Тайна болезни и смерти Пушкина - Александр Костин

Конец марта и первая неделя апреля 1836 года прошли в хлопотах, связанных с похоронами матери, о разрешении перевезти тело умершей для погребения в Святогорском монастыре Псковской губернии: поэт подавал прошение министру внутренних дел Д.Н. Блудову, получил разрешение и «Открытый лист» для беспрепятственного провоза тела. 8 апреля Пушкин выехал в Михайловское, прибыв туда 11 апреля. Похороны состоялись 13 апреля 1836 года. Ее похоронили у алтарной стены Успенского собора, недалеко от могил ее родителей О.А. и М.А. Ганибал. Здесь же, на холме Святогорского монастыря, рядом с могилой матери, Пушкин купил место и для себя. Вместе с Пушкиным в монастыре были все семейство Осиповых-Вульфов и Вревских. В похоронных хлопотах, Пушкин не забыл навестить вместе с Алексеем Николаевичем Вульфом семейство Вревских в Голубово. А также посвятить А.Н. Вульфа в тонкости дуэльной истории с графом В.А. Соллогубом, на тот случай, если Вульфу пришлось бы быть секундантом на этой дуэли (то есть сам упорно муссирует молву о «предстоящей дуэли»). По воспоминаниям Е.Н. Вревской (в записи М.И. Семевского): «…после похорон он <Пушкин> был чрезвычайно расстроен. Между тем, как он сам мне рассказывал, нашлись люди в Петербурге, которые уверяли, что он при отпевании тела матери неприлично был весел…» В то же время из рассказов Е.Н. Вревской (по-видимому, со слов сестры поэта О.С. Павлищевой) следует, что во время болезни матери «Александр Сергеевич ухаживал за нею с такой нежностью и уделял ей от малого своего состояния с такой охотой, что она… просила у него прощения, сознаваясь, что… не умела его ценить».

Похоронив мать и вернувшись 16 апреля 1836 года в Петербург, Пушкин уже точно знал, что это была его последняя поездка в Михайловское. Следующая будет лишь в порядке убытия на вечное упокоение туда,

Где дремлют мертвые в торжественном покое.Там неукрашенным могилам есть простор;К ним ночью темною не лезет бледный вор;Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,Проходит селянин с молитвой и со вздохом;На место праздных урн и мелких пирамид,Безносых гениев, растрепанных харитСтоит широко дуб над важными гробами,Колеблясь и шумя…[154]

Во время одной из прогулок по городу Пушкин посещает могилу А.А. Дельвига на волковском кладбище и, вероятно, в те же дни делает запись об этом в своем дневнике: «Prologue. Я посетил твою могилу – но там тесно; les morts m'en distrait<ent>[155] – теперь иду на поклонение в Ц<арское> С<ело>!.. (Gray) les jeux… du Lycée, nos leçons… Delvig et Kuchekbecker>, la poésie[156] – Баб<олово>[157]». Эта библиографическая запись переходит в набросок плана произведения, оставшегося неосуществленным, или же послужила толчком к созданию стихотворения «Когда за городом задумчив я брожу». Не успела еще закончится дуэльная эпопея с графом В.А. Соллогубом, как Пушкин инициировал еще две: с С.С. Хлюстиным и князем Н.Г. Репниным.

Хлюстин Семен Семенович (26.11.1810–23.03.1844) – брат Анастасии Семеновны Сиркур, племянник Федора Ивановича Толстого («Американца»), офицер лейб-гвардейского Уланского полка, участник русско-турецкой войны 1828–1829 гг., с 1830 года отставной поручик, в 1834 году чиновник для особых поручений при Министерстве иностранных дел; действительный член Общества испытателей природы, член-сотрудник Общества любителей словесности при Московском университете; помещик с. Троицкого Медынского уезда Калужской губернии, сосед Гончаровых по их имению Полотняный завод. Был дружен с Михаилом Федоровичем Орловым и переводил на французский язык его книгу «О государственном кредите». Первое упоминание Хлюстина – в письме Пушкина к жене от конца июня 1834 года, в котором он упрекает ее за желание выдать свою старшую сестру Е.Н. Гончарову замуж за Хлюстина: «Ты пишешь мне, что думаешь выдать Катерину Николаевну за Хлюстина, а Александру Николаевну за Убри: ничему не бывать; оба влюбятся в тебя; ты мешаешь сестрам, потому надобно быть твоим мужем, чтоб ухаживать за другими в твоем присутствии, моя красавица. Хлюстин тебе врет, а ты ему и веришь; откуда берет он, что я к тебе в августе не буду? Разве он пьян был от ботвиньи с луком? Меня в Петербурге останавливает одно: залог имения нижегородского, я даже и Пугачева намерен препоручить Яковлеву, да и дернуть к тебе, мой ангел, на Полотняный завод»[158].

Пушкин неоднократно встречался с Хлюстиным до ссоры, которая произошла 3 февраля 1836 года на его квартире во время визита к нему Хлюстина и Григория Павловича Небольсина[159], который впоследствии вспоминал: «Я не был коротко знаком с Пушкиным и его семейством, поэтому не могу судить о его домашнем быте, но мне случилось однажды быть свидетелем его запальчивости, которая чуть не разразилась дуэлем. Приехав к нему вместе со старым его знакомым, отставным гусаром Хлюстиным, я был принят им по обыкновению весьма любезно и сначала беседа шла бойко, пока не коснулась литературы русской, с которой Хлестин, живя долго за границей как человек очень богатый, получивший французское воспитание, был мало знаком. Он упомянул между прочим, что Булгарин писатель недурной и романист с дарованием. Это взорвало Пушкина, он вышел из себя и наговорил Хлюстину дерзостей, так что мне пришлось с ним удалиться. Затем между Хлюстиным и Пушкиным завязалась переписка в таких обоюдно оскорбительных выражениях, что только усилия общих знакомых могли предупредить неизбежную между ними дуэль».

Небольсин в своих воспоминаниях многое перепутал, поскольку речь на этой встрече шла не о Булгарине, а о его единомышленнике О.И. Сенковском[160] по поводу издания Пушкиным перевода с немецкого поэмы Виланда «Вастола, или Желание»[161]. Кроме того переписка между Пушкиным и Хлюстиным была весьма корректной, в рамках существующего в ту пору эпистолярного этикета.

Предыстория этой ссоры на квартире Пушкина такова.

«Во время пребывания Пушкина в Лицее там служил в 1811–1813 годах по хозяйственной части Ефим Петрович Люценко, поэт и переводчик, один из основателей Вольного общества любителей российской словесности, впоследствии чиновник канцелярии Военного министерства. После окончания Лицея Пушкин потерял его из виду и был удивлен, когда в начале 1835 г. Люценко, не чуждый литературных интересов, попросил его помочь напечатать свой перевод с немецкого поэмы Виланда «Вастола». Пушкин, для которого лицейские воспоминания были дороже многих других соображений, не вдаваясь особенно в качество перевода, рекомендовал Люценко Смирдину. Опытный книжник сразу понял, что тяжеловесный слог переводчика, больше присущий XVIII веку, чем пушкинскому времени, барышей не принесет и запросил с Люценко круглую сумму за печатание рукописи. Денег у того не было, а Пушкину хотелось старику помочь. Тогда он договорился уже не со Смирдиным, а с другими книгопродавцами о том, что они выпустят «Вастолу» в свет, но без имени переводчика, а с надписью «Издал А. Пушкин». Так и было сделано – книжка вышла в начале 1836 г., стоила она шесть рублей и принесла Люценко кое-какой доход.