Хождение по катынским мифам - Анатолий Терещенко

Казалось, чего ещё ей надо?

Ведь в то время мешками выносили ещё недавно секретные и совершенно секретные документы из архивов этих учреждений приближенные к Кремлю политики, историки, писатели и журналисты. И сразу же из открытых архивов тайны «тоталитарного» СССР мутным потоком хлынули на страницы журналов и газет.

Ими хорошо попользовались многие борзописцы, сделавшие на них себе имя, предварительно препарировав их так, как этого хотели новые вожди. А они хотели одного — как можно больнее ударить по прошлому, которое не смогло ответить сдачей этим бессовестным людям. Мою мертвую страну ещё пытались попинать. На её могиле отплясывали вчерашние адепты марксизма, а мерзавцы от политики призывали простой народ, хлебнувший столько горя за войну, покаяться перед поляками. Как будто он был носителем всей полосы репрессий.

В катынском вопросе, казалось бы, тоже была поставлена такая точка, которую хотели видеть и Квасьневский, и Ельцин. Но не тут-то было. Появились свидетели того, что было на самом деле. Но Правда, настоящая Правда, власть предержащим, скособоченным в сторону Запада, была не нужна. Нужно было, как можно сильнее обгадить, испачкать, очернить прошлое Отчизны, не способной достойно отреагировать соответствующим образом, так как она была уже мертва.

Пишущая братия под социальный заказ стала шельмовать те немногие материалы, что остались от Комиссии академика Н.Н. Бурденко, призывая принять за окончательный вариант только то, что излагалось Геббельсом и в официальной прессе.

Тогда в защиту истины встали не писарчуки, ангажированные властью, а люди высокого нравственного достоинства и желающие найти в катынской проблеме то, что было скрыто и сфальсифицировано доморощенными геббельсовцами.

Я назову эти светлые имена правдоискателей: В. Илюхин, Ю. Мухин, Ф. Рудинский, Ст. Куняев, В. Филатов, а в последнее время глубокое исследование провели В. Швед и С. Стрыгин.

Они не только проанализировали «объективные исторические данные» Катусевского расследования, но и обнародовали имеющиеся у них копии свидетельских показаний. Их много, очень много. Я же привел в книге-версии малую толику того, что осталось в народе и что было в архивах до их чистки. Я собрал в своем архиве немало тех материалов, что восстают против подлой лжи.

Показания этих свидетелей, видно, страшно не понравились госпоже М. Чудаковой, настаивающей, как она утверждает, передать полякам все имеющиеся 183 тома по катынскому разбирательству вопреки здравому смыслу, режимной целесообразности и сегодняшней политической ситуации.

А что же нового предлагает она нам в доказательство советской вины в расстреле поляков? Преподносятся показания некого Климова П.Ф., якобы свидетеля тех страшных лет, заметьте появившиеся в начале 90-х, когда процесс фальсификации катынских событий был в самом разгаре. Она закрыла глаза на противоположные свидетельские показания.

Дабы не показаться необъективным, приведу полностью признания палача, который использован в докладе Чудаковой:

«…Я, помню, смывал кровь расстрелянных…Я мыл автомашины, полуторку и трехтонку. На них обычно грузили с помощью транспортера труппы расстрелянных, чтобы не носить на носилках. Этот транспортер соорудил Альхимович (он же поставил моторчик). Альхимович работал в гараже и был мастер на все руки.

До этого трупы расстрелянных выносили из подвалов НКВД на носилках. Выносили трупы обычно шоферы. Подвал, где расстреливали, находится под зданием нынешнего УВД Смоленской области на ул. Дзержинского.

В маленькой подвальной комнате был люк, канализационный. Жертву заводили и открывали люк, голову клали на его край и стреляли в затылок или в висок (по-всякому), у одного из жертв, помню, был распорот живот…

Приговоренному говорили, что его переводят в Москву, раздевали, а потом расстреливали. Куда девали одежду, не знаю… Особенно много расстреливали в 1933, 1934, 1935, 1937, 1938, 1939 годах…

Стреляли почти каждый божий день с вечера и вывозили в Козьи Горы, а возвращались к 2 часам ночи…Расстреливали (из тех, кого помню) следующие: Грибов, Стельмах И.И., Гвоздовский, Рейнсон Карл, других забыл. Возили трупы шоферы: Кулешов, Костюченков Николай…Возил ещё трупы Левченков, но его убил заключенный, который был, по-моему, поляком. Этот заключенный случайно остался жив и пробрался в оружейную комнату, а потом открыл огонь…Этого заключенного 3 дня не могли убить (и водой заливали из пожарной машины), а потом его отравили газом.

