Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов

и движение в застывшую сефардскую культуру. Рядом с языком ладино слышался идиш. Но туземный сефардский элемент все-таки оставался преобладающим. Еврейские газеты и журналы обыкновенно печатались на эспаньольском языке еврейскими буквами («El Tiempo», «El Telegrafo» и дру­гие в Константинополе и Салониках). В многочисленных школах парижского «Альянса» еврейские дети воспитывалась на французс­кий лад и легко усваивали этот язык, родственный их испанскому диалекту. Росло поколение европеизованной молодежи, но без ши­рокого национального кругозора, с обычною наклонностью к асси­миляции, которая за невозможностью ассимилироваться с турками вырождалась в поверхностный космополитизм левантинского типа.

ГЛАВА V. ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ И НОВЫЕ ЦЕНТРЫ В АМЕРИКЕ И ПАЛЕСТИНЕ (1881-1900)

§ 29 Американская иммиграция восьмидесятых годов

Конец XIX и начало XX века являются эпохою великого пере­селения в истории еврейского народа. Со времени изгнания из Испа­нии не было такого передвижения в диаспоре, как после российских погромов 1881 года. Преследования в России и Румынии и бедность в австрийской Галиции выгоняли ежегодно из родины десятки ты­сяч людей, искавших спокойного угла и хлеба в далеких странах. Перенаселенные западноевропейские страны не могли приютить всю эту массу эмигрантов, и она отправлялась дальше, во внеевропей­ские страны. Главный поток еврейской эмиграции шел в Соединен­ные Штаты Северной Америки, куда в ту пору направлялись милли­оны безработных или политически угнетенных из всех стран Старо­го Света: ирландцы, итальянцы, германцы, поляки и эмигранты дру­гих национальностей. Меньшие группы евреев переселялись в Кана­ду, Южную Америку и в английские колонии Южной Африки. Не­большое, но в национальном отношении особенно важное течение эмиграции направлялось на древнюю родину рассеянного народа, в турецкую Палестину; оно было связано с идеалом национального возрождения, который в ту пору проявился с необычайной силой. Все эти передвижения положили начало перемещению центров диас­поры. Усилился рост внеевропейского еврейства, которое до тех пор стояло в стороне от главной дороги истории. Огромный новый центр созидался в Америке, а среди развалин Азии, колыбели общей и ев­рейской цивилизации, пробудилась жизнь, предвещавшая историчес­кий поворот в судьбах Востока.

Главная масса переселенцев шла из России. Эта именно мас­са, вместе с родственными ей группами из Галиции и Румынии, довела американскую диаспору до таких размеров, что она стала второю по величине после российского центра. От разрушения Рос­сии построилась Америка — можно было бы сказать в стиле Талму­да. Через 400 лет после Колумба странствующий Израиль вновь от­крыл Америку как обетованную землю массовой иммиграции. До 1881 года североамериканские Соединенные Штаты были дальним глухим углом диаспоры, где числилось до четверти миллиона еврей­ских жителей; это население образовалось в результате почти четы­рехвекового переселения из Европы сначала сефардов, а потом аш­кеназов; за последние же двадцать лет XIX века число евреев возрос­ло до полутора миллиона, а за первые десятилетия XX века до четы­рех миллионов. С лихорадочною быстротою совершался этот про­цесс пересадки миллионов людей. В муках рождался центр диаспоры за океаном. Кто видел из года в год океанские пароходы, вокзалы железных дорог и морские гавани всего мира, переполненные бед­ствующими эмигрантами с женами и детьми, кто слышал стоны этой обездоленной массы, гонимой людскою враждою и голодом на край света, где ей предстояла жестокая борьба за существование, тот зна­ет о муках родов новой еврейской Америки. Но при всей стихийной эмиграции из Восточной Европы в Америку в этом движении был и значительный элемент идеализма. Если бедствующие массы искали в Америке куска хлеба и гарантии от насилий, то группы сопровож­давшей их интеллигенции ждали чего-то большого в новом отече­стве. В тот критический год (1881-1882), когда в России составля­лись кружки «американцев» и «палестинцев», в интеллигенции бо­ролись два течения: вековечная мессианская тоска тянула одних на старую родину, а жажда политической свободы влекла других в ве­ликую республику за океаном. И те и другие связывали осуществле­ние своих стремлений с земледельческой колонизацией: нужно при­вязаться к земле путем непосредственной ее обработки и таким об­разом создать здоровую основу общежития для своих братьев в но­вом или обновленном отечестве. В начале исхода из России впереди эмигрантов, направлявшихся в Америку, шли также пионеры земле­дельческой колонизации, но огромные массы переселенцев нашли в промышленной стране более прямое применение своему привычно­му труду: не земледелие, а фабричная промышленность, ремесло, тор­говля стали основою еврейской хозяйственной жизни в капиталис­тической Америке.

Весною 1882 года на юге России образовалась организация «Ам-олам» («Вечный народ»), члены которой, большею частью революционно настроенные молодые люди, ставили себе целью ос­новать в Америке сельскохозяйственные колонии или свободные сель­ские коммуны. Не успела еще эта молодежь приступить к осуществ­лению своего плана, как очутилась в вихре массового эмиграцион­ного движения, имевшего характер панического бегства. Скопивши­еся в Бродах тысячи беженцев (выше, § 13 и 22) были после долгих бедствий эвакуированы при помощи западноевропейских благотво­рительных организаций и отправлены в Америку. Так было положе­но начало тому эмиграционному потоку, который с тех пор непре­рывно, в течение десятков лет, тянулся из Восточной Европы к бере­гам Америки. По прибытии в гавань Нью-Йорка для скитальцев на­чинались новые мытарства, которые претерпевали при массо­вой иммиграции переселенцы всех национальностей. Каждую вновь прибывшую партию задерживали в порту для врачебного осмотра и строгого допроса, а затем признанных годными выпус­кали на берег. На первых порах бедные эмигранты ютились в ог­ромных казармах Кэстел-Гарден в порту и ежедневно отправля­лись в город на поиски работы.

Переселенцы, приезжавшие без всяких средств или с очень скуд­ными сбережениями и вдобавок не знавшие английского языка, нуж­дались в помощи особой организации для приискания работы и для подготовления к ней. Для этой цели образовалось в Нью-Йорке «Об­щество помощи еврейским иммигрантам» («Hebrew Immigran Aid Society», сокращенно HIAS). Душою этого общества был редкий че­ловеколюбец Михаил Гей л ьприн, польский уроженец, который пе­режил революцию 1848 года в Венгрии и затем переселился в Со­единенные Штаты, где стал видным журналистом и соредактором Американской Энциклопедии. Он вникал во все нужды эмигран­тов, заботился о трудовой помощи и о моральной поддержке для них. Обыкновенно же помощь благотворительных учреждений («United Hebrew Charities») выражалась в благодеяниях сомнитель­ного свойства. Многие фабриканты и содержатели ремесленных мастерских брали нуждающихся переселенцев на работу за плату, вдвое меньшую против той, которую получали туземные рабочие, и таким образом эксплуатировали своих бедных братьев, пользу­ясь их беспомощностью. Вызванное этой конкуренцией пришель­цев общее понижение заработной платы навлекло на них гнев аме­риканских рабочих, которые видели в них представителей деше­вого труда, вроде презираемых китайских «кули». Однако с течени­ем времени пришлые еврейские рабочие приспособились к местным требованиям своего класса: вступали в профессиональные союзы и отстаивали свои интересы в борьбе с работодателями