Изгнанник (LExilé) - Жюльетта Бенцони

Когда гостья наконец ушла, Артур высказал свою точку зрения:

— Когда мы вернемся, может быть, будет лучше оставить Элизабет у мадемуазель Анн-Мари? Хотя бы на несколько дней. За это время надо будет дать понять Лорне, что она не может более у нас оставаться. И твердо стоять на своем. Если нам немного повезет, один из ваших бригов сумеет переправить ее в Англию.

— Не считая того, что Ла-Манш зимой редко бывает приветливым, существует опасность подставить ее под огонь английских пушек.

Артура вновь охватили подозрения, и он топнул ногой.

— Отец! Я в конце концов поверю, что вы хотите ее оставить! Если вы ее любите...

— Я не люблю ее, и не стоит снова возвращаться к этой теме. Просто ты не знаешь о том, что произошло утром между Лорной и доктором Анбрюном после твоего тайного отъезда. Сцена вышла ужасная! Лорна убеждена в том, что родила ребенка, пока находилась без сознания. Она обвиняет нас в том, что мы его украли... или того хуже, убили!

— Она лишилась рассудка!

— Пока нет, но это вполне может произойти. Лорна все время требует принести ее ребенка... и требует, чтобы я на ней женился! Ты же видишь, что мы с ней никак не может закончить!

— Господи милосердный! — простонал Артур. — Только этого нам и не хватало! Я сам с ней поговорю. Я расскажу ей, что произошло. Она всегда мне доверяла.

— Сейчас все изменилось, можешь не сомневаться. Лорна считает себя жертвой всеобщего заговора.

Подросток на мгновение задумался, потом произнес:

— Забудем о Лорне, отец! У нас достаточно проблем с тем, что нас ожидает здесь. Кстати, что мы станем делать с господином Гимаром? Мы сообщим ему о предстоящем отъезде?

— Определенно нет! Он любит твою сестру — если ты этого не знал, я тебе об этом говорю! — но ему очень хочется арестовать человека, который может стать препятствием на пути его идола, Первого консула. Пусть даже Гимар утверждает обратное. Если бы он знал, что Брюслар в Байе, его ничто бы не удержало, потому что Виктор — полицейский в душе. Поверь мне: лучше не играть с огнем.

— Но мы же должны ему хоть что-то сказать!

— Разумеется. Мы с ним встретимся перед отъездом из города. Наша версия будет такой: я приехал за тобой, несмотря на то, что дома меня ждет неотложное дело, которое срочно требует моего присутствия. И мы тотчас же уедем!

— Вы полагаете, что он в это поверит?

— Отчего же нет? Знаешь ли, иногда я могу быть убедительным. Мы проверим это прямо сейчас! Я спущусь поужинать, а тебе еду принесут сюда. Если Гимар там, я приглашу его к столу и поговорю с ним. А тебе после ужина необходимо лечь спать.

Ласково потрепав сына по волосам, Гийом быстрым взглядом оглядел свою одежду, вымыл руки и вышел из номера, моля Господа о том, чтобы Виктор Гимар не встретился с госпожой де Вобадон.

Глава IX

Парус над морем

На другой день оба Тремэна уезжали из Байе, заставив глубоко сожалеть об этом Мадлен Ле Прово, которая от всей души надеялась задержать подольше в своей гостинице этих двух господ, столь не похожих на тех людей, с которыми она встречалась обычно. У нее было доброе сердце, и она очень сочувствовала юному Артуру, чье печальное лицо и устремленный в землю взгляд позволяли догадаться, что отец обошелся с ним довольно круто. По суровому виду последнего было ясно, что он намерен отбить у своего отпрыска вкус к подобным авантюрам. Но так как Мадлен верила в историю любви, рассказанную ей Гимаром, она все же нашла в себе смелость прошептать Гийому, пока тот оплачивал общий с сыном счет:

— Смею ли я надеяться, сударь, что вы не будете слишком строги с этим очаровательным молодым человеком? Моя покойная мать — да хранит Господь ее душу! — любила говорить, что у сердца свои резоны, которые разуму недоступны.

Если Тремэн-старший и удивился тому, что пышнотелая хозяйка гостиницы цитирует Паскаля, то и виду не подал, а ограничился тем, что коснулся быстрым поцелуем ее пухленькой ручки и улыбнулся так, что в сердце Мадлен снова вспыхнуло сожаление:

— Раз вы выступаете в его защиту, прекрасная дама, наказание не будет слишком жестким. Этому мерзавцу повезло.

Присоединившись к сыну Гийом поздравил его с тем, что тот обладает неплохим актерским талантом.

— Наша хозяйка уверена, что я тебя хорошенько побил. Она попросила меня быть к тебе милосердным.

— Очень мило с ее стороны, но я ничего не изображал, отец. Честно говоря, я так встревожен, что мне даже нехорошо. План этой госпожи де Вобадон абсолютно не внушает мне доверия. И потом, ночью ветер только усилился. Море наверняка штормит, а Элизабет придется подняться на борт корабля, пусть даже потом она вернется на берег...

Действительно, казалось, что ветер дует со всех сторон, обрушиваясь на деревья и заставляя их гнуться под мрачным, покрытым тучами небом. Но сильные порывы были кратковременными. Ветер налетал с той или другой стороны, пригибая к земле все растения, встречающиеся на его пути, а потом снова успокаивался.

— Полагаешь, я об этом не думаю? — проворчал Гийом, удерживая шляпу рукой. — Священник, с которым им предстоит выйти в море, судя во всему, лучший моряк на всем побережье. Это значит, что он, без сомнения, ценит человеческую жизнь. В любом случае мы будем у него раньше, чем они, и клянусь тебе, мы внимательно за всем проследим.

Чтобы не слишком утомлять лошадей, оба всадника пустили их легким галопом. Роллон был менее быстрым, чем великолепный Сахиб, и более тяжелым, поэтому его вес позволял ему лучше сопротивляться ветру. Дорога, которая вела к берегу с высокими дюнами, поросшими травой, оказалась ухабистой и достаточно трудной. Им потребовалось более двух часов, чтобы добраться до Вьервиля, рыбацкой деревушки на берегу длинной песчаной косы. На въезде в нее стоял замок. Он вместе с квадратной башней романской церкви возвышался над кучкой хижин. Строения словно сгорбились под потоками ливня, который оставил после себя ветер. Море было серым, с барашками желтоватой пены, но не таким бурным, как опасались отец и сын Тремэны. И это их немного успокоило.

Им не составило никакого труда найти дом священника. Он был лишь ненамного больше остальных, но его камни оказались лучше обтесаны, а крыша была покрыта шифером. Его дополнял окруженный оградой участок с небольшими служебными помещениями. Возможно, виной тому была погода, но нигде не было видно ни души. Под дождем это место выглядело печальным и заброшенным. Казалось, что это и есть край света.

Привязав коней под прикрытием контрфорса церкви, Гийом с сыном подошли к узкой и высокой двери с крестом и постучали. Им открыл священник в сутане, надетой на мускулистые плечи, которой на вид было несколько веков, столько на ней было разнообразных пятен. Это и был аббат Николя, кюре из Вьервиля, тот самый, который 8 июля повенчал Элизабет и принца. Странный это был персонаж.