В барханах песочных часов. Экстремальный роман - Olga Koreneva

Она была наслышана его жизни. Поразительная жестокость органично сочеталась в нем с благодушием и невозмутимостью, с непрошибаемым спокойствием.

Шах милостивым жестом позволил ей опуститься у своих ног, хихикнул неожиданно высоким женским голосом, и произнес:

- Ну, представь себе картинку. Сибирь, рудники, из-за которых драчки и разборки у местных хозяев. Им и невдомек, что все это на деле-то им не принадлежит уже, что ихними рудниками мои золотые векселя обеспечены.

- Как? – не поняла Янка.

Шах охотно произнес, радуясь словно дитя:

-А так. Рудники и вся золотодобыча принадлежит тому, у кого в зубах векселя. Золотые векселя, вцепись в них зубами, и все твое. Смешно, да? Вот то-то. Вот нагряну я со своей командой, ну, шороху будет!

И тонким голосом пропел:

- Ах, векселишки как картишки, фантики как франтики…

И вдруг вскочил, подобрал полы халата и изобразил нечто вроде канкана, весьма неуклюжего.

- Раньше я мечтал выступать в мужском стриптизе, но мечта была мимолетная, - признался он. – Скорее, желание, скажем так. А теперь давай сказку. Нет, не сразу, сперва покурим.

Прикончив сигару с травкой, она принялась за рассказ:

- Как-то слышала: на симпозиуме американцы спрашивают русских - для чего вы всю оборонку перестроили на производство тампаксов, неужели у русских много проблем? Не много, всего три - поясняют русские: женская проблема, перхоть, и тетя Ася, но тампаксов надо много. Тупой анекдот, типичный американский юмор. У нас теперь много ихнего, не только юмор. Пепси, реклама, вывески, мода, манера скалиться и вскрикивать: «Вау! Вау!»

Меня муштруют тоже по-американски, будто хотят сделать крутую модель и какую-то Никиту как в их сериале. Зачем-то обучают борьбе, основам кун-фу. Зачем-то манеры, да еще основы иностранных языков. Приходится зубрить расхожие фразы на английском, французском, немецком, итальянском. Мрак! Уроки правильного макияжа, как будто мне своего недостаточно, я и так нормально крашусь, мужикам нравлюсь. Одежда, походка, запас необходимых интеллектуальных знаний, компьютер. Устаю как загнанное кенгуру. Да еще тренеры в постель лезут, а у меня уж сил нет дать отпор. Вот раз меня, загримированную под Милалису, забросили на какой-то конгресс, где я должна маячить с диктофоном, мобильником и фотоаппаратом, скалиться и вести светские беседы. В общем, понравилось. Занятно. Знакомилась с господами и дамами, набила визитками сумочку (в чем и заключался смысл моего пребывания там. Визитки нужны Ёхомбе). Отношение восхищенно-почтительное, словно я - какая-то принцесса-инкогнито. Особенно запал на меня некий востоковед, Ромгур. Невысокий, худощавый, но что-то в нем такое, вся душа моя вывернулась и завертелась волчком, даже про Гела забыла. Мы с ним заехали в Спорт-клуб, и оказалось, что он классно танцует. Ему лет пятьдесят, подвижный, гибкий, манеры лорда. Потом подвез меня домой. Надо сказать, что танцевали мы как заведенные. Я прекрасно оттянулась после конгресса. Возле подъезда не припаркуешься, и он отогнал машину за арку. Я пригласила зайти. У меня теперь другая квартира, для встречь, Ёхомба позаботился, евроремонт, элитная мебель, возможно везде жучки. На прежней своей хате я теперь редко бываю. Я достала из бара ликер и разлила по хрустальным бокалам. Они так призывно звякнули, когда мы чокались, словно звук весенних льдинок вошел в наши тела и растаял там… И вот уже мы погрузились в розовые шелка моей массивной кровати с высокими резными спинками под уютным балдахином. Я откинулась на высокие подушки, он взял бокал из моих рук и поставил на журнальный столик. Его ладонь сжала прядь моих длинных черных (крашеных) волос, он лег на меня и стал целовать мои брови. Кончик его языка скользил по переносице моей, по ямочке между бровями. Он медленно доводил меня до экстаза. Его губы переместились к изгибу моего локтя, потом скользнули по всему телу, вниз, еще ниже, к центру кундалини, к лепесткам лотоса… Меня обдало жаром. И тут я ощутила тонкий аромат гиацинтов. Что это? Колдовство? Гипноз? Цветов здесь нет, запах возник из ничего, просто из воздуха. Из пространства.

- Что это, так благоухает, цветами, дезодорант?

- Нет, - ответил он. - Я не употребляю парфюма.

- Совсем? - удивилась я.

- Совсем. Никаких отдушек, - ответил он ускользающе-нежным шепотом.

- Я сегодня тоже забыла про духи, вот странно, - отозвалась я.

- Бывают такие дни, - сказал он и стал медленно входить в меня.

