Бесштановый переворот - Владимир Черепнин

Крепкий мужчина лет тридцати, ни единого седого волоса в аккуратной густой черноволосой шевелюре. Под цвет волосам — темные глаза. Умные. Властные. Спокойные. Циничные. Его ни грамма не перепугало мое внезапное появление. Хоть я и вторгся туда, куда путь простым смертным заказан, причем неизвестным способом… На лице читалось всего лишь любопытство. И уверенность. Что это любопытство будет удовлетворено.

— Итак? Ты кто? — Верховный жрец поторопил начало разговора, после того, как я притулился на краешке многоспальной кровати. Благо она была столь огромна, что я не чувствовал никакого морального неудобства от того, что нахожусь на одной постели с голым мужиком. Да и обнаженные девки кругом, опять же…

— Айяй, если не ошибаюсь? — Понимаю, с моей стороны это было сущей наглостью, отвечать вопросом на вопрос, но, вроде как, у меня создалось впечатление, что в ближайшее время мне ничто не грозит, не смотря на добрую дюжину любовниц-телохранительниц вне поля зрения, которые в любой момент по приказу повелителя могли тюкнуть меня по башке чем-нибудь тяжелым.

— Он самый. — Жрец ответил спокойно, но по лицу пробежала тень недовольства.

Так что, я решил больше не испытывать судьбу.

— А я — Игорек. Колдун. Тот Самый, что в Юпе объявился. Слышал что-нибудь?

Айяй сотворил рукой неопределенный жест, который можно было истолковать как угодно. Мол, естественно, слышал, или — понятия не имею. Запоздало пришла мыслишка, что это могло быть и командой обворожительным телохранительницам. Но по башке никто не тюкнул, а князь продолжал выжидательно смотреть на меня.

— Так, вот, дело у меня к тебе. Государственной важности. Речь идет о королевском престоле. По моим сведениям, Кульдульперпукс не является законным наследником. Трон он узурпировал. Дело в том, что у пропавшего короля Сильбульлиона была дочь…, вернее есть. Пальпулькидра. Законная наследница. Узурпатор прячет ее. Было бы неплохо, если бы ты на праздник Кля явился не с обычной свитой, а, как бы это поточней сказать, чуть с более сильным отрядом. Ну, оставить тут необходимый для охраны и обороны гарнизон, а остальных прихватить с собой. Другие князья именно так и поступят.

Айяй выслушал мой монолог беспристрастно. Почти. Лишь пару раз на лице промелькнули намеки на удивление.

Все. Миссия выполнена. Разговор можно заканчивать. С моей точки зрения. Теперь бы откланяться, предварительно выклянчив балахон, не корысти ради, а сугубо для того, чтобы не оскорблять своим видом высоких чувств поклонников Стыдливого Бога. Однако, князь был другого мнения:

— Теперь рассказывай, как сюда попал?

Похоже, насчет «все», я ошибся. Это «все» только начиналось.

— Так, из молельного зала. По лестнице. Но, не волнуйся, дверь заперта, и я никому не скажу о тайном ходе.

— Уж в этом я нисколько не сомневаюсь.

Сказал спокойно, уверенно. Меня так и обдало холодком. Действительно, с какой радости жрецу выпускать меня живым? Я стал свидетелем того, чего в княжестве тюлюлюлистов не должно быть по определению. Да и весь предыдущий опыт общения с правителями заканчивался однообразно — моей казнью. Почему Айяй должен быть исключением?

Тем временем из-за полога появилась фигура, укутанная в балахон по всем правилам и канонам поклонников Стыдливого Бога, приблизилась к Айяю и начала что-то шептать на ухо. Скорей всего, шел доклад об устроенном мной небольшом бедламе в храме. Я сделал такое заключение, потому как князь периодически посматривал на меня и хоть внешне оставался невозмутимым, по зловещему прищуру жреца я догадался, что более менее дружеской обстановке нашей беседы пришел конец.

— А теперь, спрашивай, что хочешь. — Айяй улыбнулся, гаденько так. — У людей не нашей веры всегда так много вопросов про тюлюлюлистов. Пытаются проникнуть, выведать. Глупцы. Но для тебя я сделаю исключение, удовлетворю твое любопытство.

— С чего такая откровенность? — Я-то уже понимал с чего, но, как говорится, надежда умирает последней.

— А ты ж никому не расскажешь. Никогда. — Князь подтвердил мои самые нехорошие опасения. — Только не пытайся колдовать. Не успеешь. Лучше смирись. Итак, вопросы есть?

— Есть, конечно. Раньше очень непонятно было, как при таких запретах вы размножаетесь, но после увиденного здесь, вопрос как-то сам собой отпал. Но появился новый: это общепринятый ритуал или легонькое исключение из строгих правил, позволительное лишь верховному жрецу?

