Юмористические рассказы - Стивен Ликок

И с таким же рвением он взялся за теннисные корты - я вам обязательно покажу их утром. Питер решил, что уж хотя бы корт, en tout cas,* сделан по-настоящему. А Питер, как я уже сказала, это машина, а не человек. Он начал работать немедленно и все делал сам. Представьте, он взорвал десять футов породы, чтобы получить для основания такой щебень, какой ему хотелось. Два итальянца взлетели при этом на воздух, но Питер не отступил ни на шаг: он вытребовал еще двух и пошел напролом. Он, конечно, взял на себя все расходы по устройству тех двоих, что подорвались: оплатил похороны и страховку - словом, внес все, что положено. Он заявил, что иначе и быть не может - ведь шел на риск он, а не они. Да, он такой человек!

______________

* Во всяком случае (франц.).

Однако, кажется, нам пора спать. Мы здесь так рано ложимся, что обычно в полночь уже в постели.

Но, может быть, вы хотите еще немного посидеть - поиграть на бильярде или в карты? Несколько слуг у нас всегда на ногах - во всяком случае, они ложатся не раньше трех, ну, а там уж мой муж отправляет Уильяма на рыбную ловлю.

Спокойной ночи.

ИЗ РАССКАЗОВ РАЗНЫХ ЛЕТ

УБИЙСТВА ОПТОМ

ПО ДВА С ПОЛОВИНОЙ ДОЛЛАРА ЗА ШТУКУ

Из цикла лекций

Сегодня, леди и джентльмены, мы побеседуем об убийстве. Только две темы привлекают в наши дни широкого читателя: убийство и секс. Что же касается людей образованных, то для них эти две темы сливаются в одну - убийство на почве секса. Давайте попробуем, если это возможно, не заниматься сегодня сексуальными проблемами и поговорим об убийствах, которые продаются открыто и повседневно, - об убийствах по два с половиной доллара за штуку.

Что касается меня, то я готов сознаться прямо и откровенно: если уж я собираюсь выложить за книгу два с половиной доллара, то должен быть уверен, что в ней есть хотя бы одно убийство. Первым делом я всегда бегло просматриваю книгу, чтобы узнать, есть ли в ней глава под названием: "Труп обнаружен". И сразу успокаиваюсь, когда вижу такую фразу: "Это был труп прекрасно одетого пожилого джентльмена; костюм его был в сильном беспорядке". Заметьте - джентльмен всегда бывает пожилым. Что они имеют против нас, пожилых джентльменов, - хотел бы я знать. Впрочем, все совершенно ясно. Ведь если написать, что труп был женский, - это трагедия. Если детский - о, это чудовищно! Но если обнаружен "труп пожилого джентльмена", тогда - подумаешь, велика важность! Как-никак, а он свое прожил и, как видно, прожил неплохо (ведь сказано же, что одет он был прекрасно). И, должно быть, умел кутнуть (костюм-то на нем оказался в сильном беспорядке). Так что все правильно. Пожалуй, в мертвом в нем больше толку, чем в живом.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Впрочем, начитавшись подобных историй, я стал теперь таким специалистом в этом деле, что мне незачем ждать, когда обнаружат труп. Достаточно пробежать первые несколько страниц, и я уже могу сказать, кому предстоит стать трупом. Так, например, если действие происходит по эту сторону океана, ну, скажем, в Нью-Йорке, читайте первый абзац, в котором найдете примерно следующее:

"В субботу вечером, когда в делах обычно наступает затишье, мистер Финеас К. Кактус сидел в своей конторе. Он был один. Трудовой день закончился. Клерки разошлись по домам. Кроме привратника, жившего в подвале, во всем доме не было ни души".

Прошу обратить внимание - "кроме привратника". Мы оставили в доме привратника. Он еще понадобится впоследствии, чтобы было кого обвинить в убийстве.

"Он долго сидел так, опершись подбородком на руку и задумчиво созерцая разложенные перед ним на столе бумаги. Наконец веки его сомкнулись, и он задремал".

Легкомысленный человек! Заснуть вот так, в пустой конторе... Что может быть опаснее в Нью-Йорке, я уж не говорю - в Чикаго? Каждому проницательному читателю ясно, что сейчас этого самого мистера Кактуса хорошенько трахнут по башке. Он-то и есть труп.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но тут я позволю себе заметить, что в Англии вся обстановка как-то больше подходит для подобных ситуаций, нежели у нас. Чтобы создать вокруг убийства подходящую атмосферу, нужна страна со старыми традициями. Самые лучшие убийства (и всегда пожилых джентльменов) совершаются за городом, в каком-нибудь старинном поместье - у каждого богатого пожилого джентльмена есть такое поместье, которое называется "Аббатство", "Собачья свора", "Первая охота" или еще как-нибудь в этом роде.

