TiHKAL - Шульгин Александр

— Интересный вопрос! Очень проницательный молодой человек. А над какими проблемами вы работали во время твоих сеансов?

— Его беспокоила постоянная депрессия, которая продолжалась годами. Поводом для обращения к терапевту были два подряд приступа паники — после них он решил разобраться в своей психике.

— Сколько ты с ним уже работаешь?

— Примерно семь месяцев. Ничего яркого. Большая семья среднего достатка в Пенсильвании, отец с военным сознанием, то есть: "эмоции это слабость", "настоящий мужчина никогда не показывает свои чувства", "повышенное внимание к своему внутреннему миру — самообман и слабость". Люди такого типа обращаются к психологу только, если член их семьи демонстрирует совсем уж сумасшедшее поведение, например, бегает голым по улицам и кричит, что за ним гонятся марсиане. Картина ясна?

— Похоже на то.

— Его отец учил его, что настоящий мужчина должен решать все свои проблемы в одиночку, а если это не удается, должен сжать зубы и прорваться через черную полосу жизни, не загружая никого своим нытьем.

— Представляю.

— Терапия проходит успешно. Вернее проходила успешно. Мы делали особый акцент на отношениях с отцом.

— Его отец военный?

— Нет, ни в коем случае. Я сказала "военное сознание" — он директор школы.

— А-а, понятно.

— Два месяца назад начались непредсказуемые проблемы. У меня сохранилась пленка того сеанса, я недавно сделала ее расшифровку.

Одри достала с полки толстую папку, вынула из нее листок бумаги и прочитала:

— "Ноги — как только самолет отрывается от земли, ноги начинают болеть. Начиналось все с неприятного ощущения — все время хотелось их размять, а ведь нельзя все время ходить по самолету"… Потом боли усилились, причем бедняге именно в это время приходилось много летать самолетами, и каждый раз боль становилась нетерпимее. Врач прописал ему обезболивающее. По-моему, «Перкоцет». Да, точно — «Перкоцет». Но препарат ему не очень-то помогает — он не устраняет боль, а просто снижает ее интенсивность, кроме этого — побочные эффекты… Сейчас эта странная болезнь просто мешает бедняге работать, потому что, как ты понимаешь, ему чем дальше, тем больше не хочется подниматься на борт самолета, а его работа подразумевает постоянные командировки.

— И гипноз не помог?

— Нет, хотя видно, что в его подсознании есть какая-то важная информация о его ногах. Мы не смогли выяснить никаких детских ассоциаций, хотя на прошлом сеансе он произнес очень интересные слова, он сказал, что ему нельзя вспоминать о чем-то, связанным с ногами. Другими словами — табу… Я решила, что МДМА может ему помочь. Попытаемся извлечь из его подсознания скрытую информацию.

— Когда самолет приземляется, как долго продолжается боль?

— Несколько часов, постепенно уменьшаясь, потом полностью проходит.

— То есть, это никак не связано с самолетом, ничего физиологического тут быть не может? Что ты думаешь по этому вопросу, и что он думает?

— Он говорит, что летает самолетами уже двадцать лет, и никаких проблем не возникало. Они появились, когда мы с ним стали разбирать забытые моменты его детства. Он считает, что какая-то важная информация пытается прорваться из подсознания, и боль в ногах призвана привлечь к ней внимание. Я не могу с ним спорить.

— Какой проницательный молодой человек!

— Это один из моих любимых пациентов — он легко учится, и очень смелый — не боится использовать все, что я ему предлагаю. Он усваивает все, что ему даешь для духовного роста.

— Как он воспринял предложение попробовать МДМА?

— Он был сильно удивлен, но его телодвижения были скорее одобряющими — то есть он наклонился ко мне, а не откинулся назад на спинку дивана. Примерно вот так… А когда я рассказала ему о действии препарата, о возможных побочных эффектах, он загорелся любопытством и спросил, когда мы можем провести первый сеанс.

— Хороший мальчик!

— В юности он тоже увлекался психоделиками, идея изменения своего восприятия не является для него чем-то новым. И я подчеркнула, что МДМА не является настоящим психоделиком, что он не потеряет самоконтроль, как в случаях с высокими дозами некоторых психоделиков.

