Друг моего брата - Элина Витина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Живой хоть? – равнодушно поинтересовался один из полицейских и я с удивлением узнала в нем следователя, который меня допрашивал.
– Без сознания, – кивнул Урицкий и исчез в другой комнате вместе с полицией.
Я, наконец, огляделась и поняла, что мы находимся в кухне, перевела взгляд на стол с двумя табуретками, чугунный радиатор у окна и вспомнив рассказ Егора, потянула Алекса к выходу. Булавин хоть и посмотрел на меня непонимающе, но покорно пошёл следом.
Только оказавшись на улице, я смогла нормально дышать и немного заикаясь, прошептала:
– Он ее на этой кухне… Боже, Алекс, он реально больной! Он и меня хотел…
Я опять сбилась на рыдания и начала дрожать. Даже трястись. Булавин скинул с себя куртку, накинул мне на плечи, но тело продолжало содрогаться неконтролируемыми волнами.
Через какое-то время на крыльце показался Урицкий и следом за ним из дома вышел Егор в сопровождении двух полицейских. Его руки были в наручниках и на лице красовался огромный кровоподтек, нижняя губа тоже была разбита и из неё тоненькой струйкой сочилась кровь.
Он с неприязнью посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я проводила взглядом их процессию и только когда за ним закрылась дверь полицейский машины, вздохнула с облегчением.
Один из мужчин подошёл к нам и сказал, что нам следует поехать с ними в отделение.
– Полине нужен врач, – возразил Урицкий.
Следователь придирчиво осмотрел меня и предложил вызвать «скорую», но я отказалась.
Глеб с Алексом пытались настоять, но я была тверда. Все чего мне хотелось, это поскорее оказаться дома, и если я понимала, что разговора с полицией мне точно не избежать, то решила не тратить время хотя бы на больницу.
Выйдя за ворота участка, я запоздало сообразила, что здесь только одна полицейская машина и в ней уже сидит Егор, от одной мысли, что нам придётся ехать вместе, у меня все сжалось внутри и к горлу подступила тошнота.
Урицкий, словно прочитав мои мысли, сообщил:
– Моя тачка на въезде в кооператив, я не знал точный номер участка, Скалаев только описал забор и ворота.
– Скалаев? – Я только сейчас поняла, что не имею понятия как они узнали где я нахожусь. – Как вы меня, вообще, нашли?
– Ох, это долгая история, Шерлок.
Я уже подумала, что это так и останется тайной, но вскоре мы добрались до «Мерседеса» Глеба и забравшись внутрь, Булавин, наконец, поведал историю моих поисков, и я с удивлением поняла, что за спасение должна благодарить в первую очередь Кирилла.
Не увидев меня на двух последних парах, Русеев подошёл к Алексу и поинтересовался позвонила ли я уже следователю насчет новой зацепки.
Булавин, которому я ещё не успела рассказать о своём разговоре с соседкой, отправился на мои поиски, к которым вскоре подключились и Глеб с Максимом. Урицкий, выслушав историю про зеленую тачку с наклейкой сообразил с кем я уехала, так как Егор был его одногруппником и его машину он знал. Когда Алекс дошел до этого момента, я посмотрела на Глеба, который, казалось все свое внимание уделяет дороге, но руль сжимал до побелевших костяшек. Всем своим видом он источал напряжение. Вполне возможно, что он до сих пор не отошел от встречи с Егором…
На секунду мы с ним встретились взглядом в зеркале заднего вида, но я тут же отвела глаза и сделала вид, что внимательно слушаю друга, стараясь не показать как меня задевает его поведение.
Его молчание – жестокая насмешка судьбы над моим опрометчивым обещанием забыть былые обиды и попробовать начать все с нуля. Почему он молчит? Злится? Неужели опять думает, что во всем этом виновата я? Нет, я конечно, понимаю, что поступила очень глупо сев в машину к Егору, но даже для Глеба было бы слишком заключить, что руководило мной желание быть в центре внимания, как всегда. Хотя… с него станется. В очередной раз пожалев, что не в состоянии прочитать его мысли, я сосредоточила внимание на друге.
Из рассказа Булавина следовало, что они поставили на уши весь университет.
Раздобыв домашний адрес в деканате, Максим поехал к Егору домой, Русеев отправился к месту его работы, Егор подрабатывал помощником юриста в небольшой фирме. Кто-то вспомнил про дачу, так как пару лет назад там отмечали день рождения той самой Марины Селивановой и хоть точного адреса никто не помнил, общими усилиями вспомнили название дачного кооператива и кое-какие приметы забора и калитки. Урицкий на удачу поехал искать нужный дом, а Булавин отправился в полицию.
Я поняла, что сейчас по идее, моя очередь рассказать свою версию событий, но не нашла в себе силы, зная что вскоре мне предстоит это делать в отделении. Ни Алекс, ни Глеб, к счастью, не настаивали.
Но когда мы добрались до следователя, оба отказались покинуть кабинет и оставить меня одну, поэтому так или иначе услышали мою историю.
Следователь, которому я еще утром сообщила о своем разговоре с соседкой, сейчас по большей части молчал, не перебивая мой рассказ вопросами. Несколько раз он покачал головой и закатил глаза, как будто не мог поверить в мою тупость. Я, конечно, не рассчитывала, что получу благодарность за то что помогла им в раскрытии преступления, но хоть какое-то сочувствие мог бы и проявить.
Булавин в какой-то момент схватил мою руку и на протяжении всего рассказа крепко сжимал ее, а вот Глеб сидел как истукан и, кажется, даже ни разу не пошевелился.
Примерно через час нас отпустили домой, предварительно предупредив, что с нами еще свяжутся. Следователь сказал, что в данный момент на даче работает оперативная бригада и, наверняка, у них еще появятся вопросы когда они обследуют дом. А еще я очень рассчитывала, что Егор не успел избавиться от моей сумки и эта самая бригада найдет ее, потому что сейчас у меня даже не было ключей от квартиры и пришлось брать запасные у Алекса.
Машина Булавина стояла перед отделением и по инерции направилась к ней, но Урицкий сказал, что отвезет меня сам и если учесть, что это были его первые слова за последние пару часов, то я не решилась возражать. По большому счету, мне было наплевать каким именно образом я доберусь до дома, главное побыстрее оказаться в горячей ванне