Возьмем такой отрывок:

"Сэр Чарлз Олторп сидел один в своей библиотеке, в замке "Олторпская охота". Было уже за полночь. Огонь в камине догорал. Через тяжелые оконные занавеси не проникало ни звука. Если не считать горничных, спавших в дальнем крыле, и дворецкого, находившегося внизу, в буфетной, замок в это время года был совершенно необитаем. Сидя так, в своем кресле, сэр Чарлз уронил голову на грудь и вскоре погрузился в глубокий сон".

Глупец! Неужели ему не известно, что погружаться в глубокий сон в уединенном загородном доме, да еще когда горничные спят в дальнем крыле, это поступок, граничащий с безумием? Но вы заметили? Сэр Чарлз! Он баронет. Вот это-то и придает делу особый шик. И вы, должно быть, заметили еще одну деталь: мы оставили в замке дворецкого, как только что оставили привратника в доме мистера Кактуса. Разумеется, не он убил сэра Чарлза, но местная полиция всегда первым делом арестовывает именно дворецкого. Ведь как-никак, а кто-то видел, как он точил на кухне кухонный нож и приговаривал: "Я ему покажу, этому старому негодяю".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Итак, вот вам отличный материал для начала рассказа. Труп сэра Чарлза обнаруживает на следующее утро "перепуганная" служанка (служанки всегда бывают перепуганы), которая "даже не может членораздельно рассказать, что именно она видела" (они никогда не могут). Затем в замок приглашают местную полицию (инспектора Хиггинботема из Хопширского полицейского участка), и та признает себя "бессильной". Всякий раз, как читатель слышит о том, что вызвана местная полиция, он снисходительно улыбается, ибо знает, что эта полиция приезжает исключительно для того, чтобы "признать себя бессильной".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В этом месте повествования и появляется Великий сыщик, присланный для специального расследования самим Скотленд-Ярдом или через его посредство. Это вторая необходимая деталь - Скотленд-Ярд, что буквально означает шотландский двор. Однако он не имеет никакого отношения к Шотландии и совсем не двор. Будучи знаком с этим учреждением только по детективным романам, я представляю его себе как своего рода клуб, находящийся в Лондоне где-то близ Темзы. Сам премьер-министр и архиепископ Кентерберийский бывают там чуть ли не каждый день, но они так строго соблюдают свое инкогнито, что вам и в голову не придет, что они - это они. И, кажется, даже члены королевской фамилии иной раз совещаются в этом Скотленд-Ярде с местными мудрецами, а ведь в английском языке слово "королевский" почти всегда звучит иносказательно и употребляется в тех случаях, когда речь идет о предмете слишком "высоком", чтобы о нем можно было говорить вслух.

Так или иначе, но Скотленд-Ярд посылает в замок Великого сыщика либо в качестве своего представителя, либо в качестве частного лица, к которому этот самый Скотленд-ярд обращается в тех случаях, когда уж окончательно заходит в тупик, - и Великий сыщик приезжает, чтобы раскрыть тайну.

Тут перед нами возникает небольшое техническое затруднение: нам очень хочется показать, что за удивительный человек этот Великий сыщик, но мы не можем сделать рассказчиком его самого. Он слишком молчалив и слишком значителен. Поэтому в наши дни обыкновенно применяется следующий способ. Великого сыщика постоянно сопровождает некий спутник, некий безнадежный простак, который ходит за ним как тень и безмерно восхищается им. С тех пор, как Конан-Дойль создал свою схему - Шерлок Холмс и Уотсон, - все остальные попросту списывают с него. Итак, рассказ всегда ведется от лица этого второстепенного персонажа. Увы, сомнения быть не может, это чистой воды простак. Проследите, как он теряет всякую способность рассуждать и снова обретает ее в присутствии Великого сыщика. Вот, например, сцена, когда Великий сыщик приходит на место действия и начинает осматривать те самые предметы, которые уже безрезультатно осматривал инспектор Хиггинботем.

" - Но каким же образом, - вскричал я, - каким же образом - во имя всего непостижимого! - можете вы доказать, что преступник был в галошах?

Друг мой спокойно улыбнулся.

- Взгляните, - сказал он, - на эту полоску свежей грязи перед входной дверью. В ней около десяти квадратных футов. Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что здесь недавно прошел человек в галошах.

Я посмотрел. Следы от галош виднелись там довольно отчетливо - не менее дюжины следов.

- До чего ж я был глуп! - вскричал я. - Но скажите мне вот что - каким образом вам удалось узнать длину ступней преступника?