Заговор генералов - Владимир Понизовский

И тут же на стол министра-председателя лег бланк третьей телеграммы: «Конференция Союза Георгиевских Кавалеров единогласно постановила всецело присоединиться к резолюции Совета казачьих войск и твердо заявить Временному правительству, что если оно допустит восторжествовать клевете и Генерал Корнилов будет смещен, то Союз Георгиевских Кавалеров незамедлительно отдаст боевой клич всем кавалерам о выступлении совместно с казачеством».

Керенский оторопело разглядывал бланки. Чем вызван столь мощный залп грозных предупреждений? Властью министра-председателя — своей властью! — он мог сместить главковерха, но пока не помышлял об этом. Единственная его забота — обуздать норов Корнилова и заставить генерала беспрекословно выполнять предначертания правительства в армии. У Керенского нет лучшего исполнителя задуманной и пестуемой акции. Откуда же такой ажиотаж?.. Он пригласил во дворец Савинкова:

— Борис Викторович, что сие может значить?

— Я уже получил копии, — отозвался управляющий военным министерством. — Возмущен до глубины души. Связался по прямому проводу с комиссарверхом. Филоненко тоже не в курсе дела.

— Но подобного рода идеи и готовые фразы не летают сами по себе в воздухе! — раздраженно возразил Керенский. — Тут чувствуется одна рука. И весьма многоопытная.

— Совершенно согласен, — поднял на премьера глаза Савинков. — Я уже говорил вам, что при Ставке отираются некие темные личности. Я отдал распоряжение начальнику контрразведки установить, кто они и с кем связаны. В зависимости от результатов расследования мною будут приняты окончательные меры.

Звуки «…кончат…» щелкнули, как сухой удар курка.

— Одобряю, — коротко кивнул Керенский. — А каковы ваши соображения, Борис Викторович, в связи с новыми требованиями главковерха?

Он показал шифротелеграмму из Ставки.

— Ознакомлен в копии и с ними. Полагаю, что войска округа подчинить Корнилову следует: они действительно могут понадобиться ему для выполнения стратегических задач на фронте.

— А не будет ли это означать, что правительство, оставшись без войск, окажется безоружным перед…

— Я не закончил свою мысль, — перебил министра-председателя Савинков. — Войска округа Корнилову подчинить, выделив, однако, из округа собственно столичный гарнизон, который надлежит усилить преданными нам частями за счет вывода из Питера пробольшевистски настроенных полков и заменив их «штурмовыми батальонами» и «батальонами смерти».

— Прекрасная мысль! — живо воскликнул Керенский. — Я рад, что наши взгляды совпадают! С вами приятно работать, Борис Викторович! Значит, так и ответьте главковерху. Полумера его ублажит. А что до этих союзов, — он небрежно оттолкнул телеграммы, — то я заявлю на пресс-конференции представителям печати, что никаких изменений в верховном командовании не предвидится.

Он подошел к карте России, занимающей всю стену бывшего царского кабинета. Огромное, испещренное извилистыми шнурками рек и дорог полотно, на котором Петроград был размером не более серебряного николаевского рубля. «Всея земли Русской…» Обернулся:

— Борис Викторович, а как идет подготовка нового варианта докладной записки Корнилова правительству?

— Филоненко заканчивает работу над нею в Ставке. Затем записку просмотрю я.

— Превосходно! Пусть в нее будут включены жесткие требования. Нам желательно, чтобы они исходили от главковерха, а мы бы лишь утвердили их.

— Сегодня же передам в Ставку.

— У вас есть какие-нибудь срочные дела ко мне?

— Да. Штаб морского министерства испрашивает разрешения на упразднение крепости Кронштадт. Мотивировка: крепость в настоящее время утратила свое стратегическое значение. Сухопутный гарнизон будет выведен на материк. Балтийский флотский экипаж расформирован.

Министр-председатель повел глаза вверх по карте. Нашел остров Котлин. На синеве Финского залива он был как наконечник стрелы, летящей в мишень кружок Петрограда.

— Кронштадт действительно утратил стратегическое значение?

— Наоборот. Приобрел еще большее.

Александр Федорович удивленно воззрился на Савинкова.

— Не для нас, а для большевиков, — закончил фразу управляющий.

— Вот оно что… Дайте от моего имени указание морскому штабу подготовить план этой операции в деталях. Двух недель им достанет?

— Вполне. — Савинков посмотрел на часы: — Через пятнадцать минут я принимаю французскую военную миссию.

— Не смею задерживать.