… Мы почти не меняли позы, все шло на одном дыхании, это походило на ламбаду и было потрясающе… Потом Ромгур истово целовал родинки на моем животе, его глаза были влажны, в них плескалось пламя исступленности. Ушел он внезапно, не оставив визитной карточки. Но у меня, почему-то, такое чувство, что мы еще встретимся… Я снова бываю на светских раутах, на симпозиумах, на всех этих приемах и банкетах, но Грунову меня пока еще не представили. Обкатывают, шлифуют меня, чтобы потом сразу - товар лицом. Старик не любит проколов. Да их у него и не бывает.

Вчера я уволилась из парикмахерской, коллеги подняли рев и сказали, что в случае чего чтоб сразу возвращалась, мое место будут беречь.

Она замолчала. Руслан протянул бокал, и когда она брала из его ладони, крепко и больно сжал ее пальцы.

- Слушай, откуда ты все это? Говоришь как читаешь, - спросил он.

Усмехнулась, увела взгляд, сказала:

- Да сама не знаю. Что-то где-то слыхала вроде, что-то пережила, остальное импровизация.

Опять заиграл Шахов мобильник. Разговор надолго его занял. До Янки долетали фразы:

- Могу прокомментировать. Векселя уплыли к Орланову. Ну да, к Ге Ор. Но попутал Бомжеров с журналистским расследованием, послал в Сибирь гонца, Карпова. Да, того самого, вексельного, но векселя уплыли. Ну? Именно. Плавают сейчас по Сибири, предположительно в Бодайбо. У всем известной Тени. Там. Уже там, да, «след взяли». Ждем сигнала. Ну, так писака уже заказан. Не сомневайся.

Янка не стала прислушиваться. Обошла вокруг стола и обняла сзади плечи Руслана, нежно дунула в его ухо, прошептала:

- Не знаешь, о чем он?

Ее ладони скользнули по его спине, опустились к впадинке позвоночника ниже талии. Руслан был юношески тонок и красив. Она губами коснулась его шеи.

Он поймал ее, усадил к себе на колени.

- Да ни о чем, - шутливо отозвался ее вопрос – О тумане.

- А все-таки?

- О векселях, о чем же. Туманная историйка. Исчез и комп, на котором их готовили.

- Кто исчез?

- Компьютер. С векселями-то шнягу гнали. Сварганили в трех экземплярах! Два из них продали, третий скинули в банк. Когда первые, проданные, покупатель предъявил к оплате, в банке ему заявляют: «принять не можем, эти векселя у нас имеются. Ну и что, ну звонили, когда это было, месяц назад вы нам звонили. Вот тогда не было. За это время их нам принесли, причем все. Какие у вас, не знаем».

- Кто их положил в банк? – спросила Янка.

- Тот, для кого их сделал Карпов. Вся операция была продумана в деталях. Исчезновение компа из норы Карпа – часть того же плана, потом этого гения хотели замочить, но он успел засветиться, попал на контроль КГБ, где его задействовали по своим каналам, вязаться с ним – лишний раз светиться. Но самое забавное, что у самих заказчиков все развалилось. Просто вдруг векселишки из банка исчезли, покупатели тоже свои векселя кому-то сбагрили, скорей всего в те же руки загребущие, одновременно как сквозь землю провалились компьютер, договора, документы, словом, все.

- Абсурд просто, - пробормотала она.

- Ну ясное дело, - ответил Руслан, склонившись к ее уху. – А самый большой абсурд то, что ты все точно знаешь про Ёхомбу, причем рассказываешь так, будто и впрямь участвовала в его играх.

- Поди ты! – не поверила она. – Прикалываешься?

- Если бы!

- Жуть! – она недоверчиво заглянула в его глаза. – Ну так я ж ясновидящая!

- Знаешь, подыши, легче станет, - отозвался он, ссадил ее со своих колен и легким пинком направил в сторону кальяна.

Когда Шах вернулся к столу, Янка уже накальянилась до одури. Ее клонило в сон. Но пришлось выпить на брудершафт с Шахом кубок приторного ликера и поцеловаться. Это был истеричный поцелуй, ее словно накрыло дурным будоражащим туманом. Захотелось хохотать, рожи строить и болтать. Душа ее перенеслась в царство Ёхомбы, а голос Шаха долетал словно из недр колодца. Шах требовал сказочку. Она не заставила себя ждать:

- Грунов оказался весьма крепким мэном лет 35, плотный, рост под метр восемьдесят, широкоплечий, глаза по-совиному круглые, слегка лысеющий брюнет, довольно интересный. В дорогом прикиде, со всей новорусской атрибутикой, но без того вульгарного налета. Смесь утонченности и грубоватости, с хитринкой, но и с изысканной простотой. Искорки европейско-западной цивильности мерцали в его облике. Интересный субъект. Мне понравился. Я ему тоже. Но в наших отношениях сразу возникла некая настороженная любезность. Мы друг друга остерегались.