Соловей и кукушка (СИ) - Разумовская Анастасия

Утром я проснулась поздно, села, чувствуя, как ломит ноги. Косые лучи яркого солнца падали через слуховое окно, но вчера Волк положил меня так, чтобы свет мне не помешал. Я поднялась, сбросив с себя какое-то старое клетчатое одеяло. Перетянула волосы, попытавшись расчесать их руками. Стянула штаны и надела светло-серую юбку.

Где я? А, главное: зачем я здесь? Возникло ощущение неприкаянности, неуюта. Я спаслась от дона Смерти, но потеряла имя, любимых людей и дом. Я — никто. Кукушка.

Я нашла люк. Вчерашнее нечто причудливой формы оказалось большим баком, с большой стеклянной бутылью, лопатами и вилами внутри. Но он уже был заботливо отодвинут в сторону и не помешал моему спуску.

С трудом передвигая ноги я, наконец, спустилась в прихожую. В кухне-столовой-спальне кто-то чем-то гремел, но я не стала туда заглядывать, хоть и чувствовала голод. Это были совсем чужие мне люди, совершенно мне не симпатичные. Да и я им была не симпатична.

Криштиан, зачем ты меня сюда послал?

Криштиан…

Я вышла на улицу. Хотелось плакать. Навалилось нечто плаксивое, саможалетельное.

Наверное, мой принц погиб в ту ночь…

Как смелая Алессандра…

Как несчастная Ника…

А Марсик сошла с ума. Да, с ума она сошла ещё в тот момент, когда ради ничтожных амбиций решила продать дочь, но… Всё равно сердце грызла тупая боль.

Я находилась на территории разрушенного замка. Возможно, его уничтожили во время освободительных войн в эпоху вольных капитанов. А может даже раньше. Стены вокруг почти не было, лишь какие-то осколки, выщербленные временем и увитые плющом. Лучше всех сохранился каменный домик, который единственный и был обитаемым. Я прошла по потрескавшимся ступеням, заросшим травой и кустарником, в зияющую брешь, где прежде, по-видимому, были парадные двери.

Своды давно рухнули, и сейчас крышей замка было лишь небо. Я шла по каменным коридорам, перепрыгивая с балки на балку там, где некогда были деревянные полы, сгнившие до состояния земли. Но даже там, где полом служили каменные плиты, поднимались деревца, разрушая и ворочая камни. И я вдруг подумала, что этот замок похож на мою жизнь.

Впереди зияло огромное… Окно? Нет, для окна слишком огромно. Похоже когда-то замок окружала открытая колоннада, и несколько её арок всё ещё смотрели на город внизу.

Я подошла и встала, прислонившись к сдвоенной колонне.

Черепичные крышу внизу. Выбеленные солнцем домики. Сады. И уходящие в небо горы. Странно, а я-то думала, что банда гнездится где-то совсем высоко в горах, вдали от людей и суеты.

А, может, просто взять и уйти? Неважно куда. Снять гостиницу. Я не считала денег, которые мне дал Лианор, но была уверена, что их хватит. Принять ванну. И что-нибудь вроде мышьяка. Может, опиум? Только так, чтобы не очнуться…

Когда я бежала, то от страха и волнения совсем не думала о тех, кого оставляю позади. О всех тех, кого когда-то любила, возможно, даже не понимая этого.

Тут мой взгляд упал на сложенную газету, придавленную обломком кирпича.

Свежая.

Я аккуратно взяла её, сбросив камень. Развернула.

Сегодняшняя.

На первой полосе, как и следовало ожидать, новость о смерти Алехандро Четвёртого. Я полистала и нашла статью о гибели принцессы Алессандры. Статья очень путанная. Сплошные дифирамбы смелости отважной принцессы, но было непонятно: как она погибла, и зачем. «Испытательный полёт», но кто создал летающую машину, зачем и по чьему недосмотру полетела именно принцесса — об этом в статье скользко умалчивалось.

Я листала, и листала, читая заголовки, пока не натолкнулась на краткое информативное сообщение: «Принц Криштиан, удручённый горем, отбыл вместе с супругой в Южную Ингварию. Здоровье принца оставляет желать лучшего, но все надеются, что минеральные лечебницы восстановят его душевное и телесное состояние».

Сердце застучало.

Криштиан жив. Плевать на ложь про курорты. Но если бы он был мёртв, Ролдао не стал бы этого скрывать. Наверное.

А если он жив, то непременно меня найдёт.

