Легионер - Дакар Даниэль

Врать не было никаких сил. И смысла тоже: чтобы Стерва — да не определила?!

— Меня. На Алайе. "Гиксосы".

Лейтенант потёрла висок, утрясая в голове полученную информацию. Пальцы, покрытые после тяжёлого ожога новенькой, слишком розовой и блестящей, кожей странно выглядели рядом с черными полосами родовых знаков.

— И что же вчерашняя школьница успела натворить такого, что дома её грохнет не кто-нибудь, а Жандармерия?

А, семи смертям не бывать…

— Услышала Зов.

— И что? Мы все его слышали.

— В девять лет.

Недоуменный гул, состоящий в основном из возгласов мринов "Бред!" и "Так не бывает!", пронесся над плотным кольцом слушателей и затих. Кстати, удивлены были, кажется, далеко не все. И у Ланы почему-то создалось впечатление, что как минимум лейтенант не услышала ничего нового.

— Подробнее, — уронила комвзвода, недвусмысленным жестом призывая собравшихся к тишине.

— Что — подробнее?! Мэм, ну некогда мне, как вы не понимаете! Курьер вылетает через час!

— Десять минут у тебя есть. Я жду. Если верить нашей науке, Зов после смены первого зуба — нонсенс. Так что?

Лана окинула взглядом стоящих вокруг товарищей и поняла, что отвертеться не удастся. Мрины, которых обсуждаемая тема касалась напрямую, проталкивались вперёд, оттесняя людей.

— Вот и "гиксосы" сказали — нонсенс. Это эпилептический припадок был, или чем там никчёмы болеют? Никчёмой была — никчёмой и останешься. Брысь с Алайи, если хочешь жить. Тут кое-кто интересовался, как меня занесло в "Сан-Квентин"… так и занесло. "Сан-Квентин" тогда принимал, а "Крыло" — нет. Все просто.

— Да уж, — пробормотал стоящий рядом с Эрнестиной Ходок. — Я, в целом, понимаю, чего они взъелись… но всё равно, Зов — это классно! Неважно, когда!

— Классно? — прошипела Лана, чувствуя, как становится пустой и лёгкой голова. — Классно?! Для Ланы Кронберг — наверное. Лане Кронберг, которую насиловали собственные братья, а колотили все, кому она попадалась под руку… Лане Кронберг, которую попытались забить — не побить, а забить до смерти, Ходок, ощущаешь разницу? — за то, что, не жравши два дня, она спёрла на кухне кусок хлеба… Лане Кронберг, которую продали соседу-вулгу, как ненужный хлам… да, ты прав, Лане Кронберг Зов был нужен. Я бы даже сказала, жизненно необходим.

Лана перевела дыхание и почти неслышно — для людей неслышно, мринам-то что? — закончила:

— А на кой сдался Зов Лане Дитц? У меня было всё: отец, друзья, какое-никакое положение в обществе, возможность выбирать, где служить и кем вообще быть… так нет же, припёрся на мою голову! И теперь мне, видите ли, нельзя попрощаться с умирающим отцом, потому что если я сунусь на Алайю, меня могут убить. Убить за то же самое, что вас — всех вас! — делает полноценными и полноправными гражданами.

Она окинула взглядом застывшие лица окруживших её мринов и безнадёжно махнула рукой.

— Всё, народ, мне некогда, пора собираться.

Что-то решившая для себя лейтенант шагнула вперед и осторожно положила ладонь на вздрогнувшее от прикосновения плечо.

— На этом твоём курьере ведь не одно пассажирское место, правда? Подбросишь командира? Давненько я на родине не была…

— … и за это время родина, похоже, преизрядно опаскудилась, — демонстративно вздохнул Ходок. — Возьмёшь попутчика, Локи?

Такси с трудом пробиралось через запруженный машинами город. Эх, надо было заказывать "воздух"… да что уж теперь…

Лана, уткнувшись головой в стекло, безучастно смотрела в окно. Она устала. Перелёт оказался коротким, но предельно напряжённым.

