Анжелика. Путь в Версаль - Анн Голон

— Дорогой друг…

— Избави Боже, я вам больше не друг, — также вставая, заявил Одиже. — Госпожа маркиза позволяет дворецкому выйти вон…

Только что багровое, лицо Одиже стало мертвенно-бледным. Его черты исказились, голос срывался. Казалось, внезапно на него снизошло озарение.

— Иллюзии! — вспыхнул он. — Я все время был в плену иллюзий. Надо же, я представлял вас… своей женой! Несчастный кретин! Это правда… вы принадлежите вашему миру. В конце концов, вы оказались просто девкой, с которой можно весело покувыркаться!

В два шага он оказался рядом с Анжеликой, схватил ее за талию и повалил на тахту. Задыхающийся от неистовой злобы, одной рукой он сжал руки молодой женщины за запястья и заломил их к груди, чтобы она не могла пошевелиться, а другой стал срывать пеньюар и тонкую рубашку, обнажая прекрасное тело.

Первой реакцией Анжелики было желание дать отпор, но вдруг она прекратила сопротивляться и застыла, подчинившись неистовой атаке. Одиже, готовившийся к отпору, почувствовал тщетность и смехотворность его попытки насилия. Растерявшись, он ослабил свою атаку, а затем и вовсе отпустил пленницу.

Безумным взглядом он впился в запрокинутое назад безжизненное лицо Анжелики.

— Почему вы не защищаетесь? — пробормотал дворецкий.

Анжелика пристально, не мигая, посмотрела на Одиже своими огромными зелеными глазами. Впервые она видела дворецкого так близко и теперь внимательно вглядывалась в его карие глаза, где поочередно вспыхивали и гасли то безумие, то отчаяние, то страсть.

— Вы были весьма полезным деловым компаньоном, Одиже, — прошептала она. — Я не могу этого не признать. Если хотите, возьмите меня. Я не откажусь. Вам известно, что я никогда не отступаю, когда приходит время отдавать долги.

Потеряв дар речи, Одиже продолжал смотреть на Анжелику. Смысл слов, произнесенных ею, начал постепенно доходить до его сознания. Он ощущал прикосновение гибкой и упругой плоти, благоухающей такими незнакомыми и в то же время привычными ароматами, которые лишали его сил. Анжелика казалась совершенно спокойной. Справедливость должна восторжествовать, он имеет право взыскать с нее долг, который она готова заплатить без малейших колебаний. Но ее отсутствующий вид был оскорбителен. Ему предлагали оболочку, лишенную души.

Одиже все понял. Издав звук, похожий на рыдание, он поднялся и, пошатываясь, отступил назад, не сводя глаз с Анжелики.

Она не шевелилась и все еще полулежала на тахте, даже не пытаясь прикрыть оголенную грудь кружевом разорванного пеньюара. Он видел ее ноги, о которых столько мечтал и которые, как он и думал, оказались совершенными. Длинные, стройные, они заканчивались крошечными ступнями, выделявшимися на фоне бархатных подушек, как чудесные статуэтки из слоновой кости. Он глубоко вздохнул.

— Конечно, я буду жалеть об этом всю жизнь, — приглушенно произнес он. — Но, по крайней мере, не стану презирать себя. Прощайте, мадам! Я не нуждаюсь в вашей милостыне.

Он отступил к двери и вышел.

Еще некоторое время Анжелика размышляла, не вставая с тахты. Потом она оценила ущерб, нанесенный ее туалету: воротник из брабантского кружева был безнадежно испорчен!

«Черт бы побрал всех этих мужчин!» — раздраженно подумала она.

Анжелика вспомнила, как во время прогулки на мельницу Жавель мечтала о том, чтобы дворецкий стал ее любовником. Но обстоятельства переменились. В ту пору Одиже был много богаче ее, а воротник, который тогда был на ней, не стоил и трех ливров…

С тихим вздохом Анжелика вновь уселась за туалетный столик. «Нинон де Ланкло права, — подумала молодая женщина, — все любовные недоразумения проистекают из-за того, что часы желания не звонят одновременно». Рассуждения Нинон о мужчинах, для которых женщина всегда будет оставаться «существом низшим», помогли куртизанке избежать многих ошибок.

На другой день служанка из кондитерской «У испанской карлицы» принесла Анжелике коротенькую записку от Одиже, который просил свою компаньонку встретиться вечером, чтобы вместе просмотреть расходные книги. Анжелике показалось, что повод шит белыми нитками: после бессонной ночи, проведенной в страданиях, бедняга решил послать к черту достоинство и великодушие и воспользоваться выпавшей ему удачей. Но Анжелика не собиралась менять своего решения. Как и накануне, она готова поступить по совести, понимая, сколь многим обязана Одиже в прошлом.

Так что пусть и без особого энтузиазма, но настроенная решительно, Анжелика отправилась на встречу с Одиже, намереваясь этим любовным свиданием выразить ему свою благодарность. Она нашла дворецкого в маленьком кабинете, расположенном рядом с залом для дегустаций. Молодой человек был в дорожном камзоле и охотничьих сапогах. Он выглядел очень спокойным, даже жизнерадостным, и ни словом не намекнул на их вчерашнюю ссору.

— Пожалуйста, извините, мадам, что побеспокоил вас, — начал он, — но хотя управление Маршандо внушает нам доверие, все же перед отъездом я счел необходимым проверить, как идут дела в кондитерской.

— Вы уезжаете?

— Да. Я только что подписал контракт о переводе на службу во Франш-Конте. Ходят слухи, что весной Его Величество намеревается завоевать там несколько городов, и граф де Суассон желает, чтобы я сопровождал его в поездке.

Вместе с Маршандо они больше часа проверяли расчетные книги, потом отправились в мастерские, чтобы осмотреть машины, а затем — на склады проверять запасы какао, сахара и пряностей. В какой-то момент Одиже поднялся с места и вышел, как будто бы за каким-то документом по счетам. Но минуту спустя Анжелика услышала удаляющийся стук лошадиных копыт. Она поняла, что Одиже уехал и больше она его не увидит.

Глава 21

Закончив письмо судовладельцу из Ла-Рошели, Анжелика посыпала его песком и положила в конверт. Потом, надев маску и накидку, она прислушалась к гулу голосов, доносившихся из набитого до отказа зала: короткий, но сильный ливень загнал сюда посетителей из уличных беседок, где они до этого сидели.

Сладковатый запах шоколада смешивался с ароматом жареного миндаля и проникал в кабинет, в котором вот уже целых два года Анжелика, облаченная в черное платье с белыми воротником и манжетами, с гусиным пером в руке корпела над бесконечными счетами.

По привычке она подошла к порогу взглянуть на «своих» клиентов через небольшую щель в портьерах. Став маркизой дю Плесси-Бельер, в этот зал она сможет приходить только затем, чтобы отведать «божественный шоколад», и только как гостья, окруженная толпой кавалеров. Это будет забавно. Право, пикантный реванш.