Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения - Терри Гудкайнд

– Но ведь вы же видите меня... Так почему я тревожу ваши чувства?

– Ну, представь себе, что ты слышишь голос и не видишь, откуда он исходит.

Дженнсен не надо было особо напрягаться, чтобы представить такое. Она понимала, насколько это может беспокоить.

– Или представь, – продолжала колдунья, – что ты меня видишь, а когда протягиваешь руку, она встречает пустоту. Как будто меня здесь нет... Разве это не тревожило бы тебя?

– Полагаю, тревожило бы, – согласилась Дженнсен. – Есть ли еще какое-то отличие в нас? Кроме того, что мы – дыры?

– Я не знаю. Встретить таких, как ты, – невероятная редкость. Вполне возможно, что существуют и другие. Как-то до меня дошел слух, что один такой жил с целителями, которых называют Рауг'Мосс, но достоверно я знала только о тебе.

Когда Дженнсен была совсем девочкой, они с матерью посетили целителей, Рауг'Мосс.

– Вы знаете его имя?

– Шептались, что его зовут Дрефан, но я не знаю, правда ли это. Если да, то очень сомнительно, что он еще жив. Лорд Рал – он и есть лорд Рал. У него свой закон. Даркен Рал, видимо, как и все его предшественники, породил много отпрысков. Скрывать, что ты знаешь происхождение такого ребенка, опасно. Мало кто пойдет на такой риск, поэтому большая часть вас была немедленно умерщвлена. Да и остальных, в конце концов, найдут.

Размышляя вслух, Дженнсен проговорила:

– Может быть, мы такие, чтобы защититься? Есть ведь животные, у которых особые черты, помогающие новорожденным выжить. Например, оленята рождаются пятнистыми, чтобы можно было спрятаться и стать невидимым для хищника. Они тоже делаются своего рода дырами в мире.

Алтея улыбнулась:

– Этот пример может служить хорошим объяснением. Как и любой другой. Однако, зная магию, я считаю, что все гораздо сложнее. Все вокруг стремится к равновесию. Олени и волки тоже существуют в равновесии. Оленятам помогают выжить пятна, но это угрожает существованию волков, которым нужна пища. Такие вещи действуют в обоих направлениях. Если бы волки съели всех оленят, то вымерли бы не только олени, но и сами волки, лишившиеся источника пищи. Ведь они бы нарушили баланс между собой и оленями. А в магии баланс – вещь особенно необходимая. То, что на поверхности может казаться простым, часто имеет более сложные причины. Я подозреваю, что такие, как ты, устанавливают некую форму равновесия, а появление дыр в мире – просто вспомогательный признак.

– И, видимо, то, что некоторые одаренные могут видеть меня, является частью этого равновесия. Ваша сестра говорила, что вы можете видеть дыры в мире.

– Нет, на самом деле это не совсем так. Я просто выучилась некоторым приемам при помощи дара. Примерно так же, как выучилась Эди.

Дженнсен нахмурилась, чувствуя себя совсем сбитой с толку, и Алтея поспешила с объяснением:

– Ты можешь увидеть птицу в безлунную ночь?

– Нет. Без луны это невозможно.

– Да нет, возможно. Там, где пролетает птица, на время исчезают звезды. Так же можно наблюдать и за дырами в мире.

– То есть просто другой способ видеть. – Дженнсен улыбнулась остроумному объяснению Алтеи. – Ну и какими вы видите подобных мне?

– Приведенное сравнение – самый легкий способ объяснить. Однако оба способа видеть имеют свои ограничения. Ты сможешь разглядеть ночью птиц только в случае, если они летят на фоне звезд, если нет туч и так далее. С такими, как ты, то же самое. Я просто выучила прием, помогающий видеть подобных тебе, но это очень ограниченный способ.

– А вы не узнали во Дворце Пророков о своей способности к пророчествам? Может быть, это сможет помочь?

Алтея покачала головой:

– Нет, пророчества тебе не помогут.

– Но почему?

Алтея наклонилась вперед, словно проверяла, внимательно ли слушает ее Дженнсен.

– Откуда исходит пророчество?

– От прорицателя?

– Вот именно. Но прорицание – это одна из форм магии. А одаренные не могут видеть тебя при помощи своего дара, ты помнишь? Для них ты – дыра в мире. Поэтому и для прорицателей ты – тоже дыра в мире. В пророчествах тебя нет. – Колдунья вновь откинулась на спинку стула. – У меня совсем незначительный пророческий дар, я – вовсе не великая прорицательница. Я провела десятилетия у сестер Света, изучая искусство прорицания, и могу сказать тебе – как с точки зрения собственного опыта, так и из прочитанного, – что пророчества по отношению к тебе слепы, как Эди. Для пророчеств такие, как ты, никогда не существовали, не существуют и никогда не будут существовать.

Дженнсен села на пятки:

– Вот уж действительно, дыра в мире!

– Во Дворце Пророков я встретилась с пророком по имени Натан. – Алтея опять помолчала. – И кое-что узнала о своем даре. В основном, насколько он ограничен. В конце концов, вещи, которые я узнала там, стали для меня проклятьем.

– Что вы этим хотите сказать?

– Дворец Пророков был создан много тысячелетий назад. Он не похож ни на одно известное мне место. Уникальные чары окружают дворец. Те, кто попадает под их действие, по-другому старятся.

– И вас это тоже изменило?

– О да!... Это меняет всех. Для тех, кто живет под чарами, которыми окружен Дворец Пророков, старение замедляется. За десять или пятнадцать лет обычной жизни во Дворце как будто проходит всего год.

Дженнсен посмотрела на колдунью недоверчиво:

– Как такое возможно?

– Мир меняется. Во время войны три тысячи лет назад он во многом был другим. Когда был установлен великий барьер к югу от Д'Хары, чародеи были совсем другими. У них была более мощная власть.

– У Даркена Рала тоже была огромная сила.

– Нет. Даркен Рал, со всем своим могуществом, был, в сравнении с чародеями былых времен, ничто. Они могли подчинять себе такие силы, о которых Даркен даже и не мечтал.

– Что же, с тех пор больше не рождалось чародеев такой силы?

Алтея отвела взгляд в сторону и ответила печальным голосом:

– Да, со времен той великой войны такие не рождались. Даже обычных чародеев рождалось все меньше и меньше. Но впервые за три тысячи лет один такой появился. Это твой сводный брат, Ричард.

Дженнсен была поражена. Оказывается, ее преследователь должен внушать ей гораздо больше страха. Стоит ли тогда удивляться, что мать убита, что люди Рала буквально шли по пятам Дженнсен? Ведь получается, что нынешний лорд Рал более могущественен и опасен, чем их отец...

– Поскольку это эпохальное событие, некоторые из прорицателей во Дворце Пророков знали о нем задолго до того, как твой брат появился на свет. По поводу Ричарда – боевого чародея – было много предостережений.

– Боевой чародей? – Дженнсен совсем не понравилось это словосочетание.