ночью он дрожал не только из-за пронизывающего насквозь холода и мокрой одежды, противно облепившей тело, а из-за кое-чего ещё, постыдно спрятавшегося в сердце.

Старый дом весь зарос вьюном и создавал впечатление заброшенного. Возможно, его используют только в теплое время года, для ловли сезонной рыбы, сбора ягод и лекарственных трав. Сквозь прорези ставен в незастекленное окно втекал сладковатый лесной воздух, шорох сосновых ветвей и редкие всплески близкой воды.

Белый призрак рассвета слабо колыхнулся в оконном проеме. Первые солнечные лучи робко пробивались через неплотно подогнанные доски: из неровных щелей начал сочиться пока еще тусклый свет. Ветер приносил из леса сладкие и тревожные ароматы весны: прелый запах влажной земли и молодой зелени, от избытка силы пробивавшей ее насквозь.

Сегодняшняя постель привычного к роскоши выходца из Лианора была грубой, но сухой и теплой. Бережно укутанный стёганым покрывалом до самого подбородка, Красный Феникс был полностью обнажён. Чуть приподняв веки, Первородный смутно разглядел стоящего подле него человека. Разумеется, то был его ученик — без доспехов, в удобной дорожной сутане простого жреца, пригодной и для многочасового пешего перехода, и для длительной верховой езды. В этот момент меньше всего на свете Элирий желал бы видеть волчонка, но всё же не удержался от соблазна бросить на своего убийцу краткий взгляд из-под ресниц.

Любопытным глазам предстал суровый лик кочевника, склонившегося над юношей и осматривавшего его с видимым беспокойством. В этот миг Второй ученик отчего-то показался красивее, чем Элирий привык считать. Кажется, мужественная грубость одежд только подчеркивала эту странную, необыкновенную красоту. Да, то была не каноническая утонченная красота Совершенных, но с притягательностью внешности нынешнего Великого Иерофанта было сложно спорить. Золотые глаза, очень ясные, похожие на осенний рассвет, с неожиданно тёплым выражением наблюдали за ним; приглушенный тон кожи оттеняла природная яркость волос, в отсутствие прислуги собранных в простой высокий хвост, словно во времена ученичества.

Первородный исподволь разглядывал ученика и не мог знать, как бросается тому в глаза его собственный изнуренный вид. Ночные купания в холодной озерной воде, определённо, не пошли на пользу юному организму: нездоровая бледность покрывала щеки, скулы резко выделялись на осунувшемся от волнения узком лице. Серебряные змеи вились в небрежно распущенных волосах, еще не приведенных в порядок после сна.

Не вынеся пристального внимания, Элирий вновь притворно смежил веки, но поздно: волчонок заметил, что он пришёл в себя.

По-видимому, не желая насильно вытягивать из-под покрывала руку Учителя и тем самым принуждать демонстрировать наготу, Второй ученик молча положил пальцы ему на горло, принимаясь прощупывать пульсацию крови. Элирий не отстранился, позволяя воспитаннику делать то, что нужно: считать пульс и слушать дыхание.

— Учитель понимает, что находится в моих руках? — прервав тишину, осторожно начал разговор Черный жрец.

Проклятье, разве обязательно приступать к допросу с таких мучительных для самолюбия признаний?

— Да, — с трудом разлепив пересохшие губы, тихо произнес Совершенный, — понимаю.

С прошлой жизни Элирий забыл многое, но отчетливо помнил положение, лучше всего подходящее для прослушивания пульса на шее; а потому, чтобы облегчить процедуру, без слов развернул голову навстречу цепкой хватке Черного жреца. Он не будет препятствовать, чтобы чужие пальцы заняли верную позицию и перестали болезненно пережимать горло, пытаясь расслышать кровь. Такой энтузиазм вреден. Совершенный со вздохом закатил глаза: сразу видно, по натуре своей Второй ученик его скорее воин, чем лекарь, хоть и изучал целительство. Пальпировать сонную артерию следует мягче: чрезмерным сдавлением легко спровоцировать обморок или даже остановку сердца, что особенно опасно после переохлаждения и переутомления такого слабого тела.

Мыслимо ли: своими собственными действиями надменный Красный Феникса Лианора сам помогает врагу контролировать себя! Но, во всяком случае, пока это происходит по доброй воле, он не теряет достоинства.

Золотые глаза волчонка расширились от этой неожиданной демонстрации смирения. Пальцы тут же скользнули за чуть выступающий кадык и немного расслабились, точно нащупав пульсирующую артерию.

Дышать стало легче, но в то же время труднее: Красный Феникс замер, остро ощущая беззащитность. Средний и указательный пальцы ученика сместились еще немного и установились наконец на нужной точке — важнейшей энергетической точке контроля. Горло — сакральное место выхода энергии. Именно поэтому изобретенная им наиболее эффективная печать контроля, большая печать Запертого Солнца, замыкалась на горловую точку.

Теперь малейшее движение мысли Черного жреца может убить его почти мгновенно. Убить — или подчинить, вытянув до капли духовную энергию цвета.

Осознание этой власти неприятно щекотало нервы. Однако, против ожиданий, опасное прикосновение вытянуло не энергию, а угнездившуюся в переохлажденном теле слабость.

Немудрено, что ученик не попытался сразу установить пальцы, как положено: должно быть, ни секунды не сомневался, что Учитель будет защищаться до последнего, и хотел избежать нового конфликта. Хотя Элирий принял четко взвешенное решение не сопротивляться, ситуация взбрызнула в кровь слишком много возбуждения и испуга. Он будто слегка опьянел от этого гремучего коктейля: сердцебиение юноши ускорилось, кровь бушевала в жилах, и Черный жрец немедленно заметил столь сильную эмоцию.

— Я внушаю Учителю страх?

Да — внезапный приступ физического, почти животного страха перед учеником был так неодолим, так ошеломителен, что на некоторое время лишил способности трезво оценивать ситуацию. Однако, взяв себя в руки, Элирий подавил малодушные настроения, чтобы задуматься о возможных вариантах развития событий, которые бы его устроили.

— Ты и сам видишь это, — безразлично пожал плечами Красный Феникс.

Теперь пальцы волчонка по-хозяйски лежали на его горле, тесно прижимаясь к сонной артерии. От них не укрылось бы ни малейшее изменение в ритме и наполнении пульса, ни одно, даже самое крохотное, движение сердца. Находясь под чутким контролем этих внимательных сильных пальцев, Элирий не мог солгать. Даже если губы его произнесут уверенную ложь, биение крови немедленно откроет правду, вступая в противоречие со словами.