Пилот курьера, получивший в качестве надбавки за скорость месячное жалованье, подошёл к делу со всей ответственностью и расстарался по полной. Выбранный им курс предполагал почти непрерывное выстраивание пространственных Врат, а этот процесс уж никак не добавлял хорошего самочувствия. Под конец путешествия девушке казалось, что у неё не осталось сил вообще ни на что, а вот поди ж ты — на удивление всё-таки хватило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лазарев изменился за те три земных года, что она провела в Легионе. Столица Округа Зель-Гар словно усохла, стала тесной и тёмной. Сузились улицы, дома сделались ниже и грязнее. Иллюминация, украсившая город по случаю приближающегося Рождества — мрины не верили ни в Бога, ни в чёрта, но повеселиться любили, каков бы ни был повод — выглядела откровенно жалко. В настроении ли наблюдательницы дело? Или Алайя — действительно захолустье?

Наконец такси доползло до главного входа в "Лоранс Харт". Лана, не раздумывая, перебросила на счет водителя двойной счётчик и выпрыгнула из машины, не дожидаясь полной остановки. Промелькнул ярко освещенный козырёк… раздвижные двери, едва успевшие убраться с дороги целеустремленно движущейся девушки… пустой вестибюль… стойка, за которой откровенно скучала пожилая мрина в безукоризненной белой форме…

— Куда это вы собрались? — ударил в спину скрипучий голос.

— Конрад Дитц?! — выдохнула Лана, притормозив и развернувшись на каблуках к оставшейся за спиной стойке.

— Секундочку… да, Конрад Дитц, у нас, палата 3021. Но к нему нельзя.

— Почему?

Матрона за стойкой оскорблённо поджала губы:

— Время посещений давно закончилось. И в любом случае там сейчас и без вас тесно. Приходите завтра. Завтра, вы меня поняли?

— Но мой отец… сестра, я должна…

— Вы должны немедленно покинуть клинику, голубушка. Завтра. Всё завтра.

Лана задохнулась, пытаясь найти аргументы, которые могли бы поколебать эту мегеру. И, пожалуй, не её одну. Из неприметной двери за спиной непреклонной дамы выглянул один мрин в форме охранника… чуть посторонился… появилась голова второго…

Спокойный голос лейтенанта Дюпре прозвучал совсем рядом:

— Я уверена, сестра, всё можно уладить. Мой капрал полгалактики пролетела, чтобы успеть увидеться с отцом до того, как он уйдёт по Радуге… восемнадцать Врат за неполные сутки… неужели вы её выгоните?

Первый охранник наконец показался во всей своей красе: лет двадцати пяти (алайских), худощавый, подтянутый, явная "армейская косточка"… плохо. Армия Алайи не слишком жаловала легионеров, в особенности местных уроженцев, полагая их предателями, бросившими родину ради сытного куска. То, что тех, кто вербовался в Легион, в родной армии отнюдь не ждали, в расчёт не принималось.

Однако испытующе прищурившийся мужик повёл себя неожиданно:

— Восемнадцать Врат? Это на чем же их можно соорудить за такое время?

— Я наняла курьерский корабль, — пробормотала Лана, прикидывая, как бы всё-таки прорваться к лифтам и с отчаянием понимая, что затея пустая. Станнер за поясом охранника убить не мог ни при каких обстоятельствах, но приходить в себя пришлось бы не один час. Это не считая разборок с полицией.

— Ну-ну… — дядька вышел из-за стойки и остановился в шаге от девушки, разглядывая её, словно какую-нибудь диковину. — И вы ещё стоите на ногах? А не пусти мы вас — небось, попробуете взобраться на тридцатый этаж по стене? Знаете, я даже не удивлюсь, если у вас получится. Лифт номер пять, джи, прошу вас. Сестра, я сам провожу капрала и её спутников.

— Но как же?! — взвилась дама за стойкой

— Молча, сестра. Молча.

Бесконечный коридор был белым и пустым. Почти пустым и почти белым. Возле одной из дверей сгорбилась в нелепом пластиковом креслице фигура в чёрной форме Легиона, уткнувшаяся в чёрные ладони чёрным же лицом. Заслышав звук приближающихся шагов, человек отнял руки от лица, поднял голову и тут же распрямился, как отпущенная пружина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лана!

— Дядя Джим… ой… виновата, сэр!

— Да иди ты со своей субординацией! — знакомые лапищи обхватили Лану, прижали к груди, стиснули. — Я проспорил, надо же!

— Проспорили?

— Мне пришлось признаться Зверюге, что ты всё знаешь. Иначе не получалось, он требовал отключить его от системы, подписал всё, что только можно. И Конрад сказал, что ты прилетишь сегодня. Я убеждал, доказывал, подсовывал расписание рейсов, но ты же знаешь своего отца? Ну-ка, посмотри на меня! Сколько Врат?