— Как верно подмечено: легонькое исключение! Причем очень тайное. Остальным гораздо хуже приходится. Раз в год, почти в кромешной темноте при минимуме прикосновений. Что поделаешь? Таковы заветы Стыдливого Бога… Жалко их, но ничего поделать нельзя. Дашь в одном месте слабину, моргнуть не успеешь, как все развалится. Еще что-нибудь интересует?

— А как же! Как друг дружку различаете? Ведь под вашими одеяниями запросто лазутчики могут укрываться.

— Это они думают, что запросто. На свою беду. Условные звуки, жесты и много еще чего. Я бы все рассказал, но тебе не к чему голову забивать. Не пригодится.

— Значит, меня казнят?

— Зачем? Та еще тягомотина. Выводить тебя на площадь, объявлять приговор. Потом плющить… А предварительно язык тебе отрезать, чтобы колдовством своим в самый ответственный момент не смог воспользоваться. А так, я на проповеди скажу, что колдуна больше нет. И все. Мне поверят без всякой публичной казни.

— Здесь потихоньку придушите? — Я держал палец на камне. Фиг с ним, с рынком, жизнь дороже.

— Так и было бы. Но ты мне понравился, несмотря на то, что проблем прибавил. Удумал, алтарь осквернять. Мне ж теперь очистительную молитву полдня читать.

— Я не нарочно. Так уж получилось.

— А я зла и не держу. — Айяй был само дружелюбие. — Но, сам понимаешь, оставлять тебя опасно.

— Здесь ты должен сказать: «Ничего личного».

— Это еще зачем?

— А так всегда говорят, когда приходится кого-нибудь уконтропупить не из-за неприязни, а из-за сложившихся обстоятельств.

— Точно. Ничего личного. Только обстоятельства. Сам посуди: ты столько увидел, что с моей стороны крайне неразумно пускать все на самотек. Правильно?

— Вроде как, правильно. — Я не мог не согласиться с логикой. — А если я поклянусь, что никогда никому…

— Ой, не надо! — Князь впервые перебил меня, недовольно сморщившись. — Ну, зачем мне лишняя головная боль? Надеяться на твою порядочность, в коей я ничуть не сомневаюсь, но всяко бывает. Зачем рисковать?

— И что со мной будет?

— Я отправлю тебя в никудздец.

— А что это?

— Понятия не имею. Оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать. Кстати, раз ты колдун, то, может быть, тебе будет лестно знать, что в свое время там сгинул Верховный чародей Юпалтыны. Бывали раньше и такие…

— А где этот никудздец? — Я старался выглядеть спокойно. Да и, в принципе, особо не волновался. Лишь бы повели куда-нибудь подальше, дабы при перемещении оказаться вне рынка.

— А сейчас и покажу, раз уже тебе так не терпится.

Вот, сволочь, сказал так, будто мне одолжение делает. Будто он и не хотел вовсе, а я его уговорил. Еле-еле.

Пока мысленно возмущался, проворонил поданный Айяем сигнал. А может и не понял, что какое-то телодвижение или звук являлись условным знаком. В мгновение ока девки (именно, девки, как еще после такого их называть? Дамами?) сцапали меня. Одновременно несколько пар, хотелось бы сказать нежных, но увы, сильных рук вцепились мне в плечи, руки. А одна из телохранительниц, не смотря на мою короткую прическу, умудрилась схватиться и за волосы.

Естественно, я инстинктивно дернулся. Стало больно и понятно, что бесполезно. Как только прекратил потуги освободиться, физическая боль прекратилась, но хватка не ослабла.

— Ну, что, пошли? — Любезная вопросительная интонация. Можно подумать, что, скажи я «нет», и меня тут же отпустят.

Князь лениво поднялся и пошел, меня повели следом.

Башка лихорадочно соображала. Никто одеваться не стал. Значит, этот страшный никудздец находится неподалеку. Или зона, свободная от религиозных табу, не ограничивается опочивальней, а распространяется на всю резиденцию верховного жреца? Что если переместиться прямо сейчас? Интересно, сколько девок вместе со мной окажутся на рынке? Только одна? Две? Три? Все, кто за меня держатся? Экспериментов по групповому перемещению никто не производил. Вроде как, самое время провести данное испытание. Да и торговая улочка с дамским бельем явно давно кончилась, и есть вероятность попасть в ряды мужской одежды или, того лучше, в место торговли всяческими железяками. Там и продавцы, и покупатели сугубо мужского пола. Не до меня там будет, окажись я в окружении голых баб.

Но эту идею пришлось отмести. Из-за моральных аспектов. Конечно, на первый взгляд, весело бы получилось. Девки, если они хорошие натренированные телохранители, а в этом я не сомневался, «начистили» бы достаточное количество чужих мужских харь. А что потом? Рано или поздно переловят. Что с ними будет? Подумать страшно. И не виноваты они совсем. Работа такая. И не факт, что мне под шумок удастся ускользнуть. Может, и наоборот. Придушат, находясь в состоянии аффекта от внезапного перемещения, а уж потом обратят внимание на других…