Санкт-Петербург. Автобиография - Марина Федотова

Взоры созерцателя скоро поражены будут в храме сем новым предметом. Уже знаменитый художник наш Мартос спешит удивить искусством резца своего и передать потомству благородное пожертвование донских казаков, которые, отбив у неприятеля 40 пудов серебра из награбленных им сокровищ в Москве, принесли оное в дар храму Казанской Божией Матери, для сооружения из оного четырех евангелистов, и сии монументы священного благоговения воинов сих к вере, подвизавшей их на великие дела, украсят великолепный Казанский собор!

О похоронах М. И. Кутузова подробно рассказывала газета «Санкт-Петербургские ведомости» от 26 июня 1813 года.

В минувшую среду, 11 числа, столица сия представляла собой зрелище самое торжественное, и сколько для сынов Отечества прискорбное, столько же по оказанном жителями при сем случае общему усердию привлекательное. Смертные останки незабвенного вождя российских войск, господина генерала фельдмаршала князя Михаила Илларионовича Голинищего-Кутузова Смоленского, привезены были сюда для воздания оным последней почести от лица благодарного Отечества. С самого утра того дня собрались в Троице-Сергиеву пустыню духовенство, ближайшие родственники покойного и многие почетные особы для сопровождения тела его в сию столицу. По окончанию божественной службы гроб вынесен был из церкви и поставлен на приготовленную колесницу, под балдахином, запряженную в шесть лошадей, и таким образом в самый полдень началась печальная процессия от оного монастыря к столице на границе Петербурга у каменного моста через речку Таракановку, встреча тела учинена была преосвященным Амвросием, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским, с знатнейшим духовенством, также главным главнокомандующим в здешней столице, управляющим военным министерством, господами министрами, сенаторами и многими другими знатнейшими особами при собрании дворянства, чиновников, купечества и народа в бесчисленном множестве. На сем месте отправляема была над телом покойного лития, и отсюда началось уже по предназначенному порядку церемониальное шествие. Сначала, за отрядом конной команды, шел домашний штат покойного, ведены были верховыми лошадями, траурные и парадные, и следовала траурная карета с принадлежащими уборами и свитой служителей. За сим, в предшествии маршала, несены были чиновниками гербы дворянского, графского и княжеского достоинства. Потом шло здешнее купечество, а за тем чиновники и члены комитета санкт-петербургского ополчения и губернский предводитель с дворянством. За оными несены были военными чиновниками знаки орденов покойного: прусских Красного и Черного Орла, австрийской Марии Терезии, святого Иоанна Иерусалимского, святой Анны, святого Владимира, святого Георгия, святого Александра Невского и святого Андрея Первозванного; жезл фельдмаршальский, знак портрета государя императора. Вслед за сим перед гробом шло духовенство. Каждое отделение в сим шествии имело перед собой своего маршала или церемониймейстера. За гробом, по сторонам шло 80 человек с зажженными факелами, следовали родственники и ближайшие покойного, а также и знаменитейшие обоего пола особы, коим угодно было сим почтить его память; в заключение же всего, многочисленные отряды войск, пехотных и конных и артиллерия со своими орудиями. Шествие сие продолжалось таким образом от триумфальных ворот через Калинкин мост до Никольского собора, и оттуда через Мойку в Большую Морскую на Невский проспект к Казанскому собору. Все дороги и улицы усыпаны были зеленью, а по иным местам и цветами. Чувства благодарности и почтения к памяти покойного видно было на всех лицах; но редкой и наилучшей почестью можно почесть то, что с самого выступления печальной колесницы с гробом в пределы города, здешние жители отпрягали лошадей и везли оную на себе до самого собора. Многие из именитого купечества других городов в том также участвовали. По приближению к собору гроб встречен был паки преосвященным Амвросием, митрополитом новгородским и санкт-петербургским, с знатнейшим духовенством, и потом внесен воинскими чиновниками в церковь, где поставлен на возвышенном и с особым вкусом устроенном катафалке, коего верх украшали трофеи знаменитых побед покойного. За сим отправлена была лития; а от воинской команды поставлен к телу почетный караул. На другой день, 12 числа, в оном соборе совершаема была божественная литургия архиерейским служением; ввечеру же того дня их величества государыни императрицы, с их императорскими высочествами, изволили приезжать в сию церковь. Вчера, того числа, яко назначенный для погребения день, собрались в Казанский собор знатнейшие особы обоего пола, многие чиновники, дворянство и почетное купечество, а около собора великое множества народа. После божественной службы, которую совершал в присутствии их императорского высочества, государей великих князей, преосвященный митрополит Амвросий с знатным духовенством, гроб, сокрывающий в себе прах сего знаменитого мужа, опущен был в могилу, приготовленную в том же соборе, к левой стороне оного против царских врат придела. Окончание сего печального обряда ознаменовано было залпами ружейных и пушечных выстрелов от стоявших в параде войск. Таким образом, столица сия, откуда сей поседелый в бранях муж призван был на защиту Отечества, приняла в недра свои смертные останки его и погребла оные в том самом храме, где он, в твердом уповании на Господа сил, умолял его о благословении праведного оружия России и где ныне хранятся трофеи знаменитых побед его.