Оставшись один, Керенский прошелся по кабинету. Разговор с Борисом Викторовичем успокоил его: вдвоем они сумеют усмирить зарывающегося генерала, а через него и все эти казачьи советы, офицерские союзы и георгиевские комитеты. С ВЦИК он уже управился. Два дня назад выставил наконец из Таврического к благородным девицам, в Смольный институт. Терпеть не может эту говорильню! Этих Чхеидзе, Церетели! Понимает теперь, почему так ненавидел Думу император. Хотя как и Дума перед Николаем, так и ВЦИК после июльских дней пляшет перед ним на задних лапках, как дрессированный пес в цирке. Выпроваживая Совдеп из Таврического, он сказал: «Сожалею, что не смогу теперь так часто бывать среди демократии, как хотел бы. — И добавил: — Вынужденная необходимость, знаменующая, что скоро в этих стенах соберется Учредительное собрание».

И все же тревога не покидала его. Как облака в душный день. То просвет, то темень. Дождь не излился, погрохатывает за горизонтом. Но тучи густеют… Нет, они наползают не со стороны Ставки. С Корниловым он как-нибудь договорится. Где убавит, где прибавит… Мало ему генерала от инфантерии — может и маршалом сделать, хоть генералиссимусом, как Суворова. Пусть тешится. Казаки, георгиевцы — грибной дождичек. Совдеп — божья роса.

Грозой, бурей от большевиков тянет. Вот от кого!.. Уже грохотало. И в апреле, и в июне, и в июле. С ними — вот с кем он ни о чем не может договориться! Ни о войне. Ни о мире. Ни об устройстве Российского государства. Все, что исходит от него, неприемлемо для них. Все, что исходит от Ленина, ненавистно ему.

Слава богу, июльские события дали возможность загнать большевиков в подполье. Но этого мало. Их нужно разгромить. Уничтожить как общественную силу. Правы и в морском штабе, и Савинков — пора! Этот Кронштадт! Imperium in imperio[18]. Еще в мае моряки и рабочие Котлина объявили, что подчиняются на своем острове только Совдепу, а в Совдеп выбрали почти поголовно сторонников Ленина. Изгнали из Кронштадта даже комиссара Временного правительства. Это они, они четвертого июля высадили в Питере десятитысячный вооруженный десант! Это перед ними с балкона дворца Кшесинской выступал Ленин!.. Еле удалось управиться с моряками и загнать их обратно на остров. Тогдашний главковерх Брусилов написал Керенскому, что нужно воспользоваться моментом и покончить «с гнездом большевизма — Кронштадтом». Предложил разоружить гарнизон, а если моряки воспротивятся, открыть по Котлину огонь из главных калибров фортов Ино и Красной Горки. Министр не решился: оба эти форта тоже ненадежны. Ограничился лишь тем, что назвал кронштадтцев «предателями русской революции» и потребовал от команд «Петропавловска», «Республики» и «Славы» арестовать и выдать зачинщиков. Теперь он покончит с этим гнездом! Не мытьем, так катаньем. «По стратегическим соображениям».

Но Кронштадт — лишь одна грозовая туча. Большевики — они всюду. В тылу. В действующей армии. В самом Питере. В Москве. Начальник контрразведки подытожил сводки по фронтам и губерниям: в их партии уже почти четверть миллиона. А в апреле было лишь восемьдесят тысяч. В три раза больше, несмотря на июльские дни!..

Непонятно. И смогли под самым носом у правительства провести свой съезд… Так и не узнали агенты осведомительной службы, где же они собирались. «Где-то на Выборгской… Где-то за Нарвской…» Где-то!… Не удалось воспользоваться законом, который Керенский издал именно для того, чтобы прикрыть их предприятие. Да, прошляпили. Ни к черту не годятся нынешние органы розыска. Разогнали департамент полиции, сожгли картотеки особого отдела, опубликовали списки секретных сотрудников… Поторопились! При царе система политического розыска была организована превосходно. Теперь, на развалинах, придется создавать ее заново. Нет, не обойтись и без департамента полиции, и без корпуса жандармов, пусть называться они будут и иначе. И без секретных сотрудников-осведомителей… Восстановили же в армии органы контрразведки. Разворачиваются. Кому же доверить общероссийскую службу?.. Пожалуй, лучшего министра внутренних дел, чем Савинков, не найти… Парадокс: бывшего государственного преступника, убийцу министров в министры!.. А ведь согласится милейший Борис Викторович. Уцепится за портфель. Сам Александр Федорович, помнится, громил власти предержащие с думской трибуны… Да, искус дьявола…