Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов

должны были состоять из румын, хотя бы фаб­рика была основана евреем-капиталистом при помощи еврейских рабочих.

Вся эта полицейская регламентация оправдывалась одним прин­ципом: «Румыния — для румын-христиан». Всякий кусок хлеба, за­работанный евреем даже честным трудом, вырван изо рта румына; следовательно, еврея надо травить до тех пор, пока он не уйдет из страны. Румынский Гаман, министр-президент Иоан Братиану по­яснил свою политику следующей басней. Исхудавшая от голода ли­сица пролезла через щель в ограде внутрь виноградника, досыта на­елась и так растолстела, что не могла вылезть обратно; тогда хозяин сада загнал лису в уголок и морил ее голодом до тех пор, пока, она не отощала, а затем выпустил ее через ту самую щель, через которую она пробралась в сад. Так, говорил Братиану, мы поступаем с еврея­ми; они пробрались в Румынию, голодные, нуждающиеся, у нас раз­жирели, а теперь не могут и не хотят выбраться из нашей страны; поэтому мы их истощим так, чтобы они могли поскорее уйти от нас. Этот звериный анекдот был пущен в ход, чтобы оправдать одно из самых жестоких решений румынских законодателей: запрещение ев­реям заниматься разносною торговлею. Самая бедная часть еврейс­кого населения занималась этим жалким промыслом: бедняк, ско­пивший несколько монет, несчастная вдова или старик инвалид, не имевшие капитала для открытия лавки, покупали наиболее ходкие дешевые товары и, нося их в коробках на плечах, продавали в дерев­нях и городах с ничтожным заработком. Этим промыслом корми­лось в одном Бухаресте не менее 400 семейств, а во всей стране около 5000 семейств, т. е. 25 000 человек. И вот правительство внесло в пар­ламент законопроект о запрещении разносного торга евреям. Когда закон был принят в палате депутатов и перешел в сенат, евреи пода­ли сенаторам петицию, в которой обрисовали положение пяти ты­сяч семейств торговцев, обреченных на голодную смерть в случае издания такого закона. Тогда правительство предъявило сенату за­явления христианских купцов с выражением благодарности мини­страм за благой почин в деле уничтожения еврейской торговли. И се­нат принял законопроект (1884). Началась расправа. Полиция хва­тала на улицах расносчиков-евреев, сажала в тюрьму, предавала суду для наложения штрафа. Газеты сообщали о случаях голодной смер­ти и самоубийств в семьях несчастных коробейников в Бухаресте, Яссах и других городах.

С одинаковым усердием отстраняли еврея и от простейших, и от интеллигентных профессий. В тот самый год, когда тысячам бед­няков запретили разносный торг, евреям-юристам было запрещено выступать на суде в качестве поверенных и даже состоять помощни­ками или секретарями у адвокатов, так как адвокатура есть привиле­гия лиц, пользующихся политическими правами. Евреев—врачей, ин­женеров, техников не принимали на общественную службу. Было решено затруднять молодежи доступ к высшему и среднему образо­ванию и тем вовсе закрыть им путь к свободным профессиям. Тут наблюдалось поразительное сходство с российской политикой в той же области. Ход дела в обеих странах был почти одинаков. С 60-х годов увлеченная духом времени еврейская молодежь, против воли ортодоксальных родителей, устремилась в общие начальные учили­ща, гимназии и университеты. К началу 80-х годов во всех румын­ских школах оказалось в среднем около 15% учащихся евреев, а в городах с густым еврейским населением (Яссы, Бухарест и др.) эта пропорция доходила до 30 и даже 50%, то есть соответствовала про­центному отношению горожан-евреев к христианам. Румынские пат­риоты ужаснулись: школа объевреится, евреи превзойдут в образо­ванности румын и будут соперничать с ними в области свободных профессий. Надо было пресечь «зло» в корне. Минуя законодатель­ные учреждения, министр просвещения издал циркуляр, чтобы ев­рейские дети («дети чужой национальности») принимались в началь­ные и средние учебные заведения лишь после того, как будут приня­ты все желающие из детей румынской национальности, по числу ос­тавшихся вакансий. Это совершилось в то же лето 1887 года, когда и в России аналогичный циркуляр решил участь еврейской учащейся молодежи. В 1893 г. парламент освятил произвол министра особым законом, а затем этот закон был распространен и на высшие учеб­ные заведения.

Вытесненным из государственной школы евреям оставалось только открывать свои частные училища. Такие школы, начальные и средние, скоро появились в различных местах; еврейские дети охот­но посещали их, избавленные от глумления со стороны христианских товарищей и учителей-юдофобов. Правительство заметило, что за­ветная цель — лишить евреев образования — таким образом не бу­дет достигнута, и стало измышлять всевозможные придирки, чтобы закрыть еврейские училища. Так как в них соблюдался субботний отдых вместо воскресного, то министр просвещения пригрозил ди­ректорам, что он будет закрывать те школы, где будет нарушаться закон о воскресном отдыхе. Директоры должны были уступить и решили праздновать два дня в неделю, но министр возразил, что школьная программа требует, чтобы учебные занятия шли шесть дней в неделю. Тогда решили открывать школы по субботам только для преподавания еврейской религии, но министр и этим не удовлет­ворился, так как общий учебный план не устанавливал особого дня для религиозного обучения... Так издевались над евреями, над их стремлениями к европейскому образованию.

Наихудшим издевательством было то, что людей, лишенных всех прав гражданства в качестве «иностранцев», заставляли давать сол­дат для румынской армии, т. е. отбывать повинность, вовсе не обяза­тельную для иностранцев. Сначала евреев вовсе перестали брать в армию, для того чтобы окончившие службу не могли претендовать на обещанную им натурализацию (1879-1882). Но, видя, что вели­кие державы не обращают внимания на явное нарушение статьи Бер­линского трактата о равноправии, румынские правители решили, что можно брать евреев в солдаты и потом не давать им гражданских прав. При обсуждении вопроса в парламенте (1882) некоторые депу­таты выразили опасение, что это повлечет вмешательство держав, которые потребуют натурализации, по крайней мере, для отслужив­ших свой срок солдат; но министр-президент Братиану цинично от­ветил: «Нынче во всей Европе существует реакция против евреев даже там, где она раньше не проявлялась. Кто теперь заступится за них? Не Австро-Венгрия ли или Германия? Что же касается России, то ведь об этом никогда и речи не могло быть». Закон был принят, и евре­ев стали не только призывать в войска, но и ловить уклоняющих­ся. Их брали даже в большей пропорции, чем румын. В 1895 году в румынской действующей и запасной армии числилось до 30 тысяч еврейских солдат, т. е. около 11% еврейского населения, между тем как христиане давали меньший процент солдат. Эти защитники отечества были так же бесправны и беззащитны в армии, как и в гражданском обществе. В записке, представленной правительству и парламенту военнослужащими евреями (1893), перечислены эти ограничения: евреи не допускаются в школы для подготовки офи­церов, ибо офицерский чин для них недосягаем; во многих полках их не производят даже в