Черчилль. Молодой титан - Майкл Шелден

Через некоторое время другая женщина швырнула железный болт в машину Черчилля и чуть не попала в него. На следующий год три женщины набросились на Уинстона, пытаясь ударить его по лицу, но им удалось только сбить с него шляпу. Спустя несколько лет сторонницы женского движения достигли большего успеха, разбив ему губу, когда набросились на Уинстона в толпе и повалили его на землю. Бесчисленные угрозы сыпались на Черчилля и его семью. Хотя суфражисткам удалось разбить стекла в окнах его жилища, он избежал такой же смертельно опасной атаки, как та, что была проведена против Ллойд-Джорджа, в чей дом бросили самодельную бомбу. Эта бомба взорвалась на нижнем этаже, в результате чего в сотнях ярдов вокруг во всех зданиях повылетали стекла. К счастью, нападение совершили в уик-энд, когда Ллойд-Джорджа не было дома.

Во время короткой предвыборной кампании Черчилль отчаянно боролся со своими противниками. Ему вызвалась помогать Дженни, но ее появление на помосте только еще больше наэлектризовало феминисток. Она изобрела собственный слоган в виде каламбура, не очень удачный, правда. «Они много говорят о дорогих сигарах и дорогом пиве на этих выборах, — заявила Дженни. — А я хочу сказать на это: голосуйте за дорогого Уинстона».

Но суфражистки добились своего. Имя Черчилля утратило магическое обаяние. Когда вечером 24 апреля были подведены итоги и озвучены результаты выборов, Черчилль проиграл. Ему не хватило 429 голосов. Консерваторы ликовали и распевали: «Прощай, Уинстон», — когда удрученный министр покидал зал манчестерской ратуши. Он признался своим сторонникам, что поражение было «тяжелым, горьким и сокрушительным». Ему трудно было смириться с тем, что жители Манчестера, принимавшие его как героя всего два года назад, отдали предпочтение бездарному Джойнсон-Хиксу, которого Герберт Уэллс, горячий сторонник Черчилля, назвал «дремучим и бестолковым ничтожеством».

Эммелин Панкхерст была уверена, что это она и ее последовательницы стали причиной поражения Черчилля. А потом данное утверждение подхватили газетчики, которые стали писать, что «суфражистки свалили Черчилля». Удары были направлены не на того, кто их заслуживал, и они причинили Уинстону немалый вред, но Эммелин не собиралась останавливаться на этом. Черчилль решил отправиться в Данди — четвертый по величине город в Шотландии, чтобы добиться победы и сохранить еще одно место в палате общин для Либеральной партии. Прежний член парламента должен был оставить его, так как получил звание пэра. Только что закончившаяся предвыборная гонка измотала Черчилля, но делать было нечего, и он ввязался в следующую кампанию, намеченную на май. Панкхерст поклялась, что ему не будет покоя и в Данди — суфражистки об этом позаботятся. В ее задачу входило доказать либералам, что ни один из них не может чувствовать себя в безопасности, если она добьется ухода из кабинета министров такой знаменитой персоны, как Черчилль.

Через много недель после своего поражения на выборах Черчилль обнаружил в случившемся и забавную сторону. Уайтло Рид, американский посол в Лондоне, позже поведал историю о том, как той же весной Уинстон был покорен шуткой, связанной с его неудачей в Манчестере. Черчилля часто упрекали за то, что во время званого обеда он, увлекшись беседой с кем-либо, не обращает внимания на других своих соседей по столу, и однажды Рид сказал ему, что тот игнорирует Мод Аллан — канадку по рождению, получившую известность как танцовщица, которая при исполнении эротичного «Танца с семью покрывалами» выступала в весьма откровенном костюме, из-за чего в некоторых городах ее представление даже запрещали.

«Ну хорошо, мистер Черчилль, — сказала Мод Аллам, когда она и другие гости вышли из-за стола, — у нас с вами очень мало общего. Хотя есть одна вещь из всего, что существует в мире, которую можно признать объединяющей нас. И вас и меня выкинули из Манчестера».

Через неделю после своего манчестерского провала Черчилль уже ехал в открытом автомобиле по улицам города Данди в поисках голосов, которые могли бы помочь ему выиграть новые выборы. Он остановился у ворот большой фабрики. Как раз наступило время ланча, и рабочие вышли, чтобы приветствовать его. Он встал на заднее сиденье автомобиля и произнес короткую речь. Весна в Шотландии выдалась холодной, воздух был влажным, голос Черчилля звучал чуть-чуть хрипловато, но он даже не позаботился о том, чтобы надеть шляпу. И когда он уже подошел к самому важному моменту, появился экипаж, запряженный парой лошадей и управляемый кучером в ливрее. В экипаже сидела улыбающаяся молодая женщина в шляпе, украшенной цветами. В руках она держала огромный медный колокол. На передке экипажа был плакат: «Голосуйте за женщин».

Ирландская суфражистка Мэри Мэлоуни не входила в ассоциацию Эммелин Панкхерст, но сочла нужным бросить вызов Черчиллю в Данди. Во взятом напрокат экипаже она ездила следом за ним всю неделю, и звон железнодорожного колокола был оглушительным. Подъехав к воротам фабрики, рядом с которыми выступал Черчилль, Мэлоуни не стала дожидаться, когда его речь достигнет пика. Все время, пока он говорил, она била в колокол. И как сообщили репортеры, ее колокол оказался необычайно эффективным оружием, самым громким из всех звуковых раздражителей, с которыми когда-либо сталкивался Черчилль.

Когда он двинулся прочь, Мэлоуни последовала за ним. «Он не слышал самого себя, — написал один репортер, — он не мог думать, не мог говорить из-за этого металлического лязга, уже стоявшего у него в ушах. Самое скверное, что толпа рабочих, вместо того, чтобы негодовать из-за того, что Мэлоуни помешала им, начала смеяться». И министр торговли вынужден был отступить. Он уехал, провожаемый хохотом и насмешками».

Черчилль продемонстрировал невероятное терпение, столкнувшись с таким мучительным испытанием. Он даже как-то снял шляпу и поклонился Мэри Мэлоуни, когда проходил мимо, хотя знал, что она пойдет следом за ним на митинг, и снова будет перебивать его выступление. Единственное, что он мог позволить себе, когда раздавался гул колокола, это выкрикнуть: «Если леди считает, что это аргумент, достойный Данди, пусть она им пользуется. Желаю вам удачного вечера». С этими словами, приподняв шляпу, он уезжал, надеясь только на то, что она не успеет его догнать, и ему удастся закончить речь в другом месте.

К концу кампании колокольный звон стал всем действовать на нервы, и симпатии публики перекинулись на Черчилля. В результате Мэри Мэлоуни принесла ему больше пользы, чем вреда. Но беспокойство не покидало его до последнего момента. Когда шел подсчет голосов, его видели стоящим в углу здания суда. Не в силах справиться с волнением, он нервно теребил резиновую тесемку, намотанную вокруг его пальцев. Он получил меньше половины голосов, но из-за того, что против него выступало три кандидата, Уинстон все-таки вырвался вперед, победив своих соперников.