В 1837 году, в честь двадцатипятилетней годовщины изгнания Наполеона из России, перед Казанским собором торжественно открыли памятники М. И. Кутузову и М. Б. Барклаю де Толли (скульптор Б. И. Орловский, архитектор постаментов В. П. Стасов). Газета «Русский инвалид» писала:

Русское торжество воспоминания об отражении неприятельского нашествия в 1812 году праздновано было в минувшую субботу, 25-го декабря, в день Рождества Спасителя, в Императорском Эрмитаже, где на сей случай устроена была походная церковь. В высочайшем присутствии их величества государя императора и государыни императрицы и их императорских высочеств государя цесаревича наследника престола и государя великого князя Михаила Павловича, государыни великой княгини Елены Павловны и великих княжон Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Александры Николаевны, в собрании многих знаменитых особ, генералов, штаб и обер-офицеров гвардии, армии и флота, принесено было по совершении божественной литургии благодарственное молебствие Господу Богу, за двадцать пять лет пред сим сохранившему и прославившему верную ему и его помазанную Россию. Торжествуя священное для русских сердец воспоминание в стенах Императорского Эрмитажа, уцелевшего от грозившей ему за неделю до того опасности, все присутствующие взорами и сердцами с любовью и благоговением обращались к великому князю Михаилу Павловичу, которому сие единственное в мире знаменитое здание, памятник любви и уважения русских государей к вековым произведениям гениев, обязано своим сохранением.

В то самое время, когда последовал первый из ста одного выстрелов, которыми сопровождалось торжество, упали завесы с памятников пред Казанским собором, и лики знаменитых героев Отечественной войны, князя Кутузова Смоленского и князя Барклая де Толли, открылись благодарному потомству.

Пожар, собор, лицей, 1811 год

Филипп Вигель, Иван Пущин

Предвоенный 1811 год ознаменовался не только освящением Казанского собора, но и пожаром Большого театра на Театральной площади и основанием Царскосельского лицея. Свидетелем всех этих событий был Ф. Ф. Вигель.

Несчастным происшествием начался печальный 1811 год. В то самое время, когда все тешились и плясали, встречая его, Большой каменный театр, близ Коломны, заново отделанный, славный и обширный, ровно в полночь загорелся; никакими средствами не могли унять пламя, и зарево его до утра освещало весь испуганный Петербург. Люди, которые ждут беды, во всем готовы видеть худое предзнаменование. Один только главный директор театра, Нарышкин, не терял веселости и присутствия духа: он сказал по-французски прибывшему на пожар встревоженному царю: «Ничего нет более: ни лож, ни райка, ни сцены, все один партер, tour est par terre» [«все на земле, сровнялось с землею»].

Я шел в это время пешком к себе на Малую Воскресенскую улицу с Фурштатской, от сестры и зятя Алексеевых, которые за неделю до того приехали. На столь дальнем расстоянии меня так и обдало светом...

Осень стояла сначала столь же ясная, тихая и жаркая, как лето; многие приписывали это действию кометы, которая все продолжала еще бедой сверкать нам в очи. Эта осень замечательна была двумя событиями в столице: окончанием и освящением Казанского собора и основанием Царскосельского лицея.