Дружество Кольца - Джон Толкин

— Черных Всадников?! — в ужасе вскричал Фродо. — Где?

— Да здесь же, в самом Пригорье. Вы ушли, а я посидел часок в комнатушке да и пошел проветриться. Остановился неподалеку, под фонарем, стою себе, на звезды любуюсь, и тут меня прямо дрожь пробрала. Гляжу, там на дороге темень, а в ней какая-то жуть крадется, пятно черное, еще чернее ночи. Проскользнуло бесшумно у самого края света и пропало. Точно Всадник, хотя коня с ним не было.

— Куда он направился? — неожиданно резко спросил Арагорн.

Мерри вытаращил глаза, он только сейчас заметил в комнате незнакомца.

— Валяй, выкладывай! — велел Фродо. — Это друг Гэндальфа. Потом все объясню.

— Похоже, на восток, по Тракту, — продолжил Мерри. — Я хотел было проследить, но чуть ли не сразу потерял его из вида. Правда, все равно свернул за угол и дошел до самого крайнего дома…

Бродяжник воззрился на хоббита с удивлением.

— Сердце у тебя, вижу, храброе, — произнес он, — но поступать так было глупо.

— Не знаю, — отозвался Мерри. — По-моему, ни храбрость, ни глупость тут ни при чем. Я ведь, можно сказать, и не сам шел, будто что-то тянуло. А потом, уже возле самой ограды, голоса услышал. Один бубнит, а другой то ли шипит, то ли сопит: ни слова не разберешь. Ближе подойти — так духу не хватило. Только я повернулся, чтобы ноги оттуда унести, как сзади что-то надвинулось и… упал я, наверное.

— Это я его нашел, сударь, — вмешался Ноб. — Господин Свербигуз дал мне фонарь — ступай, мол, поищи гостя. Ну, я сначала к западным воротам сходил, не нашел, потом к южным потопал. Иду и вижу, на дороге, близ развалюхи, где Билл Прихвощень живет, кто-то вроде как возится. Точно не скажу, но мне показалось, будто двое ухватили третьего, лежачего, и куда-то уволочь наладились. Я заорал, припустил туда, но как подбежал — тех двоих уже и духу не было, а у обочины господин Брендибак лежит, словно заснул. Потряс я его чуток, а он глаза открыл, да и молвит чудным таким голосом: «Я в омут упал». Потом встрепенулся, вскочил, да как рванет прямиком в трактир — ровно твой заяц.

— Так, наверное, и было, — неуверенно пробормотал Мерри. — Что я там говорил, не помню: сон вроде видел, жутче не придумаешь… но и сна тоже не помню. И не знаю, что это меня так прихватило.

— Зато я знаю, — сказал Бродяжник. — Черная Немочь, вот что. Должно быть, Всадники оставили своих коней за стеной, а сами пробрались в Пригорье южными воротами. Плохо дело: Прихвощень им наверняка все новости выложил, да и южанин тот, похоже, тоже Вражий приспешник.

— Что же теперь? — спросил Мерри. — Неужто на трактир нападут?

— Едва ли, — успокоил Бродяжник. — Они еще не все собрались, да и не таков их обычай. Мрак, темень да глушь — вот что им по нраву, а чтобы открыто ломиться в дом, где всюду свет, народу полно… Может, конечно, и попытались бы, не будь у них другого выхода, но ведь они знают, что у вас впереди долгий путь через весь Эрегион. Но если сами не сунутся, то приспешников своих могут толкнуть на любое черное злодеяние. Их главное оружие — ужас, и кое-кого здесь они уже прибрали к рукам. Тот же Прихвощень для них что хочешь сделает, южане, скорее всего, тоже, да и бедолага Гарри, привратник… Видел я, как они с ним в понедельник у западных ворот говорили. Как отъехали, его дрожь била, а лицо белее мела…

— Выходит, кругом враги, — в страхе произнес Фродо. — Что же делать?

— Перво-наперво не расходиться по спальням. Ночевать будем здесь, все вместе. Где ваши спальни — им вызнать проще простого: хоббитские ведь окошки круглые, смотрят на север, чуть не вровень с землей. Подождите, сейчас мы с Нобом перенесем сюда вашу поклажу.

Пока Бродяжник и Ноб ходили за вещами, Фродо вкратце пересказал Мерри события минувшего вечера и показал письмо Гэндальфа.

— Значит так, господа, — с ухмылкой заявил вернувшийся Ноб. — Я там постели ваши разворошил и в каждую, с вашего позволения, положил под одеяло по диванному валику. Еще коврик такой буренький подвернул — оченно вышло на макушку вашу похоже, господин Беб… прошу прощения, Подхолмс.

Пиппин рассмеялся.

— Небось и вправду похоже. Но что будет, когда они обнаружат подмену?

— Что будет — там увидим, — отозвался Бродяжник. — Нам сейчас главное до утра продержаться.

Ноб пожелал всем спокойной ночи и ушел на свой пост у входной двери.

Сложили на полу котомки, придвинули к двери кресло и закрыли окно. Затворяя ставни, Фродо выглянул наружу и приметил ясное звездное небо. Прямо над пригорской Кручей сиял Серп[6].

Он закрыл крепкие внутренние ставни и задернул занавески. Бродяжник подкинул в огонь поленьев и задул свечи.

Хоббиты улеглись на одеяла ногами к очагу, а их новый спутник устроился на придвинутом к двери кресле. Мерри все еще приставал к Фродо с расспросами.

— «Корова пляшет гопака», — хихикнул он напоследок, заворачиваясь в одеяло. — Ну ты, Фродо, и отчудил; жаль, я не видел. Но уж тутошние твою выходку сто лет не забудут.

— Это уж точно, — отозвался Бродяжник.

На том разговоры смолкли, и хоббиты один за другим погрузились в сон.

Глава 11

Клинок во мраке

В ту пору, когда хоббиты в Пригорье укладывались спать, над Баковинами сгущалась тьма. Небо затянули тучи, по лощинам и берегам реки стоял густой туман. Домик в Сухом Овражке утопал в тишине.

Толстень опасливо приоткрыл дверь и выглянул наружу. Весь день ему было тягостно и тревожно — ни делом не мог заняться, ни отдохнуть толком, — а к вечеру страх стал и вовсе неодолимым. Казалось, будто неподвижный ночной воздух дышит неминучей бедой.

Фредегар вгляделся во тьму, и тут под деревьями вроде как всколыхнулась тень, а потом садовая калитка сама собой отворилась. Он отпрянул, несколько мгновений стоял, унимая дрожь, а потом захлопнул дверь и задвинул щеколду.

Когда ночь стала еще непрогляднее, на дороге послышался приглушенный перестук копыт — кто-то осторожно вел в поводу коней. У калитки кони остановились, и к дому скользнули три сгустка мрака: один прямо к двери, два за углы, по обе стороны. Черные фигуры замерли неподвижно, словно тени, отбрасываемые камнями. Деревья, да и сам дом будто затаили дыхание, дожидаясь конца этой недоброй ночи.

Потом в листьях прошелестел ветерок, где-то в отдалении прокукарекал петух. Стоял холодный предрассветный час. Тень у двери шевельнулась, в беззвездной и безлунной мгле лучом ледяного света блеснул выхваченный из ножен меч. Дверь содрогнулась под ударом — глухим, но тяжким.

— Отворить именем Мордора! — прозвучал грозный приказ.