— Что ты ему рассказала обо мне, он не возражает, что на сеансе будет присутствовать незнакомый ему человек?

— Я сказала, что ты моя вторая мать — добрая мать, и что именно ты научила меня подобной терапии. Еще я сказала, что как только он увидит твое лицо, он поймет, что тебе можно полностью доверять.

— Ничего себе, ты обо мне слишком высокого мнения!

— Пойдем на кухню. Пора приготовиться к встрече, он прибудет с минуты на минуту.

Я села за кухонный стол, Одри принесла из холодильника три бутылки с разными соками. Мы были готовы. В этот момент я услышала скрип входной двери и бодрый мужской голос произнес: "Одри, я приехал". "Проходи на кухню!" — отвечала Одри.

Я встала и обернулась к двери. Вошел мужчина средних лет, высокий и стройный, в отличной физической форме.

Живот подтянут. Приятные правильные черты лица, умный взгляд, можно сказать — красавец. Судя по седеющим волосам, примерно сорок лет.

Он заулыбался, внимательно изучая мое лицо, пока Одри представила нас друг другу. Дэн поклонился и пожал мне руку. Потом он радостно обнял Одри.

Открытая улыбка, сильное рукопожатие, добрые глаза. Видимо, хорошее чувство юмора.

— Ну вот и я! Горю энтузиазмом и, между прочим, умираю от жажды, так что чашка кофе не помешает.

— Ты все еще не передумал насчет новой терапии?

— Нет, я готов. Поджилки немного дрожат, но, по-моему, это нормальная реакция.

— Конечно. Твоя душа предоставляет для нового опыта чистый лист, на который проецируются все сомнения. Так происходит каждый раз, когда принимаешь новый для тебя препарат. Кстати, Одри объяснила тебе, что данное вещество не является психоделиком? Оно не изменяет твое сознание, иллюзии и галлюцинации могут появиться только в исключительно редком случае. Такой препарат называют «энтактогеном» — "позволяющим коснуться изнутри".

— Энтактоген? Никогда не слышал о таком термине.

— Его не так давно придумали. Всего несколько людей в мире знают это слово. Мне оно нравится.

— Прекрасно.

— Я также хотела бы повторить то, что ты уже слышал от Одри — этот препарат не повлечет за собой потерю самоконтроля. Он не может ошеломить тебя, как некоторые психоделики. У него совсем другое действие.

— Кстати, Дэн, ты сделал, как я тебя просила по поводу машины?

— Да, конечно. Я приехал сюда на такси и уеду отсюда на такси. Мне не хочется объяснять знакомым, почему я здесь задержался на шесть часов, и не мог просто приехать домой.

— Да, такси — лучший выход из положения, если, конечно, ты не живешь слишком далеко отсюда.

— Мне кажется, после сеанса ты будешь в полном порядке и сможешь водить машину, но все равно, некоторое время после того, как ты уже вернулся в нормальное состояние, в твоем сознании могут возникать разные отвлекающие образы, так что не стоит рисковать.

Дэн выбрал клюквенный сок. Одри аккуратно налила его в бокал с порошком МДМА и протянула бокал Дэну.

— Я даю тебе ровно 120 миллиграмм — это обычная трапевтическая доза, то есть ты ощутишь весь спектр действия и при этом не утомишься. Сегодня мы посмотрим на твою реакцию, и если будет надо, изменим дозу для следующих сеансов, если они понадобятся.

— А через полтора часа, Дэн, если тебе захочется продлить состояние, в котором ты находишься, можно будет принять дополнительную дозу в 40 миллиграмм, что никоим образом не усилит действие, а только продлит его. Ты можешь легко от него отказаться — чувствуй себя свободно, ты никому ничего не обязан.

— Прекрасно.

Мы помолчали, потом Одри протянула мне бокал с минеральной водой, сама взяла такой же и сказала:

— Пускай это путешествие пройдет успешно.

Нежный голос — хорошо сказано.

Мы подняли бокалы, Дэн выпил все до дна и Одри взяла бокал из его рук, чтобы сразу ополоснуть его водой. Мы прошли в залитую солнцем гостиную.