Польских военнослужащих расстреляли в 1940 году, в Козьих Горах. Следует заметить, что все перечисляемые Климовым свидетели — уже покойники! У них теперь не спросишь о событиях 1940 года.

Возможно, и расстреливались военные и уголовные преступники — шла война. С врагами обращались жестко и даже жестоко во всех воющих странах. Думаю, что ликвидировали польских шпионов, диверсантов, террористов, которые действовали против СССР как в предвоенный, так и в военный периоды, — после следственного разбирательства (материалов было достаточно) по суду.

По Климову, расстреливала их команда Стельмаха Ивана Ивановича, он был комендантом Смоленского НКВД. Я сам был в Козьих Горах случайно и видел: ров был большой, он тянулся до самого болотца, и в этом рву лежали штабелями присыпанные землей поляки, которых расстреляли прямо во рву.

Ров был метров 100 длиной, а глубина была 2–3 метра…Тог да и после войны меня неоднократно предупреждали, чтобы я молчал…Ещё хочу добавить, что тем, кто стрелял людей, и тем, кто возил, давали спирт и закуску бесплатно. Они ещё, помню, после расстрела мыли руки спиртом. Я тоже руки протирал спиртом после того, как смывал кровь. Спирт ещё хранился у меня в подвале, а закуску брали в столовой (колбаса, осетрина и др. продукты)…

Всё — больше ничего не скажу. Они ещё живы. Убьют».

29 августа 1990 г. Записано на квартире Климова П.Ф.

(Зря Климов переживал — к тому времени в живых уже никого не было. Об этом он прекрасно знал, как знали и те, кто его интервьюировал.)

Заметьте, Климов перечисляет расстрелы с 1933 по 1939 год — период Ягоды и Ежова. Кто спорит, что этих расстрелов не могло быть, они были в период репрессий и осуждены властью и историографией. Попали в эту мясорубку и десятки тысяч честных сотрудников госбезопасности — около тридцати тысяч, а точнее 28 756 человек.

Душа болит, но я не могу вбить себе в голову, что надо продолжать бередить всенародную рану. Она саднит, а её ковыряют и ковыряют польские националисты и наши либеральные христопродавцы.

Только в самом конце почему-то Климов «вспомнил» и о расстрелах 1940 года, в том числе и в Козьих Горах. Как будто приберегал патрон для последнего выстрела. А может, его заставили назвать этот год? Так и напрашивается четверостишье А.С. Грибоедова:

А судьи кто? — За древностию летК свободной жизни их вражда непримирима,Сужденья черпают из забытых газетВремен очаковских и покоренья Крыма.

Возможно, я бы и поверил свидетелю, если бы не знал, как «делались» другие показания подобного плана. Чего стоит, например, фальшивка письма Шелепина Хрущёву, которую ельцинские архивариусы «вшили белыми нитками» в прокурорское дело № 159. Она стала пощечиной лжецам — Шелепин не подтвердил своей переписки по этому поводу и заявил, что о катынском деле, в той интерпретации, которую преподнесла команда Горбачева, он впервые узнал из перестроечных газет. Лукавил, конечно, хрущевский оруженосец, но не полностью.

Что касается показаний, я бы рекомендовал госпоже обвинительного уклона почитать показания хотя бы двоих жителей района Козьих Гор П. Киселева и М. Захарова. Они в деле Комиссии Н.Н. Бурденко имелись, наверное, должны сохраниться и в деле № 159, если опять-таки их не «вычистили пи хоевцы».

Но пойдем дальше.

Чудакова утверждает, что «во всех польских публикациях по этой проблематике неизменно вставала проблема расчистки негативных наслоений прошлого. В российских материалах преобладало желание просто перешагнуть через них, перелистнуть, не дочитав до конца, страницу и забыть о ней…

Россия будто дала зарок — не доводить до конца ничего, что движется в правильном направлении, и прежде всего — перечеркивать так интенсивно и даже азартно в свое время начатое осмысление своего недавнего прошлого. У нас обнаружился мистический страх перед подведением итогов».

Теперь в отношении расчистки негативных наслоений прошлого в польских публикациях. Что поляки должны были согласиться с выводами Комиссии Н.Н. Бурденко?

Это им невыгодно — Третьего рейха нет, а с нынешней, мощной единой Германии не урвёшь никаких контрибуций, а вот ослабленную и больную Россию — её вечного соперника по главенству в Восточной Европе — можно пободать, авось что то и отломится.