Глава 30

Кофейный кот

Счастливая от мысли о возможной встрече, я вернулась в домик. В конце концов, неприязненно меня встретили только девушки. Но Дафна — мне не враг, я на её Волка не претендую. А вот «змея»… Мне показалась вчера, или она неровно дышит к моему мужу?

— Взрывчатку можно положить вот здесь и здесь, — донеслось до меня со стороны комнаты. Я застыла в прихожей, вжимаясь в стенку. — Поезд останавливается вот тут, и у нас есть пара минут…

— А если разобрать пути? — весёлый голос Волка. — И на взрывчатке сэкономим.

— Тогда поезд сойдёт с рельс и пострадают невиновные, — злой голос змеи. — Опять же, поднимется паника…

— Что нам на руку, — не согласился Волк. — Люблю панику. Паникующие люди так беззащитны…

Что? Простите? Мне как-то сразу вспомнился наш переход через чёртов мост.

— Мысль дельная, — сухой голос «Топорика». — Селена, в этом поезде невиновных нет. Одни толстосумы, которых не жаль пустить в расход, если придётся.

— Соловей не одобрит. Он не любит лишних жертв, — упорствовала «змея».

— А нам Соловей не указ! — Чей это звонкий голос? Неужто Дафны? — Давно пора его переизбрать товарищеским голосованием. Слишком уж нежный, боится ручки запачкать.

— Осторожный он, — заспорила «змея» по имени Селена. — А то, что людей бережёт, так это только плюс…

— Товарищ Дафна права, — вмешался «Топорик». — Сейчас межцарствие. Если не сейчас, то когда? Революция чистыми руками не делается. Революция делается по уши в крови. И этого не надо бояться. Это — неизбежность. Товарищ Соловей слишком либеральничает. Все эти идеи о государственной думе, конституции, уменьшению рабочих часов и так далее, всё это лишь ослабит революционный пыл в массах.

— Соловья не трожь. За время его руководства у нас ни один из товарищей не погиб…

— Ой, да ладно, Волк, — фыркнула Дафна. — Все знают, что ты ему предан как… как пёс, а не волк. Почти как Селена.

— Да-аф, — в рыке Волка послышались угрожающие ноты. — Не нарывайся.

— Я не лично товарищу Соловью предана, — полыхнула Селена. — Я предана нашему общему делу. Товарищ Алонсо, скажите ей…

— Ой да ладно, всё мы видим. Нечего нам тут лапшу на уши вешать! Пока ты по нему сохнешь, он уже себе другую девку приискал. Беленькую, чистенькую, из дворяночек. Вот помяните моё слово: не из простых.

— Кто? Кукушка-то? — заржал Волк. — Ну ты, Дафна, скажешь тоже.

— А я что? Думаешь, вру? Вы на неё внимательнее посмотрите: кожа белая, почти розовая. Волосы гладкие и блестящие, ухоженные. А ногти её видели? Неженка она, из знати. Точно вам говорю. И розыск на неё королевский. Не ищут так людей не голубой крови.

— Ну, накрутила, — фыркнул Волк. — Роман да и только. Остынь, Дафна. Амурные дела Соловья — это только его дела, ничьи больше. Если бы он не был уверен в ней, то я бы не привёз её сюда, в схрон.

— Он-то уверен, да я-то не уверена…

— Дафна, помолчи, — вмешался «Топорик». — А ты, Волк, ответь: вот сейчас лучшее время для удара, чтобы народ поднять. Это понятно. Где же твой товарищ Соловей? Почему не с нами? Когда будет? Вот то-то, что не ответишь. Странный он…

— Поднимали уже, — холодно проговорила явно задетая словами Дафны «змея». — И что толку? Ролдао пушками ударил по городу. Столько людей погибло… Эта тварь ни перед какой кровью не остановится.

— Правильно, Селена, умница, — весело отозвался Волк. — Потому что — рано. Рано поднимать народ. Ты этому народу сначала объясни, за что ему умирать. Ну, рабочие, положим, знают за что. Но пока не знает солдат, не знает матрос, все эти стачки — это только лить кровь на мостовые. Хорошую кровь, красную. Надо в армию идти, надо объяснять: рабочий — брат вам. И вот, когда армия за нас будет…

— Ну так объясни! — взорвался молодой голос. — Ты же служил в армии, тебе и объяснять. Ты под Ролдао служил, если правильно помню… Значит, знаешь, что сказать…